Убежищем их Пространство назвали уже другие, те, кто никогда не знал о том, чем же это не-место является.
И потому ни один Владыка никогда не сумеет понять того, почему многие хотят жить в Пространстве, сколь бы безопасным оно ни было. Во всяком случае, ни один Владыка не говорил о своём понимании.
Реджина замерла на краю набережной. Тут широкие каменные плиты не заметно и плавно переходили в поле. Город обрывался как на детском рисунке, без переходов. Смотрительница с сомнением разглядывала маковое поле и жёлтую каменную тропу между маками. Она терялась где-то в цветах, утекала к маяку. Реджина смотрела на большие круглые камни и не могла поймать скачущую в голове мысль. Она качнула головой, сбрасывая из головы сомнения, и направилась к маяку. Её маленькие каблуки тихо стучали по камням, пока она быстрым шагом продвигалась к маяку. Расстояние казалось, не уменьшалось, пока внезапно маяк не оказался перед Реджиной. Она удивлённо моргнула, но мысль о том, что произошло нечто странное, плавно утекла из её головы, ни за что не зацепившись.
Реджина остановилась перед деревянной дверью старого маяка. Она подняла руку и постучала медным молоточком. Глазки маленького Уробороса раскрылись, и черные провалы уставились на Реджину. Она удивлённо отдёрнула руку, прежде чем мелкие клыки сомкнулись на её пальцах.
Дверь распахнулась через несколько мгновений, во время которых где-то в небе, очень далеко за пределами Сферы, лопнула искрами маленькая медуза.
Небольшая светлая продолговатая комната, с круглым столом в центре, лишённая индивидуальности. Окрашенные в песочный цвет голые стены, пара пустующих полок в углу.
В помещении несколько человек, среди которых находится и Эльза. Капитан Бэр стоит в конце стола, опирается ладонями в деревянную поверхность, смотрит на присутствующих. Если бы взгляд можно было взвесить, то, безусловно, взгляд капитана был бы лидером среди взглядов средней тяжести. И если бы взгляд имел физическое воплощение, то присутствующие вполне возможно имели бы травмы средней тяжести. За безразличие.
-- То есть в принципе вам плевать?
-- Это совершенно не наше дело, -- поправил капитана один из присутствующих мужчин. Как будто у его слов был какой-то иной смысл нежели "нам плевать".
-- Мы полиция, -- резонно возразила Капитан, она выпрямилась, убирая со стола руки. Обвела ещё больше потяжелевшим взглядом присутствующих. Некоторые наконец-то ощутили физический его вес. Вжали голову в плечи, слегка съехали под стол, сталкиваясь коленками. Говоривший ранее мужчина сильней выпрямился:
-- Одно название.
-- Так почему не исправить это? -- рявкнула, взрываясь, Эльза, с силой опуская руки на стол, нависая над присутствующими и почти рыча на них.
Последний оплот смелости среди присутствующих за столом пал, и мужчина тоже съехал под стол. Не стал проверять, покалечат ли его, если он ответит что-то вроде "кому оно надо?"
-- Кому оно надо? -- В дверях стояла женщина. Если бы требовалось как-то её описать подошло бы "идеально красивая". В ней совершенно всё было правильным, идеальным и красивым. Красивые ноги, руки, грудь и губы. Красивые вместе, по отдельности и при пристальном осмотре. Если бы женщина учувствовала в каком-то конкурсе красоты, её бы признали настолько красивой, что нельзя сравнивать. И это воплощённое совершенство заработало яростный агрессивный взгляд капитана Бэр.
-- Лилит, -- сквозь зубы выдохнула Эльза, после чего поджала губы и выпрямилась, скрещивая на груди руки.
Названная "Лилит" откинула на спину свои вьющиеся каштановые волосы и пленительно улыбнулась. Возможно, раньше Эльза считала, что так улыбаться нельзя. Пленительно можно автомат на противника наводить или наручника надевать. Но Лилит справилась улыбкой. Все присутствующие сразу как-то приободрились. Дальнейшие слова её, впрочем, повергли их в куда большее уныние, чем до этого ругань капитана:
-- Это никому не надо, но если это надо нам, то у нас есть на это право.
-- Не говори глупостей, женщина! -- возмутился тот же офицер, что до этого пререкался с Эльзой. После пережитого страха с собственной похотью справиться было ему куда проще.
-- Мэр назначила нас "полицией", -- фыркнула в ответ Лилит, одарив мужчину таким взглядом, что все присутствующие задумались, есть ли в их гардеробе чёрный костюм для похорон.
-- Это просто название, -- продолжил упорствовать и рисковать мужчина.
-- Я не хочу с этим соглашаться, но Мэр не может вот так просто решать за других в этом городе. Вроде как она не сильнейшая и древнейшая, чтобы приказывать и решать. Правила Тайной Игры так не работают.
-- Может быть полно тех, кто мудрей, сильней или древней, чем наш мэр, но они сами признали её главной здесь, так что пусть подчиняются теперь. И она назначила нас, дала название именно "полиции".
Если бы Лилит верила в Леди Мэр немного сильней, то возможно она бы даже предположила, что этого от них и ждали. Поддержаний законов. Но законы Тайной Игры поддерживают себя сами, так что это просто была глупая семантическая ошибка, о которой сообщила Лилит и которой капитан Бэр так хотела воспользоваться теперь.
Маленькая квартира-студия с канареечно жёлтым, бронзовым и персиковым оформлением. Окно раскрыто, и слабый ветер играет с прозрачной занавеской. В помещении тихо и слышно, как тикают старые напольные часы, что не сочетаются ни с чем, и капает вода с плохо закрытого крана. Идёт время, и свет за окном меняется. Уходит раннее утро и приходит день. Солнце светит ярко, свет длинными полосами пробивается в комнату, отражается от стекла в часах, от поверхности крана и холодильника. Распадается осколками и проникает везде. И на смену дню медленно вступает вечер. В квартире никого нет, хотя на мебели видно следы когтей и шерстинки. Чёрная и белая шерсть так же в маленьких трещинках на деревянных ножках стола. В квартире словно живёт большой кот, которого просто пока нет.
На маленьком столике в углу комнаты стоит старый телефон с автоответчиком, он звонит пару раз и когда никто не берёт трубку -- включается автоответчик.
-- Хэй-Хо! Вы звякнули Пенни, когда услышите длинное "пииип" можете начинать говорить, я прослушаю, как вернусь домой и перезвоню вам!
После звукового сигнала:
-- Пен? Я на некоторое время застрял из-за расследования. Я говорил тебе в прошлый раз, я в не большом городке, Суойя. Если что -- не теряй меня. Буду продолжать звонить как обычно. Люблю тебя, сестрёнка.
В квартире вновь наступила почти тишина. За окном медленно заняла место ночь.
Последние несколько дней хозяйка квартиры не возвращалась. С ней такое происходит частенько. Вообще-то Хельга Пенелопа Блэк, так звучало полное имя Пенни, редко сидит на одном месте и не часто возвращается к себе домой.
И никаких кошек не держит. И не любит.
За дверью квартиры раздался топот ног, грохот упавших на камень ключей и тихое чертыханье. Через несколько секунд ключ подняли и вставили в замок. Попытались повернуть не в ту сторону, закрыли, наконец-то, дверь до конца. И подёргали. После чего ключ четыре раза повернулся снова. И наконец-то распахнулась дверь. Являя в квартиру хозяйку. Яркую, как двухсотваттная лампочка, платиновую блондинку с двумя чёрными прядками во вьющихся волосах. Пряди были широкими и шли ото лба до затылка. Пенни бросила походный рюкзак с яркими брелоками и наклейками у двери, скинула грязные джинсовые кеды и стянула потемневшие белые носки. Она захлопнула дверь и, войдя комнату, на ходу стянула с себя короткие шорты, и жёлтую маечку оставшись в одних коротких трусиках. Чья длинна не намного уступала шортам. Пенни рухнула на узкий диванчик, слабо протянула руку к мигающему автоответчику, нажала кнопку и тихо уплыла в страну сновидений, необеспокоивись закрытием двери.
