Кроме того, что предусмотрели заранее и чего постарались избежать соответствующей подготовкой на обеих сторонах (командование РОА и местные власти), передвижение власовской дивизии по территории Германии создало еще одну неожиданную проблему скорее политического и организационного, чем военного характера – вместо вполне ожидаемых случаев дезертирства (хотя и это явление имело место, но в единичных случаях) проходящие русские части сами, наоборот, стали сильнейшим «магнитом» для всякого рода «земляков», по разным причинам находившихся на пути следования. К дивизии постоянно приходили все новые и новые люди из самых различных мест – это были как мужчины, так и женщины из числа восточных рабочих, вспомогательных частей Вермахта и даже просто сбежавшие из лагерей военнопленных. Общее количество этих людей доходило иногда даже до сотен в день (по немецкой информации), и практически все они продолжали движение далее вместе с дивизией РОА. Власовское командование никого не выгоняло, и, чтобы хоть как-то легализовать весь этот спонтанно возникший процесс, было решено прямо в походе расширять количество «резервного полка», причем вновь прибывшим даже по возможности выдавалось и стандартное обмундирование из имевшихся запасов. Небольшой координационно-связной штаб из представителей Вермахта при дивизии был не в состоянии никак остановить это, так что практически не оставалось делать ничего иного, кроме как «прикрыть глаза» и делать вид, что ничего особенного не происходит. Но, с другой стороны, таким образом эти самые «вновь прибывшие кадры» часто приносили с собой в уже достаточно хорошо отлаженный и организованный ритм жизни воинской части беспорядок и снижение дисциплины. По мере увеличения количества таких «прибившихся» к части людей увеличивалось как число дисциплинарных нарушений среди личного состава, так и конфликтов с местным населением и германскими правоохранительными органами.
Тем не менее, несмотря на все неувязки, случавшиеся по дороге, погрузка 600-й пехотной дивизии Вермахта или Первой дивизии РОА в вагоны для железнодорожной перевозки началась также по плану, утром двадцатого марта 1945 года. В то время, как передовые части русской дивизии уже расквартировывались в конечном пункте назначения двадцать второго марта, последние были погружены двадцать четвертого и прибыли в Лиеберозе двадцать шестого марта 1945 года. Командир дивизии генерал Буняченко был приятно удивлен четкостью работы немецкого железнодорожного транспорта даже в условиях постоянных бомбежек, нехватки вагонов и локомотивов и при многократно разбитых путях, поврежденных мостах, вокзалах, развязках и т. д. Даже в этой тяжелой для страны конечной стадии военного конфликта хаос в Германии отсутствовал.
Первые дни в месте новой дислокации личный состав был занят контролем техники и вооружения, снова активно началась военная подготовка, в связи с ожидаемым скорым выходом на линию фронта. В дивизию было также в качестве новых добровольцев официально зачислено более тысячи человек из числа тех, кого «подобрали» по дороге[34]. При контактах с командованием 9-й германской армии, в зоне ответственности которой теперь находилась Первая дивизия РОА, русским войскам был формально присвоен статус «союзника» (Verbündeten Status), что опять же произвело крайне положительное впечатление на командование дивизии. С точки зрения Швеннингера, это явно имело сильное влияние на генерала Буняченко, который таким образом чувствовал гораздо большую ответственность, чем в случае простого выполнения приказов немецкого командования в качестве «винтика» в системе Вермахта [35].
На вопрос генерал-полковника Хейнрици о боевых качествах и надежности 600-й дивизии майор Швеннингер после общего описания своего, в целом положительного впечатления об этой части констатировал, что «…на дивизию в качестве, безусловно, надежной боевой единицы можно рассчитывать так долго, пока будет существовать реальная возможность исполнения их (власовцев. – Прим. авт.) целей, то есть боя против советской системы с надеждой на успех. Важным условием для достижения успеха в этом смысле являлось создание новых русских частей, как и было планировано». Также он подчеркнул, что, по его мнению «…сама по себе эта дивизия (то есть без подключения и остальных власовских соединений[36]) при попадании в безвыходную ситуацию не готова сражаться аж до горького конца…» Генерал-полковник Хейнрици воспринял эту информацию крайне серьезно и, посоветовавшись со своим начальником штаба генералом Кинцелем, посчитал необходимым ознакомить с данным мнением и Гиммлера. Но в штабе рейхсфюрера СС, которого не было на месте, обеспокоенным представителям Вермахта сообщили, что «…никакая такая «безвыходная ситуация» ни в коем случае настать не может…», и на этом обсуждение вопроса было закрыто.
Тем временем в 9-й армии проходила активная подготовка к выводу дивизии РОА на передовую. Самым трудным было, естественно, найти такой участок фронта и такую боевую задачу, которую дивизия могла бы успешно выполнить, а данный успех потом использовать в целях пропаганды; и все это при том, что именно в это же время советские войска на восточном берегу Одера как раз сосредотачивали все свои самые мощные ударные группировки для начала нового генерального наступления на Берлин. После внимательного изучения общей ситуации как возможная и более-менее реальная цель германским командованием был установлен советский плацдарм «Эрленхоф», находившийся у одноименного хутора чуть южнее города Франкфурт-на-Одере, где, по немецким данным, Красная Армия располагала силами от одного до двух полков, сильно окопавшихся и укрепившихся на западном берегу Одера, куда также, по возможности, через реку хоть и понемногу, но постоянно прибывали советские подкрепления. Тактической целью прибывшей 600-й дивизии должна была стать ликвидация данного плацдарма. Дата проведения операции была установлена на тринадцатое апреля 1945 года. В задачу Первой дивизии РОА входило следующее: рано утром атаковать советские позиции силами двух своих полков с поддержкой инженерного батальона и всех десяти имевшихся в наличии танков Т-34, огневую поддержку обеспечивала собственная артиллерия дивизии. С немецкой стороны должна была быть также предоставлена огневая поддержка всей доступной на данном участке фронта артиллерией Вермахта плюс, по возможности, в момент начала штурма налет на позиции Красной Армии в данном квадрате нескольких пикирующих бомбардировщиков «Ю-87» – «Штука».
В назначенное время 600-я пехотная дивизия Вермахта (русская) пошла в атаку на установленном участке фронта. С немецкой стороны была действительно предоставлена вся возможная обещанная помощь, кроме атаки с воздуха, что в данной фазе боевых действий и в свете тогдашних возможностей германских военно-воздушных сил – «Люфтваффе» – было, в общем, вполне ожидаемо.
По вышеуказанным уже причинам как-либо подробно описывать ход этого боя я не буду. Сама атака на советские позиции длилась около трех часов, в ходе которых власовцами были захвачены некоторые передовые позиции и отбиты у Красной Армии несколько опорных точек. После чего наступление в целом захлебнулось, и все участвовавшие в нем силы отозваны на исходные рубежи.
Глядя правде в глаза, нельзя сказать, что действительной причиной провала данного локального контрудара была трусость солдат Русской Освободительной армии и непрофессионализм ее офицеров, или плохая помощь со стороны немецких вооруженных сил, или, например, как я кое-где читал, именно тот факт, что советское командование вроде как заранее знало, кто пойдет на них в атаку, и, опять же с чисто политической точки зрения, ни в коем случае не могло допустить успеха власовцев и приняло для этого все доступные и недоступные меры по усилению обороны именно одерского плацдарма «Эрленхоф»… Возможно, как дополнительный факт и это тоже имело свое место, но вряд ли сыграло решающую роль – исходя из подобных рассуждений, можно подумать, что если бы там в наступление вдруг пошли немцы, так их бы приняли с распростертыми объятиями, забросали цветами и напоили русской водкой… Причин этого неуспеха было, на самом деле множество. И это были все те же самые причины, по которым в середине апреля 1945 года были уже так же неуспешными вообще все вооруженные силы Третьего рейха и на всех фронтах, включая все самые сильные и элитные формирования германской армии. А 600-я пехотная дивизия Вермахта была лишь одной из огромного количества терпевших тогда поражение за поражением немецких частей, и нет в этом больше никакой специальной причины, о которой можно было бы утверждать, что именно она и обусловила неудачу в первом и единственном сражении Первой дивизии РОА с Красной Армией. Эта воинская часть находилась на той стороне конфликта, которой побеждать уже просто не было суждено сложившимися стратегическими условиями и исторической реальностью.
