Алиса часто раздевается перед зеркалом, запирая комнату. Она сама не понимает, зачем делает это. Надеется, что к следующему разу шрамов и прочих отметин станет меньше? Пытается полюбить своё тело настолько, чтобы без стеснения открыть его Клинту? Однажды это должно произойти, она не уверена, что Бартон, мужчина в самом расцвете сил, горячий, желающий, справляющийся с естественной потребностью организма в удовольствии по утрам всё чаще и чаще, будет ждать так долго. Она внимательно всматривается, будто хочет увидеть следы другой женщины, пусть и шлюхи, которая сделает своё дело и уйдёт. И боится однажды увидеть. Она боится сделать ему больно, её руки не приучены к ласкам, боится сделать что-то не так и разочаровать, боится… Она просто боится этого. Боится довериться, боится доверия. И вместе с этим боится, что ей будут доверять.

Ал скорее одевается, затягивает туже шнурки на вороте любимой толстовки с символикой Капитана Америка, будто пытается себя задушить. Ей нужно собраться с мыслями, нужно привести себя в порядок. Она разберётся со всем позже, сейчас важнее найти Бетти.

***

Всю дорогу от Башни они проделали молча. Брюс сидел на пассажирском сидении рядом с водителем, рассматривая мелькающие пейзажи. Алиса выстукивала по рулю какую-то дикую мелодию, если в этом невротическом перестуке было хоть что-то музыкальное. У светофора их подрезала какая-то спортивная машина с громким клаксоном. Ал выругалась и слишком резко вдавила педаль газа в пол. Машина дёрнулась, Наташа заворчала с заднего сидения. Шутер глубоко вздохнула, извинилась за несдержанность и переключила скорость. С рычага её рука скользнула не обратно на руль, а каким-то образом оказалась на колене Брюса. Тот подобрался, понимая, кто обычно сидит на этом месте, когда девушка находится за рулём, попробовал стряхнуть прохладную ладонь, но добился лишь того, что его бедро успокаивающе погладили.

- Знаете, я хорошо помню свою последнюю поездку в Нью-Йоркском такси, - вдруг сказал Брюс, накрывая ладонь Алисы своей и ненавязчиво отодвигая её в сторону. Та наконец-то заметила, куда забралась её чересчур самостоятельная конечность, покрылась смущённым румянцем и поспешила свериться с навигатором. – Я тогда, наконец, решился встретиться с человеком, который обещал мне помочь с… – он запнулся, почёсывая серебрящийся висок, - Другим Парнем. Таксист нёсся в этом потоке машин, будто за ним гнались все демоны Ада, кричал на других водителей. Это было жутко. Я думал, что если не превращусь прямо в той консервной банке, несмотря на ремни безопасности, точно увижу содержимое своего желудка.

Наташа тихо фыркнула, вспоминая, что ей пришлось ехать сразу за той машиной, и она только обрадовалась, когда Брюс и Бетти решились отправиться пешком. Тому вертлявому пареньку, который возомнил себя звездой автогонок в городской черте, она бы сама доступно и популярно со всеми выкладками объяснила провальность его карьеры.

- Договорились, намёк я поняла, - улыбнулась Ал, перестраиваясь в другой ряд, ближе к повороту.

Брюс улыбается, когда они подъезжают к четырёхэтажному многоквартирному дому в тихом районе. Он знает, что Бетти пришлось сменить институт, в котором она преподавала, из-за тех самых событий, когда её отец развязал целое сражение на лужайке в самое студенческое время. Она просто больше не смогла там оставаться, не могла терпеть косые взгляды коллег и испуганных студентов. Или любопытных, которые все время спрашивали о Халке. Она оставила даже дом, где жила, перебравшись из уютного коттеджа в человеческий улей. Беннер её понимал, или врал себе, что понимал, жизнь в подобном месте создаёт хотя бы иллюзию общества. По этой же причине он выбрал суетную и переполненную Калькутту. Постоянное мельтешение перед глазами, звуки чужой жизни за стеной, шум детей под окнами заставляют тебя чувствовать частью этого.

- Значит, здесь? – Наташа захлопнула дверцу машины и приставила ладонь ко лбу козырьком, чтобы осмотреть высотное здание.

- Да, - Беннер пропустил перед собой стайку хорошо одетых молодых девушек. Те захихикали, рассматривая незнакомого мужчину, неизвестно какими судьбами попавшего в их район. – Только даже не представляю, как мы попадём внутрь, – он кивнул на домофон, где каждому жильцу соответствовала кнопка с приписанной фамилией.

Мимо них прошла пожилая леди в широкополой шляпе и с крохотной лохматой собачкой на поводке. Она удивлённо и с долей скептицизма посмотрела на них, задерживая свой взгляд на Алисе. Видимо, скромно одетый Брюс с его растрепанными милыми кудряшками и добрым взглядом, а так же стильная Наташа не очень её взволновали. Зато молодая девушка в узких светлых штанах из плотной ткани и клетчатой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей внесла сумятицу в её картину мира, поэтому и заслужила раздражённый взгляд. Собачка, будто почувствовав настроение хозяйки, визгливо тявкнула, и с гордым видом прошествовала дальше.

- Полагаю, что на помощь соседей мы можем не рассчитывать, - Ал шикнула в след экстравагантной парочке. – Стойте здесь, я попробую найти пожарную лестницу.

- Ты уверена? Может, стоит рискнуть и позвонить? - с сомнением спросила Нат, едва девушка сделала первый шаг вдоль дома.

- Они скорее вызовут полицию, - Ал дернула подбородком в сторону недавней прохожей. Ответ получился несколько грубым и резким, но Наташа только бросила на нее понимающий взгляд и сокрушенно покачала головой. Как бы ни храбрилась её маленькая рыженькая девочка, она все равно была напугана неизвестностью. Романофф отметила про себя, что если Клинт сделает что-то, что обидит Ал, то Наташа точно сумеет поставить его на место.

Шутер зашла за угол и несколько секунд позволила себе передохнуть, привалившись спиной к глухой кирпичной стене. Беспокойство за Клинта, поднявшая голову ревность и поездка утомили её. Она бы не призналась, но сейчас ей совсем не хотелось забираться по шаткой железной лестнице, потом открывать двери, и вообще делать хоть шаг. Ноги стали ватными, в голове стоял туман, казалось, что она тут же рухнет, не в силах даже пошевелиться. В висках пульсировала кровь, отрезая её от звуков внешнего мира, сильно забилось сердце. Вдруг щеки будто коснулось что-то холодное и влажное. Алиса подняла руку, стирая капельку воды. Странно, она подняла голову, но никаких кондиционеров, с которых мог бы капать конденсат, над ней не было, а глаза оставались сухими. И еще странно, что ей стало лучше, прошел мандраж, успокоилось сердце. Алиса забралась на мусорный бак, с него потянулась до металлической лестницы. Хлипкая конструкция, совершенно не похожая на лестницы, по которым взбирались герои-любовники или авантюристы в фильмах, едва могла выдержать её вес, поэтому пришлось быстрее двигаться наверх. Ей повезло найти открытое окно в коридор на последнем этаже, и, понадеявшись на свою заячью удачу, Ал нырнула в него.

Внутри дом был таким же чистым и аккуратным, как и снаружи. Светлый коридор был украшен репродукциями известных художников-пейзажистов, на окнах висели красивые полупрозрачные шторы. Несмотря на эту чистоту и порядок, сквозившее в каждой детали подчеркнутое желание казаться благополучным домом, он был каким-то безжизненным. Не то, что шумный, наполненный людьми дом, где жил Клинт. Ал вскинулась и поспешила разобраться с входным замком. Клинт и результат его разговора с Барбарой в данный момент должны волновать её в последнюю очередь. Она просто расставляет приоритеты. И сейчас в приоритете Элизабет Росс. Даже если хочется бросить здесь всё и рвануть в кафе “У Сьюзи”, чтобы вцепиться в волосы внезапно воскресшей из мёртвых Бобби Морс и заявить свои права на симпатичную задницу в потёртых джинсах и всё остальное, к ней прилагающееся. В этот момент она пожалела, что не оставила на шее Бартона несколько красноречивых засосов перед тем, как он ушёл.

- Солнышко, ты уверена, что всё в порядке? – с сомнением спросила Наташа, когда они поднимались к квартире Бетти. Наташа редко называла её “солнышком”, и это отличало её от Нат-из-будущего, которая словам предпочитала прикосновения, приучив её к тактильному выражению чувств.