Annotation

Очнувшись в новом теле, обычно рассчитываешь на то, что теперь-то точно получишь от жизни всё, чего в ней не было раньше: приключения, власть, интриги, и всё это обернуть в приятный глазу гаремчик. Романтика фэнтези любит умалчивать, что к моменту достижения этого ты почти каждую ночь просыпаешься от того, что тебе снятся мертвецы. Знаете, я им завидую - мои мертвецы только и делают, что болтают. Но это даже хорошо, ведь это значит, что я ещё жив.

Аластор

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Аластор

Больше, чем смерть

Часть I

Быть человеком

Глава 1

Говорят, когда перед тобой стоит запутанная проблема, включающая в себя слишком большое количество переменных, нужно расслабиться, выйти из бессмысленно расходующих внимание социальных игр, присесть и подумать. Взглянуть на проблему под новым углом, упростить её до начальных данных и конечного результата, попутно отбросив всё лишнее, что не относится к ним напрямую: тогда, возможно, придёт понимание того, что на самом деле рассматриваемая проблема является гораздо более простой, чем изначально казалось поглощённому мелкими деталями разуму. Старая пословица "За деревьями не видеть леса" как нельзя лучше передаёт это состояние. К сожалению, применение такого метода в условиях отсутствия информации о способе достижения этого результата сильно затруднено. На этот случай одним умным по имени Уильям Оккам человеком разработан другой способ нахождения решения: вычеркнуть всё то, что требует создания дополнительных сущностей, и искать решение, пользуясь только известными величинами. Но как быть, если неизвестны даже предпосылки произошедшего, лишь конечный результат?

Именно эту проблему я и пытался решить, заодно отстранённо разглядывая непрерывно извивающиеся жгуты черно-красного цвета внутри вскрытой грудины.

***

Попробуй, сказал мой приятель, имея в виду книги по внетелесным путешествиям. Это будет сногсшибательно, говорил он, вспоминая про свой собственный опыт - сейчас я думаю, что его полугода увлечения этими штуками было решительно недостаточно для того, чтобы мне их рекомендовать. Когда ты сделаешь это в первый раз, мир для тебя разделится на "до" и "после", словно купец, продолжал он нахваливать свой товар; как же мне теперь хочется дать ему в морду за эту фразу. Как бы то ни было, я полистал труды рекомендованных писателей, сделав себе выписки, напялил наушники с астральной выбивалкой, гарантирующей улёт в астрал с первого заброса, набил подушку разной интересной травкой, купленной у того же приятеля втридорога, и лёг спать на честно украденную у подружки массажную простынь. Сено кололо затылок, в ушах жужжала астральная музыка, тело на простыни ловило кайф. Я ещё не улетел, но уже чувствовал себя лохом. Однако, надо было продолжать. Я вдохнул и выдохнул, представляя как неведомая хрень отделяется от тела хотя бы для того, чтобы присниться Мишке и поугорать над его реакцией.

Наверное, боги астрала обиделись на такое пренебрежение. Или я переборщил с подготовкой. Или солнечные лучи, преломившись на атмосфере Венеры, упали на меня в самой неподходящий для этого момент. Как бы то ни было, жужжание в ушах вдруг начало растягиваться, всё больше замедляясь, пока не стали одной исковерканной, бесконечно протяжённой согласной. Уткнувшаяся в затылок травка обрела остроту иглы шприца, вонзившись в затылок и капля за каплей вытягивая моё сознание в неведомые дали. Я почувствовал, что меня крутит и вытягивает в струнку, словно тесто в руках опытного пекаря. Верх поменялся с низом, право с лево, внешнее вывернулось внутрь и развернулось наоборот. Я раскинулся по беспредельной Вселенной и обнял собой древо Метавселенной, прошивая время и пространство, словно бумагу. Спустя неразличимое мгновение, я собрался вновь, но уже иначе. Бесконечно увлекательная панорама меняющихся перспектив занимала всё сознание, пока в какую-то секунду не остановилась.

И я очнулся на холодном столе прозекторской.

Когда я прерывисто вдохнул, остановившийся на середине разреза скальпель выпал из руки патологоанатома и зазвенел, ударившись о кафель. Раздались невнятные крики и топот ног.

Я разлепил глаза. Ощущения при этом были, как будто я пытаюсь поднять перегруженную штангу безнадежно затёкшими руками - тело отказывалось подчиняться и за каждое движение приходилось бороться с самим собой. Даже дышать получалось с трудом, но, странное дело, никаких неудобств при этом не испытывал. Кое-как попытавшись встать, я лишь потерял равновесие и свалился со столика, с тяжёлым звуком грохнувшись на кафель и ударив плечо, отозвавшееся только лёгким неудобством. От падения кожа на груди распахнулась во всю ширь, вызвав у меня нервный смех. К несчастью, мне почти сразу стало не до смеха, потому что я увидел вовсе не собственные ребра - бог с ними, с рёбрами, унылый классный скелет отбил весь трепет перед костями, - а переплетающуюся массу, состоящую из множества чёрных щупалец, перевитых багровыми венами.

От абсурдности увиденного я на несколько минут просто выпал из реального мира, пялясь на щупальца.

Что это за хрень, мать её?!

Почему у меня внутри копошится какая-то гадость, и куда делись мои рёбра?!

Словно в ответ, щупальца начали сокращаться и копошиться быстрее. Я почувствовал, как на мгновение разум затуманился, поглощённый страхом и желанием спрятаться. Я забился на полу в судорогах и рассечённая кожа вдруг сама собой начала сходится на груди, сшиваясь теми самыми щупальцами, заполнившими мою грудь. Через пару секунд о разрезе уже ничто не напоминало. Даже шрама не осталось.

После этого, со внезапностью удара молотка по пальцу, я осознал, что происходит.

Я умер.

Мысль почему-то не принесла ничего нового, кроме апатии; видимо, измождённому плотностью ошеломительных событий разуму уже всё было безразлично. Повертев её так и эдак, я пришёл к выводу, что, похоже, скоро наступит зомби-апокалипсис, если готовый к эксгумации труп вдруг показывает признаки жизни. Можно даже сказать, бурной внутренней жизни: видение заполнявших тело моря черно-красных щупалец не шло из головы. Движимый каким-то болезненным интересом, я попробовал нашарить выроненный врачом нож. После нескольких неловких минут приспособления к новому телу нож нашёлся у стены, слегка погнутый, но, на первый взгляд, рабочий.

Настала пора экспериментов. Нанесённый с заметным усилием лдлинный разрез на ладони моментально затянулся чёрными нитками и исчез. Воткнутый в ладонь нож причинил только приглушенную боль, утихшую почти сразу с затягиванием дыры. Поколебавшись, вонзил скальпель в бедро и стал резать его по-живому. Ощущения не из приятных - тупая боль, как будто тыкал пальцем в застаревший синяк, но я думал, что будет хуже. Сам нож, вошедший только на половину лезвия, завяз в ране, отказываясь двигаться дальше, и стоило его вынуть, щель в ноге уже привычно ожидаемо растаяла. Дальше маньяческие порывы пришлось унять, так как хирургический скальпель окончательно затупился о неподатливую шкуру, старательно маскирующуюся под кожу.

- Обалдеть, - пробормотал я. Голос тоже был чужой, низкий и сипловатый. - Привет дедушке Какузу от его любимого внука.