Алан дозволял поучиться на примере заносчивого Кроука.

Наследник заполыхал глазами, чувствуя себя в центре совершенно иного внимания. Красуйся или нет, невысокий жилистый Алан смотрится лучше!

Кроук попытался отстраниться, но деревянная гарда словно приросла горлу.

— Во-вторых, не торопись. Не бывает быстрой победы, бывает выверенный удар.

Кроук на сей раз не дождался нового витка схватки, рыкнул, оттолкнул Алана… Вернее, попытался, схватился за воздух и тут же получил по уху. Легкий шлепок плашмя: не больно, но обидно.

— В-третьих, — палка назидательно ткнулась в середину лба, чтобы тут же вернуться на уровень глаз, — научись уважать противника. Неуважение позволяет думать о нем хуже и не ждать удара там, где стоило бы.

Начальник замковой стражи отвернулся, оглядывая остальных, отошел на шаг, не боясь подставить спину. Кроук попытался потянуть магию, не зная, что на площадке для игр на нее наложен запрет. Не вышло. Тогда, подняв меч, ринулся вперед — Этайн вздрогнула.

Начальник замковой стражи мгновенно обернулся, отводя чужой клинок.

Принял меч в блок ниже рукояти, И клинок Кроука неумолимо соскользнул, упал слева от Алана. Алан, как в танце, очертил левой ногой дугу за спину, перенеся на нее вес тела, шагнул за Кроука, став почти вплотную. Тот попятился, вынужденно уходя в защиту после своей же атаки, споткнулся о ногу Алана и упал, тряся головой.

— В-четвертых, не иди на поводу обстоятельств. Ты волк, пусть обстоятельства подстраиваются под тебя, — Алан пожал плечами, соглашаясь с мысленным замечанием Мидира: если шанс попадался под руку, его следовало использовать незамедлительно! Но и честь забывать не следует.

— Я знаю вас, мой король, — мыслеслов Алана был пока медленный, но разборчивый. — Знаю и люблю. Вы никогда бы не ударили в спину.

Мидир поморщился. Начальник замковой стражи опустил палку, отряхнул руки и прибавил безмятежно:

— В-пятых, не забывай о Слове Благого двора: волки в спину не бьют.

Нарушение Слова всегда сопровождалось чем-то памятным для нарушителя. Раскаленная морда на длинном металлическом пруте поднялась из жаровни, и Мидир невольно повел плечом. Слишком часто в детстве эта голова опускалась на его руку. На подобное Этайн явно не стоило смотреть, хотя ожог Кроук залечит за ночь, дольше будет болеть уязвленная гордость.

По дороге Этайн разглядывала многочисленные статуи, все также забавно отшатывалась от механесов, восхищалась замком и выдержкой волков…

Вереск в королевских покоях увял, прожив всего сутки, и Мидир, пока Этайн не увидела и не расстроилась понапрасну, восстановил его, усилив заклятие. А затем завалился обратно в постель, не слишком снижая чувствительность ши — кожа Этайн была восхитительно прохладной…

— Скажи, а Алан… — ладонь Этайн прошлась по ключице Мидира, возвращая его в настоящее, — молодой волк?

Мидир переплел свои пальцы с пальцами Этайн, отвел ее руку — иначе всем разговорам конец.

— Он… — Мидир поискал точное слово, а Этайн замерла, пристально глядя на него. — Он надежный. Я уверен в нем. Рассказать, как я его встретил?

Стремительности кивка Этайн позавидовали бы и мечники. Мидир отпустил ее пальцы, и Этайн улеглась на его грудь, сложила руки перед собой и уперлась в них подбородком.

— Восемь земных лет назад… Давай, я покажу тебе, — Мидир положил ладони Этайн на свои виски. — Память ши не блекнет.

***

В шатер Эохайда, ставшего королем галатов не так давно, заскакивает очередной гонец. Кислым страхом от него разит так, что Мидир отходит на пару шагов за стол, боясь дать волю инстинктам.

Но Эохайд, выслушав донесение и отпустив юношу, обращается именно к нему.

— Тебя же не зря зовут черным волком.

Отвлекшийся Мидир — ему не так уж интересны маленькие тревоги людей, чтобы прислушиваться к гонцам — откладывает тонкие стеклянные браслеты и поднимает взгляд.

Эохайд в задумчивости склоняет голову, трет пшеничную бровь.

— Значит ли это, что ты умеешь обращаться со многими зверюгами, пусть они и потеряли разум?

— Со всеми. А мои волки остаются моими. И под холмами, и над холмами! — Мидир сводит брови в недоверии. — Но сейчас не Лугнасад, луна убывает. Гулять между мирами затратно даже для меня. Жить долго у вас могут только ши королевской крови, но никто из моих не пропадал. Откуда он?

— Сбежал… — Эохайд прикидывает что-то и отходит за дубовый стол, заканчивая уже оттуда: — Из балагана.

— Из балагана?! — ладонь Мидира ломает крепкую столешницу в щепу. — Кто-то поймал моего волка в балаган?!

Влетевших на шум воинов Эохайд отсылает кивком, затем поднимает руки, не обращая внимания на погром:

— Может, это не твой волк. Его загнали в старый амбар на окраине Манчинга, и от меня ждут приказа выкурить и подстрелить. Но если ты хочешь…

— Разумеется, хочу! Где тот амбар?..

Эохайд не брезгует проводить Мидира на окраину города, хотя это дело для того же гонца, никак не короля галатов. Человек хочет ему помочь, боится отпускать одного или желает видеть, как творится волшебство? Мидир, поглядывая на Эохайда, останавливается на том, что возможны все три варианта.

Два коня под королями — черный и белый — идут рядом, но они не слишком любят друг друга.

Мидир прикрывает веки. Он чует зверя, подступающее к нему безумие и еле уловимый, но знакомый след друидской магии.

Волк загнан в угол и ранен, его разум в кровавой пелене, однако свет еще есть… Шанс спасти неизвестного заставляет Мидира глубоко вздохнуть и отвлечься от загривка и сбруи собственного коня. Волчий король накидывает капюшон, не желая выказывать чувства.

Эохайд, видно, наблюдал за ним, раз бросает:

— Как я погляжу, ты и сам способен найти дорогу к своему волку. Полезное умение. Интересно, есть ши, которые хотели бы стать людьми?

Мидир гонит воспоминание о старшем брате.

— Я знаю по крайней мере двоих. И один из них ждет нас впереди. Не будь он ши, его бы не травили в ваших землях, как зверя!

Место на окраине города, которое должно было стать ареной казни, Мидир ощущает заранее, а вскоре видит вживую. Он толкает бока Грома пятками, хотя вороной и так спешит, чуя волнение всадника. Лайтбан[2] Эохайда остается позади.

Амбар действительно ветхий. Он пугает вездесущих зевак Манчинга черным провалом сорванных ворот и стражами с факелами в оцеплении. Дождей не было давно, на дворе засушливое лето — амбар вспыхнет мгновенно от одной искры.

***

Этайн потянулась рукой к волосам Мидира, заправила за ухо прядку, и тот прервал воспоминание. Она прикоснулась губами к скуле и посмотрела насмешливо:

— Женщина отвлекла тебя от рассказа? Я знаю эту историю. Мне жаль погибших людей, но Алан… Его, гордого ши, долго держали в неволе, а потом загнали в ловушку. Значит ли это, что он был не так уж виновен в смерти стражников?

— Себя он винит до сих пор. Все думает, что он неправильный волк. Балаган в столице расположился подле бойни — сильный запах позволил ему порвать цепь, но и… Знаешь, — прикусил Мидир кончики пальцев Этайн, — ты постарайся при мне ничем не резаться. Ты и так пахнешь слишком вкусно для волка.

Мидир отвел взгляд от зеленых глаз Этайн, заискрившихся весельем. Она и не думала пугаться!

— Что у тебя тонкий нюх, я уже поняла. Мое сердце, как же тебе тяжело находиться среди людей!

— Иногда невыносимо. Тяжелее всего пахнет страх. И город, — Мидир поморщился, — мне неприятен, хоть при Эохайде там и стало гораздо чище. Многие запахи для нас — как якоря. Сигналы, с которыми трудно спорить… Тогда, у амбара, я почуял это не как ши. Зверь внутри меня понял: как только запахнет дымом, тот волк вырвется, чтобы убивать. И остановить его я смогу только оружием.

— Ты сам — оружие, — шепнула Этайн и опять положила подбородок на скрещенные руки в ожидании продолжения.

***