Тем не менее, а это является одним из решающих факторов в ходе рассматриваемых далее событий мая 1945 года, вплоть до начала самого восстания, различные крылья внутреннего чешского движения Сопротивления так и не имели между собой реально функционирующей связи, ни одно из крыльев сопротивления нельзя назвать ни основным, ни ведущим, ни руководящим, ни одно серьезно не готовилось к какому-либо организованному выступлению против режима, а соответственно не имело и никакого плана для подобного мероприятия [20], ни одно в действительности не располагало нужными для этого организованными силами и материалом, и в то же время каждое из направлений сопротивления продолжало преследовать и пропагандировать свои собственные цели. Планируемое создание Чешской Народной рады являлось только зародышем какой-либо совместной деятельности различных направлений чешского сопротивления, на развитие которого уже не оставалось времени, а о существовании которого даже далеко не все участвующие в оном сопротивлении были должным образом информированы. Сама рада вплоть до начала мая 1945 являлась в действительности лишь дискуссионным собранием представителей различных групп (причем еще не всех), абсолютно без какой-либо реальной власти и влияния. То есть:

НЕПОСРЕДСТВЕННО К МОМЕНТУ НАЧАЛА САМОГО ВОССТАНИЯ В ПРАГЕ, КАК И НА ВСЕЙ ОСТАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИИ ПРОТЕКТОРАТА БОГЕМИЯ И МОРАВИЯ, НЕ СУЩЕСТВОВАЛО ЕДИНОГО ОРГАНИЗОВАННОГО ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ ИЛИ ОРГАНА, ИМ УПРАВЛЯЮЩЕГО.

И это является голым историческим фактом, несмотря на все послевоенные попытки утверждать обратное, а главным образом представлять Чешскую Народную раду (которая уже в процессе самого восстания в Праге и далее находилась под сильным влиянием коммунистического крыла) в качестве изначально главной, ведущей и организационной силы того, что впоследствии будет названо «Чешским Народным восстанием» в мае 1945 года. А одним из главных доказательств данного исторического факта является само появление в Праге Первой дивизии РОА и ее участие в пражских событиях в том виде, как это произошло.

Уже семнадцатого февраля 1945 года И. В. Сталин одобрил проведение двух войсковых наступательных операций на чешском направлении.

Первая была подготовлена командованием Четвертого Украинского фронта. По этому плану советские войска должны были наступать с востока, в направлении городов Тешин, Фридек-Мистек и Оломоуц, во втором этапе наступления, по плану на пятнадцатый день, достичь линии Йозефов – Градец Кралове – Пардубице – Хотеборж; еще через тридцать дней боев Четвертый Украинский фронт должен был выйти к реке Влтава и занять Прагу. Данная операция называлась Моравско-Остравская, по имени крупнейшего города в направлении первого удара, и начало ее было установлено на 10 марта.

Второй удар, с южной стороны, силами Второго и Третьего Украинских фронтов должен был начаться 15 марта 1945 года. Первыми целями были сразу две европейские столицы – словацкая Братислава и австрийская Вена, далее планировалось добыть моравские города Брно и Зноймо, после чего общее наступление должно было далее проходить по чешской территории в северном направлении на город Пльзень.

Главным козырем общего наступления должна была являться полная взаимная координация действий всех трех задействованных Украинских фронтов. Но грандиозные планы командования Красной Армии практически с самого начала потерпели крах на южном направлении – у Моравской Остравы германская армия неожиданно сильно укрепилась на своих позициях, что показало несколько пробных ударов, а 6 марта и вообще началось последнее крупное немецкое контрнаступление в Венгрии, в районе озера Балатон. Таким образом двигаться вперед мог только Четвертый Украинский фронт, что и было все-таки предпринято, несмотря на отсутствие поддержки с юга. Но две изолированные армии Четвертого Украинского фронта самостоятельно не смогли проломить немецкие позиции, за восемь дней упорных боев и при огромных потерях советские войска продвинулись лишь в некоторых местах и лишь максимум на десять-двенадцать километров в глубину обороны противника, 17 марта наступление было остановлено командованием.

Двадцать четвертого числа того же месяца советское наступление в районе Моравской Остравы было возобновлено, в этот раз с направлением удара восточнее, на город Опава, части Красной Армии на начальном этапе продвинулись вперед, у города Ратиборж им удалось форсировать реку Одер и создать плацдарм на западном берегу. Но немцы провели ответный контрудар со стороны от города Богумин, с угрозой отрезать наступающие советские силы с фланга. В результате этого пятого апреля Моравско-Остравская операция была снова остановлена.

В то же время на Западном фронте англо-американские войска, перейдя Рейн, уже стремительно продвигались по территории Германии, явно не встречая такого ожесточенного сопротивления со стороны Вермахта, как советские части на востоке. Ситуация с запада развивалась так стремительно, что к началу апреля войскам западных союзников практически была открыта дорога как к столице Германии – Берлину, так и к территории бывшей Чехословакии. Все это не могло не волновать советское командование и лично Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина, так как Чехословакия, по предварительным договоренностям сторон на конференциях в Тегеране и Ялте, должна была после поражения Германии попадать в «сферу влияния» Советского Союза, и освобождать ее также должна была поэтому Красная Армия, как и брать немецкую столицу, что было для Сталина явно еще и вопросом чести и престижа.

В направлении прямо на Берлин со стороны советской армии стояли две, наверное, самые сильные на то время в мире группы войск – Первый Белорусский фронт и Первый Украинский фронт, плюс значительные тактические резервы, в числе которых две танковые армии под командованием генералов Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко. Из-за усложнившегося положения Второго, Третьего и Четвертого Украинских фронтов в Чехии, Венгрии и Австрии, Ставкой Верховного Главнокомандования СССР было принято решение о том, что Первый Украинский фронт поведет наступательные операции к югу от Берлина, ближе к границам Протектората, вдоль течения Эльбы в направлении на немецкий город Дрезден. Данное решение являлось стратегически очень выгодным, так как клин советского наступления устремлялся в обхват сильно укрепившегося в Берлине противника, навстречу англо-американским войскам, отрезая от обороняющихся в столице Германии крупные силы немецкой группы армий «Центр», находящиеся на чешской территории, а также позволяло, в случае надобности, как ударить на север, помогая штурмующим Берлин войскам Первого Белорусского фронта, так и на юг, в направлении на Прагу.

В то время как на советской стороне все планы и цели были поняты и четко установлены, а планирование всех войсковых операций проводилось в соответствии со всеми политическими требованиями правительства СССР, между западными союзниками разгорелись политические споры, главным инициатором которых являлся премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и английская дипломатия. Во-первых, несмотря ни на что Британия отказывалась окончательно смириться с тем, что Чехословакия, в межвоенный период являвшаяся самым экономически развитым и прозападно ориентированным демократическим государством Восточной Европы, должна была стать «трофеем» Сталина и сугубо советским сателлитом или в лучшем случае пойти по «югославскому пути»[21]. Во-вторых, учитывая создавшуюся на фронтах ситуацию и открывшиеся возможности удара на Берлин с запада, Черчилль, опять же с политической точки зрения, настаивал на взятии столицы Германии силами англо-американских войск. Напротив, главнокомандующий американскими силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр планировал все военные операции в полном согласовании со своими советскими союзниками, игнорируя требования британцев, к крайнему неудовольствию последних. Но в данной фазе развития событий британский голос уже не являлся решающим. Сам Эйзенхауэр, видимо, пытался смотреть на вещи с чисто операционно-тактической, военной точки зрения, к тому же в то время американцы серьезно рассматривали и возможность отхода остатков немецких войск в так называемую «Альпийскую крепость» на территории Австрии [22] и, соответственно, старались сделать все возможное, чтобы этого не допустить, а также по возможности и не пустить советские войска в Данию – будущую западную зону оккупации. Так что одним из направлений главного удара являлись Бавария и Горная Австрия на юге и северо-запад Германии. Хотя и с американской стороны мнения расходились: например, генерал Омар Брэдли, командующий 12-й группой армий США[23], был целиком согласен с Эйзенхауэром и считал, что принесение в жертву амбициям жизней более чем ста тысяч собственных солдат, а именно таков был предварительный грубый анализ возможных потерь при штурме Берлина западными союзниками, это «…слишком высокая цена за престиж, возьмем ли во внимание то, что потом мы должны будем уйти и оставить завоеванную территорию другим…» – этим имелась в виду достигнутая договоренность о распределении между союзниками по антигитлеровской коалиции оккупационных зон после поражения Германии, также генерала Брэдли раздражала «…английская склонность усложнять войну политическими взглядами и невоенными целями…». В то же время подчиненный Брэдли, командующий 3-й армией США, входившей в 12-ю группу, один из самых решительных американских военачальников генерал Джордж Паттон, активно настаивал если не на взятии Берлина, то по крайней мере на том, чтобы не останавливаться у границ Германии, а на быстром продвижении в глубь чешской территории и взятии Праги, так как положение его армии и практически минимальное сопротивление немцев на этом направлении как бы само собой предоставляло такую возможность, причем за цену минимальных потерь по сравнению со штурмом германской столицы.