“Хороший мальчик, умный, послушный”, - Стернс говорил о нем, как о собаке. После появления на свет этой ярости безумный ученый начал вливать в питание психотропные вещества, повышающие агрессивность. Он перекраивал милых и спокойных людей в хищников, готовых острыми зубами разорвать жертву. Он разбивал людей на кусочки, чтобы собрать их цепными псами.

- Когда-нибудь ты поймешь, что я сделал тебе только лучше, - ответил он, возвращая доктора на Землю. - Здесь ты свободна. Здесь у тебя есть сила. Ты можешь получить все, что захочешь.

- У меня уже есть все, чего я хочу. И быть монстром, больше, чем я есть, в мой список не входит.

- Зачем ты пришла в дом доктора Росс? – неожиданно спросил Браян. – Доктор, вы знали, что она пробралась в вашу квартиру?

- Я воровка, милый. Обчищать пустые жилища одиноких дам - моя профессия. Простите, мэм, - Ал повернулась к Бетти и криво улыбнулась.

- А еще ты лгунья, - продолжил парень. Бетти не знала, каким он представился Алисе, но точно не безжалостным палачом, каким был на самом деле. – Я следил за тобой с того самого дня, как ты появилась в квартире доктора с сыном мистера Беннера. Поэтому мы знаем, кто ты, Алиса Шутер, и тебе нет смысла скрываться.

- Тогда ты знаешь, что тебя ждет, - уверенно ответила девушка, подобравшись.

Сейчас когти выскальзывают свободнее и с меньшими болезненными ощущениями. Это как шевелить пальцами или качать головой, в смысле, происходит так же естественно и без усилий, будто и увеличивающие свою длину ногти, и хвост (Боже, хвост!), и второй набор зубов всегда были при ней. Браян перехватывает её еще в прыжке и хочет отбросить, как это сделала недавно Юла, но зря. Его человеческое тело более уязвимо, чем чешуя, а коридор узкий и темный. Даже когда он сильно сжимает занесенную для удара руку с ножом, то упускает, что вторая вцепится когтями в его плотный комбинезон, и зубы вонзятся в шею. Алиса впервые кусает кого-то таким образом. Одно дело отрывать куски плоти противника, когда нет другого способа освободиться, или прокусывать нижнюю губу Клинта (она делала это дважды, чтобы прервать пусть и желанные, но ненужные поцелуи, дающие пустые – тогда - надежды). И по-другому – кусать и сосредотачиваться на том, чтобы из желез потек парализующий яд. Рот вновь заполняется кислым вкусом, пополам с металлическим привкусом крови. И ощущения странные, как будто берут кровь из вены, шприц наполняется быстро и резко, одним движением и буквально чувствуешь покидающую тебя кровь. Яд одной большой порцией перетек в тело парня. Он пытался сопротивляться, пытался оторвать голову Ал от себя, но пальцы проскальзывали сквозь короткие грубые волосы, не могли ухватиться за гребень.

- Как долго длится паралич? – буднично спросила Шутер, волоча Браяна за ногу. После изменения тела она стала сильнее, но ей совсем не хотелось узнавать предел этой силы сейчас. Она узнает о своих новых возможностях потом, позже. Когда будет в относительной безопасности. Или не узнает вообще, если Брюс и лучше специалисты Щ.И.Т. быстро найдут способ вернуть её в прежнее тело испещренное шрамами, а не чешуёй. Вообще-то, Алисе страшно. Очень-очень страшно, настолько страшно, что она хватается за свой план побега, как за единственную ниточку и молит всех известных и неизвестных богов, чтобы помощь пришла быстро. Еще никогда собственное тело не было ей так противно.

- В твоем случае часа три, не больше, - отвечает Бетти. - Яд еще слабый, ты только начала его выделять…

- Сарказм и сквернословие не мое оружие, я больше предпочитаю ножи и винтовки, - девушка закидывает свою ношу в комнату с печами, где огонь пылает сутками. Обездвиженное тело падает кулем в угол, даже не стонет. Интересно, её доставили сюда таким же отвратительным мешком костей и мяса? Не думать!

Одежды в рассохшихся от жара шкафах много. Алиса переодевает комбинезон с большим запасом тепла и одевается с почти осязаемым удовольствием, скрывая тканью своё уродливое тело. Несколько слоев одежды, как всегда учили: свитера, джинсы, майки… Сверху то, что надолго сохранит тепло: шуршащие “пингвиньи” штаны (“Причем здесь пингвины?”- “В них иногда двигаешься как пингвин”) и куртка с закрывающей “молнию” полосой ткани и большим капюшоном. Хвост прячется в одну из штанин, благо они достаточно свободные. Доктор Доктор Росс не разбирается в этом, поэтому Алиса стоит и терпеливо передает ей слой за слоем, упаковывая хрупкую брюнетку до состояния… да, пингвина.

Они задерживаются на террасе, на открытом пространстве, где от свободы их отделяют метры пустоты под ногами, всего на несколько минут. Алиса затягивает узлы веревки на талии Бетти, второй конец привязывает к себе.

- Что теперь? – с тревогой спрашивает женщина. – Когда мы спустимся, то куда пойдем дальше?

- Смотри, - Шутер обняла её за плечи и указала вдаль, - видишь большое белое облако над деревьями?

- Да, это туман.

- Нет, это печной дым. Судя по его густоте, за лесом не один и не два дома, возможно десять или больше. А если есть печи, значит, есть и люди. Просто поверь мне, - Ал снимает ботинки, связывает их шнурками и перебрасывает через плечо.

Спускаться так, как делают это они, страшно. Бетти висит над пропастью, обхватывающая её веревка не чувствуется острой болью только из-за слоев одежды, она обрывает пальцы об острые камни в попытке обрести хотя бы какое-нибудь равновесие и стабильность, когда Алиса, смелая и сумасшедшая, с коктейлем гормонов в крови и стучащим по мозгу адреналином осторожно спускается вниз. Бетти висит над пропастью, Алиса спускается вниз, используя свои когти. Бетти вдруг хочется узнать, о чем она думает, как в детстве, когда хочешь чтобы все мысли людей высвечивались комиксным облачком над их головами. Но даже этого не нужно - сосредоточенность и самая малость страха написаны на её лице самыми яркими красками. Алиса никогда раньше не ползала по горам. В её жизни было ровные и прямые стены, иногда разрушенные, иногда это были завалы из камней, но не горы. Горы – это особенное. Единственное, что она может придумать, это связать себя и Бетти Веревкой, оставляя промежуток между их телами, и оставить женщину висеть на ней балластом. Возможно, крючья, что принесла Бетти, могли бы облегчить им задачу, но она не умеет ими пользоваться. Когда они выберутся отсюда – Алиса дает себе слово – она запишется на курсы скалолазания. Руки и ноги девушка переставляет в строгом ритме, так, что Бетти спускается вниз плавно, но быстро. Облегчение, которое затапливает, когда её ноги утопают в снегу, невозможно описать.

- Я на земле! – говорит Бетти, и Ал прыгает.

Обрадоваться тому, что спустились, они не могут, времени мало, нужно уйти как можно быстрее и дальше, пока их пропажу не обнаружили.

- Иди только по моим следам, - предупреждает Алиса и быстро двигается вдоль гряды, неловко переступая по камням, припорошенным снегом. Ботинки болтаются на её ступнях, будто она маленькая девочка, впервые примерившая мамины туфли на каблуках.

Это место странно на неё действует. По сути, с той секунды, как она впервые вышла на террасу, её не отпускают противоречивые чувства. Ал хочется одновременно остаться на месте, в сияющей белизне, и бежать в самую чащу, окунуться в знакомую обстановку зимнего леса. Стоило бы остаться ненадолго в гнезде, обдумать план, попытаться найти союзников, но нет. Что-то даже не впилось, как это бывает, а нежно взяло за руку и вело, вело по снегу, по камням, через сугробы. Как малыша, делающего первые шаги, любящая мать ведет за руки, ободряюще улыбается и направляет. Аляска, куда она уже и не мечтала попасть, встретила её как родную, как большая семья встречает прибывшего издалека родственника, как родная земля встречает путешественника. Это еще не дом, но уже своя земля, где говорят на одном с тобой языке. Легкие наполняются сладким свежим воздухом, в котором только зимние леденцы и снежный сахар. Алиса пьет эту сладость, эту свежесть, пьет большими глотками, захлёбывается и никак не может насытиться. Все вокруг прозрачное и настоящее, мало что в Центральной Америке может похвастаться такой красотой и искренностью, как снежные безграничные леса Аляски. Позже, когда они будут достаточно далеко и в безопасности, она позволит себе рухнуть на спину в эту воздушную зефирность снега и будет смотреть в яркое-яркое небо, забирая себе свое. Легкий ветерок засыпает их следы, радостно целует покрасневшие щеки, проскальзывает между пальцами, направляет к гибким сильным ветвям деревьев.