– Сто двадцать лучевых ударов…

– Мощность рефлектора пятьдесят шесть процентов…

– Обратно-спиральное поглощение на тыловой рефлектор!

– Зафиксирован запуск тахионной торпеды…

Корабли пиратов все больше отставали от крейсера, чьи маневровые двигатели были раза в два мощнее. Но это мало что значило – убежать от преследователей «черепашьим шагом» практически невозможно, слишком велики радиусы действия «Невода» и лучевого оружия. Правда, расстояние не позволяло преследователям использовать самое мощное свое оружие – тяжелые плазмометы. Да и ракетные атаки на большом расстоянии предупреждать намного проще.

– Уничтожено тридцать семь мезонных ракет…

– Запустить тахионные ловушки!

– Входящее сообщение! – эта фраза вырвалась из хаоса рапортов и приказов, как чистый и ясный голос солиста из единого громового хора.

– Унт! – не отрываясь от мониторов, бросил капитан. И снова, – сфокусировать огонь на третьей четверти флагмана!..

Лейтенант сориентировался в мгновение ока:

– Сообщение на четвертый терминал.

Принц подошел ближе. Экран осветился. Похоже, сообщение записывал сам командир пиратской эскадры – во всяком случае, об этом говорила адмиральская фуражка на его голове. Но как раз фуражка-то (хотя она, несомненно, была снята непосредственно с головы поверженного адмирала Звездного Флота, а это факт из ряда вон выходящий) во всей этой голове меньше всего заинтересовала Рониена…

Голова пиратского адмирала больше всего напоминала металлический череп, кое-где обтянутый кожей. Один глаз – искусственный, один – болезненно-желтый (значит, у пирата все еще оставалась часть его собственной печени), оба без век. Стальная нижняя челюсть ощетинивалась наружу несколькими острыми шипами, так что их обладатель мог очень эффективно бодаться подбородком. Живой подвижный нос. И никакого намека на уши или волосы.

– Здорово, имперские шавки! – заговорило это ведро резким, но неожиданно естественным голосом. – Вас приветствует хозяин Свободного региона созвездия Согнутого Пальца, Великий чифтэн Тедди Бёр. Вы нарушили границы моих владений и, по закону, должны быть немедленно казнены! Но сегодня у меня День рождения, и, так и быть, я сжалюсь над вами и объявлю вам временную амнистию – если вы немедленно сдадитесь. Рядовым матросам гарантирую жизнь – и пожизненное рабство на одной из колоний моего сектора. Офицерам – тридцать часов. А там посмотрим. Ваш белый флаг – полная остановка двигателей и деактивация оружейных систем. Даю четыре минуты тридцать секунд на ответ. Отсчет начинается с момента получения вами этого сообщения. Так что советую не тормозить – и очень не советую портить мне праздник!.. Ах да, «нота бене»: не забудьте отключить гипердвижок… – гнусная рожа расплылась в ухмылке – и замерла на последнем кадре сообщения.

– Ходячий утиль! – высказался Унт Дорон в адрес хозяина Свободного региона созвездия Согнутого Пальца. – Астронавты Звездного Флота – шавки Империи! Переплавить бы тебя на лобзики…

– Может, он просто ничего не знает о падении Империи? – спросил Рониен.

– Он все знает, просто ненавидит нас не меньше, чем имперских инквизиторов! – презрение жило в каждом слове лейтенанта.

– Это многое объясняет… А что значит: «Офицерам – тридцать часов»? – принц спрашивал быстро, чувствуя, что сейчас время действительно дорого.

– Обещает убить не раньше этого срока. Кстати, избавления от пыток мораторий на смертную казнь не предполагает. А после всех издевательств пираты устроят «суд» – отвратительный фарс, во время которого у жертв нет шансов, даже теоретически, хотя бы получить слово.

– И все же это возможность избежать смерти… – тихо сказал принц.

Унт удивленно воззрился на Рониена. Он внезапно понял, что тот всерьез рассматривает вариант сдачи корабля.

– Вы с ума сошли?!

– Заглушайте двигатели, – перебив командира крейсера, вдруг жестко потребовал принц.

– Да вы что, Рон?!

– Мощность нашего поля уже четырнадцать процентов, – это был весомый аргумент. – И к тому же сейчас…

– Гиперпереход невозможен, – вновь голос одного из операторов перекрыл общий гул. – Запущен второй цикл активации двигателей…

– Вот видите: еще пять минут мы не продержимся, – принц говорил негромко и веско.

– Сдадимся – нас все равно убьют!

– И все же наверняка вы этого не знаете. А ведь мы уже ничего не можем изменить, – Рониен пристально посмотрел в глаза лейтенанту. – Просто поверьте мне! И вместо того чтобы высчитывать, какое из зол меньше, лучше загляните в себя и подумайте: что для вас сейчас важнее всего?..

Мысли Унта метались без всякого смысла («…Верить?..»), как сумасшедшие радужные бабочки («…Важнее всего?..»), и он готов был уже согласиться на все, что угодно («…Шанс?..»), как вдруг…

– Есть! – радостно воскликнул капитан. Рониен и Унт Дорон разом повернули к нему головы…

…Дин Рейсс не сразу стал капитаном новенького боевого крейсера: первые несколько лет после окончания высших курсов Академии он командовал «Кориолисом», старым имперским линкором – точно таким же трехкрылым красавцем, как тот, что возглавлял сейчас пиратскую эскадру. От Империи в линкоре осталось только железо, а начинка, давно устаревшая или вышедшая из строя, была заменена: благо, вся современная техника Федерации была совместима с имперской… Вернее, почти вся. В третьей четверти корпуса корабля, как раз там, где крылья крепились к фюзеляжу, генераторы силовых полей имели особую вогнутую форму. Ни на одном корабле Федерации таких не использовали – поэтому их нигде и не производили. Вогнутые генераторы были самыми мощными из созданных имперскими техниками, и двадцать лет назад супервайзоры Федерации решили, что и так сойдет. А тем временем даже на самых старых кораблях древние громоздкие пульсаторы заменили на новенькие мощные фазоры… Дина всегда беспокоила эта Ахиллесова пята «Кориолиса»: стоит подавить общее силовое поле, чуть ослабить рефлекторы – и в щите образуется узкая, но очень неприятная брешь, а прямо под ней – сердце корабля, реактор, ведь разработчикам линкора именно это место казалось наиболее защищенным…

– Есть! – повторил Дин и захохотал. – Прямо в реактор, бейтамский архидьявол меня раздери!

Дорон и Рониен разом повернули головы к сканеру: на месте гигантского пиратского флагмана клубился сонм мельчайших обломков…

– Флагман противника уничтожен, – голос оператора не оставил сомнений в том, что сделан первый шаг к победе.

– Точнехонько в твой трижды проклятый реактор! – капитан позволил себе еще одно мгновение триумфа и, тряхнув бородой, взял себя в руки. – Рассредоточить огонь по всем кораблям противника; цель – подавление орудийных точек…

Лицо Унта загорелось мгновенной радостью:

– Через четыре минуты мы уйдем!

Принц ничего не отвечал, он стоял и смотрел на него, такой нелепый со своим мечом, и такой невероятно, невозможно уверенный. В глазах лейтенанта промелькнула паника:

– Они не простят нам гибели флагмана. Да и Тедди Бёр, скорее всего, был на нем – значит, ультиматум недействителен… И вообще нельзя верить пиратам!

– Мощность тылового рефлектора семь процентов… – голос оператора – волнение.

«Как странно, – отрешенно подумал Унт, разглядывая Рониена. – Этот экзальтированный рыцарь как будто убеждает меня в превосходстве логики фактов перед надеждой».

– Что для вас важнее всего? – тихо повторил принц.

И в этот момент хаос в голове лейтенанта прекратил вращение; мысли-бабочки обернулись мозаикой, в которой не хватало лишь одного элемента; Унт Дорон сделал свой ход. Так все встало на свои места.

– Капитан! – Дин Рейсс мгновенно обернулся на зов. – Заглушить двигатели, прекратить огонь. И немедленно прервать процедуру гиперперехода.

Голова Унта склонилась, и капитан не видел его глаз; зато принц видел, как исказилось лицо у Дина:

– Да это… это измена… – яростно прошипел он. – Охрана! – два гвардейца, стоявшие неподвижно, словно изваяния, даже во время тряски, у дверей мостика, тут же повернули бездонно-черные забрала шлемов в сторону капитана – волки, почуявшие добычу. – Немедленно арестовать лейтенанта…