Алёна выпрямилась во весь свой немалый рост, глаза её метали молнии.

— Ах ты змей поганый, что удумал! — заголосила она, подбирая с земли здоровенный сук. — От жены бегать, козёл позорный? Ну я тебе покажу! Вот только попадись мне!..

С этими словами она бросилась было по следам, но тут же вернулась.

— Ты мне, добрый молодец, помог, — сказала она мне, — я тебе добром отплачу! Вот, возьми дудочку — как заиграешь на ней, так любой зверь к тебе подойдёт, какого только позовёшь, всё, что захочешь, исполнит!

— Да что вы! — запротестовала я, обидевшись, что меня приняли за парня. Я, конечно, не супермодель из эротического журнала, но и отнюдь не фанера! Конечно, будь я в юбке. — Я и играть-то не умею!

Но Алёна уже исчезла в кустах.

— Да бери, не стесняйся, — каркнул Кондрат. — Это её мужа дудочка, ею он, небось, и козла приманил. Сам он теперь из дому точно не выйдет, если жив останется, пропадёт же ценная вещь! А уметь тут нечего: подул в неё, о звере подумал — он и прибежал, с обратной стороны подул — убежал зверь.

Я со вздохом положила дудочку в карман и вернулась на тропинку.

Шли мы долго ли, коротко ли, как обычно говорится в сказках, да вышли на поле большое. Тропинка вела прямо в густую траву. Верещали кузнечики, вкусно пало разными травками.

— В чистом поле, под ракитой, богатырь лежит убитый. — тихонько бормотал Кондрат, но вдруг взлетел.

— Ну вот, накаркал! — с досадой сказала я, вглядываясь в заросли высокой травы.

Под большим кустом (ракитовым или нет, сказать затрудняюсь, у меня по природоведению больше тройки никогда в дневнике не стояло) действительно лежал богатырь. Не знаю, давно он тут лежал или недавно, но из-под шлема размером с ведро весело скалился череп. Прикинув, каких размеров был этот человек при жизни, я уважительно присвистнула.

— Какая ж лошадь такому великану нужна? — вслух подумала я. — Тут, пожалуй, без динозавра не обойдёшься!

— А вон лошадка, вон, видишь, пасётся, — указал Кондрат крылом.

Невдалеке и в самом деле понуро стоял, опустив голову, невероятных размеров вороной конь. Нечёсаная грива свисала чуть не до земли, седло съехало набок, а поводья спутали передние ноги.

— Ты куда? — спохватился Конрад, когда я решительно направилась к коню. — Ведь затопчет он тебя!

— Ну жалко же! — ответила я. Лошадей я обожала, хотя ездила верхом от силы раза три, и то на смирных пожилых конягах, которых к тому же вели под уздцы. Я при этом судорожно держалась за седло и страшно боялась свалиться. — Его волки съедят, он ведь убежать не сможет!

Не успела я подойти и на несколько шагов к коню, как тот фыркнул, прижал уши и начал бить копытом. Ещё шаг — и он взвился на дыбы, визжа и колотя воздух перед собой спутанными передними ногами.

— Нет, его так просто не возьмёшь, — заключил Кондрат, лениво кружа надо мной. — Такие кони к одному хозяину приучены. Да и зачем тебе этакая махина? Ты что, наездница великая?

Я покраснела, потому что Кондрат попал в точку, но вдруг вспомнила:

— А дудочка-то!

Кондрат каркнул, сложил крылья и рухнул в траву.

— Ты чего? — испугалась я. Не хватало мне только ворона, страдающего эпилептическими припадками.

— Мышка пробежала, — невнятно пояснил ворон, пытаясь засунуть в клюв чей-то хвост, свисающий наподобие макаронины. — Ты играй, играй на дудочке!

— А если я перепутаю, куда дуть?

— Не страшно. Перевернёшь да ещё раз попробуешь…

Я с опаской поднесла дудочку к губам и легонько дунула. Звуков никаких не послышалось, но конь замотал головой и отпрянул. Я поспешно вынула складной ножик (за грибами же пошла, вот и пригодился), и сделала на дудочке пометку. Потом перевернула её, и снова подула, мысленно приказав коню слушаться. Тот послушно подошёл вплотную, осторожно пощекотал носом мою щёку и замер.

— Ты смотри, получилось! — удивился Кондрат, выплёвывая клочки шерсти.

— Ага, можно в цирк дрессировщицей устраиваться, — пропыхтела я, распутывая коню ноги. Как бы коняге не взбрело в голову меня лягнуть, копыто-то у него как раз с мою голову! — А дальше что мне с ним делать?

— Садись да поезжай, — ответил ворон.

— Так у него седло сползло!

— Поправь!

— А я умею? Я тебе что, кавалерист-девица? — возмутилась я, но тут нас перебил новый, слегка всхрапывающий голос:

— Отпусти меня, красна девица, в заповедные луга, на травах шелковых поваляться, в росе медвяной искупаться, а я тебе верой и правдой служить буду!

— Это что, конь, что ли? — опешила я. — Ну ни фига себе! Точно, в цирк надо, с номером «говорящая лошадь»! Нам же цены не будет! Копперфильд с Запашными и прочая братия от зависти удавятся!

— Василиса, ты можешь по-человечески говорить? — недовольно каркнул Кондрат. — Я из твоих слов дай бог половину понимаю!

Я фыркнула и отвернулась.

— Ну ладно, иди, — сказала я коню. — Только я тебя расседлать не сумею, я даже не знаю, с какого боку к тебе подходить.

Конь покосился на меня с плохо скрываемым презрением, коротко проржал, и сбруя исчезла. А потом исчез и сам конь.

Мы с Кондратом двинулись дальше.

— А чего он раньше-то не мог так сделать? — спросила я. — Стоял тут, как дурак, волков ждал. Давно бы уже ускакал!

— Хозяин его не отпустил, — пояснил Кондрат. — Вот он и маялся, нового хозяина поджидал. Я ошибся малость, думал, обычный конь, а это сивко-бурко.

— Какой же он сивко-бурко, если он вороной? — не поняла я. — Я, конечно, не знаток мастей, но уж черное от бурого как-нибудь отличу.

— Считай, что это порода такая, — ответил ворон. — Если он тебе понадобится, просто позови: сивко-бурко, вещий воронко.

— Дальше я знаю, — перебила я. Хоть что-то я знаю!

Тем временем поле кончилось, и мы снова вошли в лес. Признаться, мне этот среднерусский пейзаж порядком опротивел. Хотелось чего-нибудь необычного. Пустыни, например… Хотя нет, там конь может в верблюда превратиться, а я их боюсь до судорог с тех пор, как один такой в меня плюнул. Чем я ему не угодила, не понимаю! Что, в зоопарке других девчонок не было?

Я так глубоко задумалась, что едва не пропустила момент, когда кусты затрещали, и на тропинку перед нами выскочил большущий серый волк.

— Вы что, указателя не видели, что ли? — рявкнул он. — Ведь написано же русским языком: прямо пойдёшь — коня потеряешь! А где у вас конь? Что я жрать должен? Если нет коня, так и шли бы направо или налево!

— Указатель твой давно в землю врос, — раздраженно ответил волку Кондрат, — а тропинки, что направо и налево ведут, травой заросли. Кому охота голову терять или на кикиморе лесной жениться. А у тебя и так шерсть лоснится! Вон, отожрался на конине! Хоть бы раз старому приятелю кусочек притащил!..

— Ты что ль, Кондрат? — прищурился волк. — То-то мне голос твой знакомым показался! А это кто с тобой?

— А это царевна Василиса, — бессовестно соврал ворон. Впрочем, у них тут все царевны. — Забрела девица на чужую сторону, заплутала в лесах дремучих, косу русую по кустам растрепала, обрезать пришлось.

— Какую русую, — буркнула я, — я отродясь шатенка, а сейчас вообще цвета «золотой каштан»!

— Серый волк, — представился мне зверь. — Гроза здешних лесов. А что это у тебя, Василиса, на носу за штука?

— А это чтобы лучше видеть тебя, — выкрутилась я, решив, что о Красной Шапочке здесь наверняка и слыхом не слыхивали. Не объяснять же волку, что такое тёмные очки, и почему ультрафиолетовые лучи вредны для глаз!

— Ладно, — вздохнул волк. — Слушайте, а можно, я с вами пойду? Замучил меня Иван-царевич: то ему жар-птицу достань, то яблок молодильных, то коня златогривого, то Елену Прекрасную, то Марью-Искусницу. теперь вот слон ему понадобился. Сил моих нет больше, гоняет меня, как будто я к нему нанялся! А я ведь уже не щенок!

— Пойдём, — пожала я плечами. — Только, чур, уговор: коня моего не трогать! Нельзя же, в конце концов, одну конину есть, это для организма вредно!