- Этого не будет, ты же знаешь! – быстрее! Быстрее скинуть трубку и вернуться к Антону!

- Тогда я заберу у тебя мальчика, - сердце пропускает пару ударов.

- Ты совсем ахуел? – я чувствую злость, чувствую, как она наполняет каждую клетку моего тела.

- Женя, я просто тебя предупредил. Еще раз увижу тебя рядом с этим ребенком, - он сделал паузу, специально, чтобы надавить побольше. – Заставлю страдать вас обоих, - он сбрасывает, и я оседаю на пол. Хочется перезвонить, послать его нахуй, выкинуть к чертям телефон. Но вместо этого я стираю последний входящий, оставляю телефон в зале и поднимаюсь обратно к Антону. Он спит, перетащив на себя все одеяло. Я ложусь сзади, обнимаю его, утыкаюсь лицом в его лопатки. Хочется быть ближе, слиться в одно. Самое ужасно – это осознание того, что сегодняшняя ночь последняя.

***

- Жень, объясни мне что не так?! – его глаза на мокром месте, он цепляется пальцами в рукав моей толстовки, кричит, будто пытаясь достучаться до меня. Но я итак все слышу, итак все чувствую! Просто не могу!

- Оставь меня в покое, Тошик, живи своей сраной жизнью! Я помог тебе, дал тебе даже больше, чем должен был, так что теперь я тебе ничего не должен, - он закрывает глаза, отворачиваясь, словно от пощечины.

- Я ненавижу тебя, - это он говорит уже глядя мне в глаза. – Я не понимаю тебя! – надежда, что он сейчас убежит рушится, потому что он толкает меня к стене. – Я, черт возьми, нихрена не понимаю! Зачем тогда было все это!? Зачем ты мучал меня!? – мне хочется прижать его к себе, зарыться пальцами в его черные крашенные волосы, стереть выступившие слезы, но вместо этого я опускаю глаза в пол, руки по бокам, а свою гордость глубоко в жопу. Долбанный Женя, долбанный Трухин! Я ненавидел его каждой частичкой своего тела, хоть и понимал, что от этого никому лучше не станет. Но это казалось таким важным. Просто ненавидеть его. Будто бы от этого Тошику станет легче Будто бы от этого легче станет мне. Пощечина прилетает слишком неожиданно, я дергаюсь, но ничего не говорю. – Ну чего ты молчишь!?

- Иди на уроки, Тош, - мне стыдно поднимать на него взгляд. Мне страшно смотреть ему в глаза. Мне больно видеть в них разочарование.

Комментарий к

Извиняюсь за то, что козлом опущения вышел Трухин))Но увы, больше никто под эту роль не подходил:D

========== Часть 12 ==========

Юля спустила на меня всех собак. Она орала так, что у меня аж уши закладывало. Я молча слушал все ее претензии, а потом в дверь позвонили. Юля была зла на столько, что схватилась за кочергу, которая стояла возле камина, и как только Трухин вошел в дверь, не дождавшись ответа, Юля запустила ей в него.

- Ты, сраный мудак! – парень отшатнулся назад и уставился на нее, как на дьявола во плоти.

- Нихера себе меня встречают, - если честно, то я сожалел, что эта кочерга не прошла сквозь него, вырвав душу. Но с другой стороны мне бы не хотелось потом таскаться с Юлей по судам. Хоть и знал, что дело мы бы выиграли. За такое дерьмо, как он, сажать не должны.

- Какого хрена ты приперся, урод!? – она схватилась за вторую железку, которая, вроде как, служила для переворачивания бревен. Если честно я в этом не разбирался.

- Юля, милашка, чем я тебе не угоден? – я продолжал сидеть на кресле, наблюдая за тем, как моя сестра замахивается на парня железякой, и уже через мгновение эта железяка прилетает ему по коленной чашечке.

- Пидор недоделанный, - Женя закусывает кубу, хватается за ушибленное колено. Я вскакиваю с места, ожидая, что он сейчас что-нибудь сделает, но вместо этого он начинает смеяться. Я знал, что Юля и Женя были знакомы раньше, еще в детстве. Не понимаю только как. Женя даже меня старше.

- Лапуль, ну я же не к тебе пришел, а к братцу твоему, - он подошел ко мне и положил руку мне на плечо. Ком тошноты подкатывает к моему горлу. – Поговорим? – я киваю. Мы поднимаемся наверх, и я почти чувствую его взгляд на своей заднице.

- Зачем ты приперся в мой дом? Кто тебя звал? – но Женя даже не слушает меня, он просто толкает меня к стене и впивается в мои губы. Блять, чувствую себя какой-то подстилкой.

- Солнце, почему ты такой грубый? Неужели я не заслужил даже немного нежности? – его руки ложатся на мою талию, но я отталкиваю его.

- Отвали! – я отхожу в сторону, сплевывая и вытирая губы рукавом.

- Я ведь и обидеться могу, - Женя хмурится, даже начинает злиться, но мне плевать.

- Послушай, чего ты хочешь от меня!? – у меня уже, кажется, сдают нервы.

- Я уже озвучивал тебе свои условия. Не хочешь быть моим, так и денег больше не увидишь, как своих ушей, а тебе без них, я думаю, будет ой как не просто. Тем более с твоей то зависимостью, да, Женя? – его рука снова легла на мою спину, подтягивая к себе.

- Нет у меня никакой зависимости, - сквозь зубы процедил я.

- И благодаря кому? – я закрываю глаза.

- Боже, это было два года назад! Ты сказал, что я ничерта не должен тебе за твою сраную помощь! Если бы я знал, то лучше бы сдох! – снова отталкиваю его и сбегаю вниз.

- Так ты и сдохнешь, придурок! Ты сдохнешь, если сейчас сбежишь! У тебя же нихуя нет! Что ты будешь делать, а!? Хватит тебе твоих денег, Женя!? Работать учителем после того, каких высот мы с тобой достигли!? – Юля сидит на диване, уткнувшись в свой телефон. Она больше не вмешивается, но я вижу, что она вот-вот взорвется.

- Мы достигли!? Ты ничего для этого не сделал! Это я летал туда-сюда, рискуя своей жопой, чтобы хоть чего-то добиться! Да меня чуть два раза не посадили! А ты, между прочим, чуть не просрал огромную партию товара! – я захожу на кухню, чтобы попить, потому что в горле уже образовалась пустыня Сахара.

- Потому что это твоя обязанность, - совершенно спокойно отвечает Трухин. – Ты должен был этим и дальше заниматься, а не на меня скидывать. Я лишь спонсор твоей отстойной жизни, позволю тебе ее строить, - еще немного, и я задохнусь от его наглости. – В общем, Женя, либо ты увольняешься и держишься подальше от этого мелкого отродья, и я, так уж и быть, оставляю тебя в покое, либо я отбираю у тебя все, - если честно, то мне было смешно. Да, Женя мог отобрать у меня наше дело, да, он мог отобрать у меня все деньги, которые я заработал на этом. Но что еще? Этот дом? Вряд ли. Машину? Нет. Да и убить кого-то он вряд ли может. Кишка тонка.

- Мне плевать! – я осушаю стакан и выхожу в комнату. – Юля, проводи его пожалуйста, - Женя ловит меня за руку.

- Ты совсем больной!? Бросишь все ради шестнадцатилетнего утырка!? Да я его в порошок сотру! Блять, ты совсем долбанутый!? – я усмехаюсь.

- Ты о Тошике? – при произношение его имени у меня начинают дрожать губы. Но я усмехаюсь, не подаю вида.

- Мне похуй как его зовут, но ты понял, о ком я, - я пожимаю плечами, выжимая из себя максимальное равнодушие.

- Я давно его бросил, скучно стало, - снова усмешка, а у Жени, кажется, уже мозг сводит от непонимания. – Вы мне надоели, ясно!? Ты надоел, он надоел! Блять, катитесь к черту! – Юля смотрела на меня, как на больного. Боже, сестренка, прошу, подыграй!

- Что он несет?! – Женя обращается к ней.

- Что именно тебя интересует? – за это я ее и люблю.

- Его, блять, шлюха! Ты хочешь сказать, что Женя его бросил!? Нахуй ты тогда его мамашке операцию оплачивал!? – снова обращение ко мне.

- По-другому он мне не давал, - мне хочется уебать себя, но вместо этого я поправляю волосы, и, выдавив максимально отвратную надменную улыбку, снова поднимаюсь к себе.

***

От лица Тошика.

К черту. К черту все! К черту ебанного Мильковского с его заскоками! К черту все это дерьмо!

- Тошик, кушать будешь? – я зашел домой и плюхнулся в коридоре на пол. Мама вышла из кухни с ложкой в руках. По квартире разносился приятный запах еды. Она совсем недавно начала ходить. Я запрещал ей делать что-то, но она все равно успевала приготовить мне еду, пока я уходил в школу.

- Мам, я же просил тебя лежать, - поднявшись с пола, я повесил на крючок куртку, скинул ботинки и прошел к себе.