Я встал, подошел к окнам и раздвинул портьеры. Ураган улегся, небо было серое, накрапывал мелкий дождичек. Я увидел большой парк с дорожками, черные голые деревья, паромную пристань и Альстер на переднем плане. У пристани сидело много чаек. По реке плыли два белых пароходика. Как раз возвращался паром. В парке за терьером бежала маленькая девочка.
Я закрыл окно, повернулся и увидел, что Ирина вдруг заплакала. У нее опять не было носового платка. Я подошел к ней и дал ей свой. Она вытерла глаза.
— Знаете ли, если вы шпионите за кем-нибудь во сне, то потом не стоит удивляться, что… — начал было я.
— Все нормально, — произнесла Ирина. Она пристально следила за мной.
Я собрал свою одежду и сунул ноги в тапочки. Мой чемодан стоял в спальне. Я собирался надеть другой костюм и свежее белье. Хотел принять горячую ванну и побриться.
— Вы не могли бы заказать завтрак? — спросил я Ирину. — По телефону. Пусть принесут через двадцать минут. Я сам открою дверь кельнеру. Для меня, пожалуйста, четыре порции эспрессо, большой полный кофейник, ветчину и яйца, апельсиновый сок, тосты, масло, джем. Для себя закажите что хотите.
— Я тоже считаю, что Ян подонок, — сказала вдруг Ирина.
Я отнес костюм и белье в спальню и бросил их на широкую кровать. Вернулся в салон, забрал одеяло и подушку с дивана, буркнув при этом:
— Не обязательно всем знать, что я спал не на кровати.
Ирина произнесла:
— Разве можно в один момент перестать любить мужчину, только потому, что узнаешь, что он подонок?
— Женщина, вероятно, не сможет. К счастью, я не женщина.
Она снова заплакала, я понес подушку с одеялом в соседнюю комнату и услышал ее слова:
— Я намочила весь ваш платок, извините.
— У меня еще есть, — сказал я и принес ей из чемодана новый платок. Ее плечи подрагивали.
— Вот, — протянул я ей чистый платок.
— Спасибо. — Она взяла платок и вернула мне мокрый.
— Пожалуйста, — ответил я.
Ирина всхлипнула:
— Если Ян такой мерзавец, как вы считаете…
— А вы так не думаете?
— Да нет, я тоже так считаю, — сказала она. — Я должна вам еще кое-что сказать. Я не спала, когда вы вернулись и собрались идти в ванную и при этом так долго смотрели на меня.
— Но вы же делали вид, что спите.
— Да, — кивнула она.
— Зачем?
— Я подумала, может быть, вы еще раз позвоните в свою редакцию, и я узнаю что-нибудь о Яне. Вы звонили в свою редакцию.
— Моему редактору, — поправил я. — И вы подслушали весь этот разговор?
— Да, — ответила она. — Я встала с постели, прокралась к двери, тихонько приоткрыла ее и все слышала. Все. Теперь я знаю о своем женихе все то, что знаете вы. Это не лезет ни в какие ворота.
— Ни в какие.
— Вы не могли знать, что я подслушиваю. Вы не лгали. Вы передавали новости. Это ваша профессия.
— Да, — сказал я, пошел в ванную и открыл кран с горячей водой. Потом распаковал свой пакет с туалетными принадлежностями и обнаружил на табличке, что розетка около зеркала над раковиной на 110 вольт, как это чаще всего и бывает в крупных отелях. Я переключил напряжение своей бритвы с 220 на 110 и неожиданно увидел в зеркале Ирину, стоящую в дверях. Она больше не плакала, и ее красивые глаза были широко открыты.
— В чем дело? — спросил я, все еще глядя в зеркало.
Кран в ванне был открыт до отказа, хлещущая вода все заглушала, поэтому мне пришлось говорить громко. Она что-то ответила, я ничего не понял. Тогда я повернулся и выключил воду.
— Что вы сказали? — Я стоял вплотную к ней.
— Я сказала, вы ведь сегодня все сделаете, чтобы найти Яна?
— Разумеется, — ответил я. — Как вы изволили заметить, это моя профессия.
— Не надо, — сказала она.
— Что не надо?
— Не надо говорить со мной так. Не сердитесь на меня.
— Я не сержусь. Я всего лишь хочу принять ванну.
— Да, конечно. Я… Понимаете… Я ведь должна доверять кому-нибудь, правда? Ни один человек не может жить, не доверяя хотя бы кому-нибудь.
— Можно попытаться, — сказал я.
— Я не могу, — ответила она. — Я не могу пытаться. Я… я… я… должна тогда доверять вам, мне ничего другого не остается, или…
— Если вам непременно кто-то нужен, тогда вам ничего другого не остается. Итак, вы готовы мне доверять?
Она кивнула.
— Хорошо, — сказал я. — И делать все, что я вам скажу?
Она опять кивнула.
— И не делать ничего, что вам скажет кто-нибудь другой?
— Да, — произнесла она. — Только, пожалуйста, господин Роланд, не обманите и вы меня. Говорите мне всегда правду. Я не перенесу, если замечу, что и вы обманываете меня, что и вы окажетесь подлецом.
— И что же вы тогда бы сделали?
— Я бы убежала, — тотчас ответила она. — Любым способом. Я сейчас не знаю, что бы я стала делать потом. Но от вас я бы убежала, уж это точно.
— Ну что ж, я буду стараться не быть подлецом, — усмехнулся я.
— И будете мне говорить правду?
— И говорить вам, по возможности, правду.
— Спасибо, господин Роланд.
— Пожалуйста. А теперь вы должны сказать мне правду.
Она испугалась.
— Я? Какую правду?
— Какой размер обуви вы носите?
— Для чего это вам… зачем?
— Я должен это знать, — произнес я. — Итак? Только правду!
— 39-й, — сказала она и засмеялась.
— А какой размер одежды?
— 42-й.
— Так, — довольно произнес я. — А ваши объемы? Дайте я угадаю. 85-65-85?
Она внимательно посмотрела на меня.
— Да, верно. Точно. Откуда вы знаете?
— Я гений, — сказал я. — Женщины — это моя специальность. Кроме того, я уже имел удовольствие вас… Простите. Это было нетактично. Мне нужны ваши размеры, поскольку мне ведь надо купить вам платья.
— Исключается!
— И обувь!
— Ни в коем случае! Ни в коем случае!
— И чулки, и нижнее белье. Не перебивайте меня. Разумеется, я должен все это для вас купить. Вам нельзя покидать номер. Но вы же не можете вечно ходить в тех вещах, которые на вас.
— Я…
— Иначе и быть не может! — отрезал я. — Какой ваш любимый цвет?
— Красный, — ответила она. — Но послушайте, это действительно невозможно.
— Очень даже возможно. Вы же можете оплатить из своего гонорара. У вас целых пять тысяч марок — уже забыли?
— Да… Нет… У меня все перемешалось в голове… Я… Извините, господин Роланд.
— Называйте меня Вальтер.
— Вальтер.
— Ирина. — Я все еще как идиот держал в руке бритву.
— Вы такой добрый, Вальтер.
— Вы такая красивая, Ирина.
Она вдруг отвела глаза.
— Я закажу завтрак, — быстро проговорила она.
— Хорошо, — кивнул я. — И позвоните Берти. Номер 512. Пусть он спустится через двадцать минут и позавтракает с нами. Наверняка он еще спит. Пусть встает.
Она кивнула.
— И не забудьте заказать завтрак себе самой.
— Нет, — сказала она, обернувшись. — Чай. Я хочу много чая.
— И как следует поешьте, — сказал я.
— У меня вообще нет аппетита, — сказала она и вышла.
Я как раз снял свою пижамную куртку, когда она снова зашла.
— О, пардон!
— Что случилось?
— Я только хотела сказать, кажется, у меня все-таки есть аппетит, — сказала Ирина и покраснела. — Я для себя тоже закажу ветчину с яйцами, и тосты, и масло, и джем. И я не буду пить чай. Я тоже выпью эспрессо. И апельсиновый сок, как вы. — Сказав это, она быстро побежала в салон.
Я снял свои часы и увидел, что было ровно девять. Я включил маленький японский транзисторный приемничек, который всегда возил с собой и сейчас вынул из чемодана. Покрутив ручку настройки, я поймал «Норддойчер Рундфунк». Потом поставил радио на край ванны, залез в горячую воду, намылился и прослушал последние новости. Новости длились пятнадцать минут, под конец следовали местные, однако диктор ни слова не сказал о лагере «Нойроде» и о том, что там произошло, ничего об убийстве в Сан-Паули, вообще ничего, что касалось бы моего дела. Дослушивал новости я, уже бреясь перед зеркалом. Я стоял голый. Диктор еще сообщил прогноз погоды (пасмурно и дождливо), и я подумал, что дело, за которым я охотился, было гораздо сложнее, чем я предполагал, иначе не было бы этого полного запрета на информацию. Потом мне вдруг вспомнилось, что Ирина захотела вместо чая эспрессо, так же, как и я, ветчину с яйцами и апельсиновый сок.
