Но эффект от слов Сашули этих был обратным. Завело-задело горцев гордых, что не могут-таки, как положено, гостей уважить. И что смотрятся смешно довольно в их глазах они: придатком жалким, незначительным совсем к заводу, пролетарии простые будто, голожопые, живут какие на несчастную зарплату только.

 Магомет вдруг покраснел:

– Ну, нет уж, – головою покачал, – не надо, – он сказал наперекор Сашуле. – Не имеем никакого права нарушать мы наш закон кавказский, настоящие кавказцы если.

И закончились на том дебаты.

А минут через пятнадцать где-то принесли бутыль с портвейном горцы. Трёхлитровая толстушка стала с этикеткою смешной «Томаты», и Сашуля капризулю-душу пожурил: «Ты прыть убавь немножко! Так нельзя! Неблагородно это, на себя всё забирать вниманье!.. Честь, хоть малость, знать должна, загадка!».

И тотчас же по большим стаканам дорогущее вино разлили. Стали пить его затем, пытаясь смаковать сперва, но это скоро надоело, пить как водку стали исключительно напиток тонкий. Так не смог он, безусловно, тронуть ни букетом, ни особым вкусом, только жженье в пищеводах вызвал. Перешли опять на спирт, короче.

И когда уже к беседе плавный намечался переход, то Алик – бензовозник заводской – вдруг вспомнил про концерт, дал прошлый раз который инвалид, и он спросил:

– Ну как там, кочегар, циркач живой твой что ли?

– Что с ним станется, скажи на милость, с ишачиною совсем безмозглой? Пьёт сухарик ваш себе да в гости как-нибудь ещё попасть мечтает.

– А чего, и привези, – тут Ваха, а за ним и Магомет.

– Он очень нам понравился стремленьем к жизни и напором, не у всех который есть мужчин вполне нормальных внешне… Надо баночку ему сухого передать. Как соберётесь ехать, обязательно напомни, Шухов.

Кочегар кивнул, а Алик снова:

– Но, однако же, ты, Шухов, мудрый – сразу разных две имеешь крыши. Что с одной случись, всегда другая под руками запасная тут же.

Удивились офицеры очень, странных слов не поняв смысл, и Саша бензовозника спросил:

– А что же то за крыша запасная это? Совершенно не врубаюсь что-то…

– А чего тут понимать? Кто служит в нашем местном МВД – кавказцы, люди южные, каким калеку, инвалида западло обидеть. Никогда его они не тронут, даже если что сворует часом. Вот тебе и запасная крыша.

– Вот тут дело в чём! – воскликнул Шухов. – Ну, а я себе башку ломаю, почему, когда приснул раз прошлый, беспрепятственно прошёл кордоны мой хромой. Менталитет кавказский, значит, главная тому причина.

Незнакомое услышав слово с корнем «мент», шофёр легонько вздрогнул и ругнулся, а потом, прищурив левый глаз хитрО, сказал:

– Не взять мне совершенно в толк никак ребята, почему вы так с ментами просто? Вроде ихнее начальство прямо.

 И Сашуля улыбнулся:

– Мыслишь, Алик, правильно! Я есть начальство над милицией и, не по мне что, – пошутил, – перестреляю махом… В раз в лобешник вконопачу звёзды!

И вот тут расхохотался громко повелитель бензовоза бойкий, так что даже со стола свалилась с минеральною водой бутылка. И друзья его, чечены, тоже захихикали в кулак, стараясь не особенно обидеть гостя, перебравшего спиртного явно. И закончив смех надрывный, Алик:

– Александр, – на особиста глянул, – может быть, вы поглядеть дадите на оружие своё, какое офицерам не дают, я знаю.

– Как не дать? На, посмотри, дружище, – удивился особист вопросу, – дам не только поглядеть, но даже пострелять, коль есть на то желанье.

Из карманов брюк военных вынул пистолет чекист:

– Он, вот любуйтесь! Неразлучник мой – близнец сиамский, брат родной! – Поднял как выше можно свой ПМ над головою Саша.

У чеченов, у людей особых, у таких кому фетиш с пелёнок – пистолет, он бог кому с рожденья, больше не было совсем вопросов уж никак не к хвастуну большому, а к мужчине с главной буквы самой.

Изумлённые, они смотрели с уважением, с восторгом детским на такого мужика крутого в их понятии. И в душах зависть к человечине большая зрела, не военно-пролетарской касты был который, а другой – особой.

 Пистолет имел, конечно, каждый уважающий себя чеченец, но вот только втихаря, а так чтоб эдак запросто носить, свободно, было это невозможным делом, с риском связанным большим довольно, за которое могли упрятать за решётку, как дать пить, на годы. Тут же нате вам – красуйся вволю и бабахай на здоровье вдоволь. Потому в глазах чеченцев вырос бесконечно высоко Сашуля.

 Продолжая поражать хозяев, передёрнул на ПМе Саша не спеша затвор:

– Ну, что притихли? – подмигнул. – А ну, мишени ставьте!

 Алик первый выполнять команду резво бросился, шмыгнул за двери и мгновенно за окошком вырос. Отошёл во двор шагов на десять и торжественно поставил чинно в ряд бутылки – поллитровок восемь, в уголочке что припрятал сторож, и сейчас пришлись какие кстати.

– Всё готово, Александр Иваныч, – доложил подобострастно Алик и обратно в кабинет скорее.

Саша стал как раз в окна проёме, на бутылки поглядел, прикинув расстояние до них. А было, я так думаю, под тридцать метров. Ну и что ж? И расстрелял небрежно все бутылочки подряд, ни разу не промазав ни одною пулей… Не нуждался класс стрельбы в оценке.

 Отстрелявшись, опустил оружье новоявленный Вильгельм тот, Тэль что, и спросил:

– Кому охота, братцы, пострелять? Всегда к услугам вашим.

 Головами закивала дружно вся компания, и Алик снова побежал в рядок бутылки ставить. Их осталось только пять небитых из уборщика шабашки жалкой.

– Так, два выстрела даю на брата, – объявил чекист, обойму вставив в пистолет взамен пустой, – стреляйте! – Магомету протянул братишку.

 Израсходовали зря патроны все участники стрельбы, а Саша вновь блеснул и вновь, сменив обойму, не спеша все поразил мишени. И в карман штанов убрал сиамца.

 И, как будто спохватившись, Алик:

– Эх! Да что же мы, – воскликнул, – братцы! За большого человека выпить непременно предлагаю стоя.

 Что ж, торжественно огонь-водицу за отличного стрелка подняли. Ну, а тот, как самовар натёртый пастой ГОИ, весь сиял довольством.

 Бензовозник же, кусок большущий доставая осетра, промолвил:

– Вы, конечно, Александр Иваныч, – человек! Величина – мужчина!.. Как из снайперской винтовки бьёте… Нет, ещё, пожалуй, лучше даже. А майор вот ваш совсем недавно не попал в свинью в упор, мудила. – Алик в стороны развёл руками, демонстрируя размер мишени. – Можно разве не попасть в такую? Так стрелял из Драгунова чудо да с оптическим ещё прицелом.

 И услышав то, Сашуля сразу протрезвел, сошла вся хмель мгновенно, будто не было её в помине. Мыслей вспыхнувших удар заставил жилы вздуться у виска, и потом лоб покрылся моментально густо. «Снайпер! боже! Неужели Снайпер!? Ну, конечно, он, голубчик, это!» – застучало в голове Сашули. Покачнулся от восторга даже особист, чуть не упав со стула, что компании понятно было: колобродит алкоголь, дуркуя в организме мужика, который малость лишнего хватил спиртного.

Только взял себя скорее в руки особист, скрывая радость ту, что распирала, и меж делом вроде захмелевшего спросил шофёра:

– Офицер был, видно, пьяный очень, что в упор не застрелил свинюшку?

– Совершенно был майор не пьяный, даже больше – как стекляшка трезвый.

– Это как же? – усмехнулся Саша. – Трезвым был и промахнулся, что ли?

– Промахнулся. Со второго раза укокошил хорошуню только… Он лицом ещё такой мордатый, крепко сложенный, при мышцах мощных и в плечах сажень косая с гаком. – Алик вширь развёл руками снова.

– Странно-странно. Даже очень странно. Просто верится с трудом, – и Саша удивления сыграл гримасу. – Чтоб военный? Чтоб вот так? Вдобавок из винтовки Драгунова чтобы. Согласитесь, тут туфтою пахнет.

А шофёр:

– Да сам я лично видел убиения процесс дурацкий. В Чернояровской как раз станице, где и было всё, гостил у тестя. Агрономствует он там в колхозе. Никакой туфты тут быть не может, уверяю вас, клянусь Аллахом.

– Ну, рассказывай тогда сначала, – дружелюбно попросил Сашуля.