– Не надо, – все таким же тихим, но еще более твердым голосом прервал его принц. Капитан замолчал, переведя огненный взгляд на Рониена; взор принца был холоден, как мрак за бортом; и во внезапно наступившей тишине…

– Мощность тылового рефлектора два процента! – закричал оператор; и вдруг не выдержал, сорвался, – капитан, надо что-то делать!

– Мы уже проиграли, Дин, – наконец заговорил Унт Дорон. – А значит, сейчас самое главное – сохранить жизни наших людей.

– Наших?! – зарычал Рейсс. – Это мои люди, а не твои, сосунок!

(– Поле пробито, включена поляризация корпуса…)

– И все они – настоящие солдаты, способные отдать свою жизнь за… – капитан задохнулся. – В отличие от тебя, трусливый предатель!..

Он хотел кричать что-то еще, но тут корабль тряхнуло так, что даже антигравитационные стабилизаторы не смогли полностью поглотить внезапное ускорение.

На мостик снова посыпались сообщения операторов:

– Множественные повреждения корпуса…

– Разгерметизация в седьмом блоке…

«Седьмой блок – жилой, – автоматически «вспомнил» принц. – Слава богу! Сейчас там никого нет: все на боевых постах…»

Воображение принца живо нарисовало ему пугающую картину: сквозь пробитые бронещиты корпуса вырывается в беспредельность абсолютной свободы воздух, и плавятся под ударами мощных фазоров внутренние переборки, неспособные выдержать даже направленный выстрел из простого ручного бластера.

Жилые отсеки расположены по внешнему контуру корабля, окружая жизненно важные узлы дополнительным барьером. Еще несколько секунд, и всепроникающие жестокие лучи ворвутся в машинное, в оружейную, в блок жизнеобеспечения… пока не нащупают в глубине распотрошенного брюха полумертвого корабля реактор; осталось всего несколько секунд – и в космосе родится еще одно маленькое солнце…

– Двигатели – стоп. Прекратить огонь… – голос Дина Рейсса вырвал принца из его безнадежных грез. – И прервать процедуру… – капитан сглотнул, – гиперперехода.

Рониен пристально посмотрел на него, но Дин опустил глаза, побежденный с двух сторон разом – непримиримым роком и такой непонятной несгибаемой волей…

Несколько секунд молчали все; перестали пикать зуммеры мониторов; исчезли голоса операторов. Пока, наконец…

– Четыре процента мощности тылового рефлектора!

– Лучевые атаки противника прекращены!

– Отмена торпедной опасности – ракеты отозваны…

Но трое на мостике еще некоторое время молчали. Гвардейцы вновь замерли, одинаковые, будто вылитые в одной и той же форме.

– Мы все только что сделали страшную глупость! – вдруг с облегченным отчаянием выдохнул капитан. Он достал из внутреннего кармана кителя гигантскую толстую сигару и нервно закурил. Унт Дорон все еще не поднимал головы. – Красивая и славная смерть – не так уж и плохо… А главное – быстрая! – уколол он взглядом принца. – Теперь можете готовиться к тщательному расчленению в кипящем масле.

– Да хранит нас Великий Разум… – прошептал Унт.

И вновь раздался требовательный голос оператора:

– Входящее сообщение!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Ай. Яй. Яй, – Тедди Бёр практически не обладал возможностями мимики, поэтому заменял ее богатым арсеналом интонаций. – Вы уничтожили это старое имперское корыто. Как это здорово вы догадались, что именно там размещен «Невод»! Какие вы умные! Ой, но «Невод» почему-то не отключился? Почему же, почему это вдруг? А, может, его просто не было на флагмане?!. Что, неужели мне одному смешно?! Ладно, раз у вас нет чувства юмора – открывайте ворота ангара и ждите гостей! А, чуть не забыл! Каждый, кого мои парни застанут с оружием в руках (кухонные ножи, бананы и пляжные полотенца включены в список), будет немедленно размазан тонким слоем по большо-ому куску железа – называется пол. Готовьте шампанское, ребята, я скоро!

На экране вновь повис последний кадр изображения. Дин Рейсс включил общекорабельный интерком:

– Говорит капитан, – такого голоса у Дина принц еще не слышал. – «Катрин VII»… захвачена пиратами. Всем офицерам немедленно собраться в операционном зале. Матросам, мичманам и техникам – сложить оружие и не сопротивляться. Повторяю еще раз: ни в коем случае не предпринимать попыток к сопротивлению! Тогда останетесь живы… Держитесь: Федерация не оставит это дело просто так; о вас не забудут. Простите меня, ребята, что втравил вас в это… – потом он вернулся к основному пульту и скомандовал оператору внутренних коммуникаций:

– Открыть ворота ангаров…

– Рон, ваш персональный терминал разбит! – вдруг поразился Унт Дорон.

– Правда? – принц взглянул на браслет. – А я и не заметил… Наверное, ударился об эфес меча во время тряски: никак не могу привыкнуть к этой штуке… Мне жаль, что я так невнимательно отнесся к вашему подарку.

– При чем тут «жаль»? Даже не представляю, что бы я делал без своего терминала… В нем ключевой модуль связи: в воротник вшиты только микрофон и динамик, а вся начинка – в браслете. Здесь же и основные базы данных, хронометр… кстати, и универсальный переводчик! Не представляю, как без него можно жить…

– Мне понятна эта ваша привязанность. Власть вещей велика… – согласился принц и любовно погладил эфес меча. – Наверное, жители всех миров похожи в этом друг на друга. Магистр Илукар говорил, что такова природа человека, и дело вовсе не в жадности…

– Конечно, дело не в жадности! В нашем мире вы не сможете выжить без персонального терминала так же, как в своем не могли без меча! – перебил его Унт.

– …а в стремлении разделить все в мире на «свое» и «чужое», – неестественно спокойно договорил принц. – В желании либо любить, либо ненавидеть, ведь равнодушие – худшая из человеческих черт. Но тут мой учитель видел ошибку: любить можно лишь то, что способно в ответ любить или ненавидеть тебя. Именно поэтому человек не может по-настоящему владеть ни одной вещью: из-за своей любви он никогда не предаст ее, а предательство с ее стороны посчитает собственной слабостью. Эта любовь – любовь раба к господину.

– Прекрасные слова! – мрачно усмехнулся капитан. – Прекрасные – пока не дойдет до дела! А на деле человек без своих «протезов» – просто голый задохлый червяк. И любая полуразумная мокрица, успевшая, без всяких философствований, обзавестись бластером, в мгновение ока поставит его на колени.

Наверное, принц хотел сказать что-то еще (а может, собирался всерьез подумать над ответом), но только недолгая пауза, предоставленная им троим, миновала, и Унт Дорон в ужасе понял, что последние минуты своей жизни потратил не на выработку плана спасения, а на совершенно бессмысленный спор…

Пустое пространство операционного зала перед мостиком заполнялось людьми: три супер-майора (командир службы внутренней охраны, десантник и суперкарго), майоры, суб-майоры и лейтенанты… всего сто восемь человек.

– Сразу к делу, – повернулся к ним капитан. – Вряд ли кто-либо из нас останется в живых. Но за сохранность жизней ваших людей я отвечаю – во всяком случае, тех, кто не станет сопротивляться…

– Мои ребята забаррикадировались в отсеке, – перебила его Лира Тайрэн – супер-майор десантного батальона. – Рогатые кошки никогда не терпели поражения в бою и никогда не сдавались в плен!..

– Значит, все они погибнут, – Дин не дал ей договорить. – Их оглушат ультразвуком прямо через стены, а потом перережут без усилий и риска. Вот так, Лира! Сейчас каждый из них решает за себя – жить ему или умереть…

– Жить в позоре или умереть в славе! – снова перебила его Тайрэн.

– Жить, подвергаясь тяжким испытаниям, или умереть глупо и бесславно! – Дин впился в десантницу огненным взглядом; но огонь встретился с огонем. – И хватит об этом!! Вашим людям дан шанс – выжить и стать рабами; вы знаете, что это такое, и, надеюсь, не питаете иллюзий. Но есть кое-что, чего вы не знаете: в двух-трех днях пути отсюда адмирал Нир Кирд с целым флотом тяжелых кораблей. Если он обнаружит пиратов, пленники станут заложниками – и их почти наверняка удастся выкупить, вместе с кораблем, кстати. У нас же с вами, господа, перспективы не столь радужные. Офицеры получают тридцать часов пыток и издевательств, а в итоге – почти неизбежную смерть…