— А с чего вы взяли, что я видела его последней?
— Но…
— В чем, собственно, дело — с вызовом спросила Анжелика.
— Сударыня! — проникновенным тоном заговорил опять юный шевалье. — Убит мэтр Сизье. Его зарезали. А все мы видели, что он уезжал вместе с вами. Турецкая полиция…
— А! Понимаю! Вы боитесь, что турецкая полиция заподозрит, что кто-то из вас зарезал высокочтимого мэтра из ревности, не так ли?
— О! — оба господина воздели руки, как будто сдавались либо взывали к богу. — Нет… Это невозможно…
— Почему нет? У вас были с ним какие-то денежные счеты… Вы ему задолжали… Или он вам? Что-то не припомню… Его ограбили?
— Если и нет, то это сделает местная полиция, — буркнул господин Вельварт.
— А почему вы так встревожились? — спросила Анжелика. — Ну, зарезали… На меня этот человек произвел впечатление плебея и ничтожества. Вы согласны со мной, шевалье?
— М-м-м… Вообще-то да…
— Ну вот, видите? Стоит ли горевать о нем?
— Турки только и ждут, чтобы обвинить нас в чем-нибудь и вытеснить с этого рынка, — сказал Вельварт.
— Но у него ведь был слуга! Он, видимо, опишет разбойников.
— Слуге свернули шею…
— Ах, вот как?! Это интересно…
— Да уж куда интереснее…
По лестнице застучали чьи-то шаги. Де Монвилье и Вельварт, видимо, ждали Шобера и не обернулись, но в распахнувшуюся дверь шагнул отнюдь не господин Шобер, а граф Раницкий.
— О! — воскликнула Анжелика. — Это вы?!
— Неужто вы меня не ждали? — спросил граф, отодвигая господина Вельварта кончиком трости, аля Людовик XIV и склоняясь перед Анжеликой. — Как ваше здоровье, милая маркиза?
На правах старого знакомого он задержал ее руку в своей дольше, чем того требовали приличия.
— Как вы спали? Надеюсь, все было о-ля-ля… О, узнаю вашу любовь к разного рода маскарадам, — он самым внимательным образом оглядел черный татарский балахон на Анжелике. — Экзотика экзотикой, но могу вам рекомендовать неплохого портного, здесь, недалеко…
Анжелика невольно любовалась непринужденно болтающим, одетым с иголочки графом.
— Я хочу представить вам моих соотечественников, граф…
— Ах, соотечественников! Да-да, очень интересно! И кто же этот юный педераст?
Из горла шевалье де Монвилье вырвался сдавленный хрип. Граф покивал ему, как будто хрип служил приветствием.
— Вы, насколько мне помнится, — любовник господина де Помпона? Вы избрали скользкую дорожку, молодой человек. Впрочем, у вас еще есть время исправиться… Лишь вы, мадам, неисправимы, — вновь обернулся он к Анжелике. — Ваша красота — преступление перед скромностью, и здесь вы, поистине, неисправимы… Позвольте мне еще раз поцеловать вашу ручку…!
Шевалье де Монвилье и господин Вельварт выскочили из комнаты Анжелики как ошпаренные.
— А теперь я хотел бы прогуляться с вами, мадам, — посерьезнел граф. — И у стен есть уши. Надеюсь, что шум морского прибоя заглушит наши слова.
— Сию минуту, граф. Подождите меня внизу.
— Охотно…
Через полчаса Анжелика и граф уже катили в крытом экипаже берегом моря.
— Как вы сюда попали, граф? — спрашивала его Анжелика. — Как ваши дела? Как вы нашли меня?
— Мои дела далеки от совершенства, но мне кажется, что они немножко лучше ваших… Война закончилась. Турки взяли Каменец, лучшую нашу крепость. Начались переговоры. Есть такое место — Бучач. Это в Галиции. Похоже, что отдадут всю Украину султану… Ну а в таком случае я больше не считаю себя на службе и приехал сюда по своим личным делам. Я знал, что встречу вас где-то здесь, и искал вас. Но сегодня ночью ко мне заявился Мигулин…
— Мигулин?! — воскликнула Анжелика.
— Да. А что тут удивительного? Вы помните, у нас с ним были кое-какие счеты…
— Он защищал меня…
— Вот именно. Но вернемся к нашему казачку. Он поднял меня среди ночи… Он был пьян или с жестокого похмелья. Да-с… Но рассуждал он вполне здраво.
— И что же он вам рассказал?
— Наверное все… Впрочем, монолог его был несколько сумбурным, многого я не понял. Сначала я, естественно, схватился за шпагу. Но он твердо обещал дать мне удовлетворение потом… там где-нибудь, в России, в Польше… Пока же… «Я обращаюсь к вам, граф, как рыцарь к рыцарю», — сказал он мне и поведал о том бедственном положении, в котором вы, мадам, к несчастью, оказались. Он не мог больше оставаться в Крыму, так как прирезал тут кого-то, но душа его болела из-за вас… В общем, он поручил вас мне и просил сделать все возможное. Он, конечно, благородный человек, но я и без него искал вас именно с такой целью…
— С какой целью? — переспросила Анжелика.
— Да с этой же — сделать все возможное, чтоб вы покончили, наконец, с этим затянувшимся бредом…
— Что вы имеете в виду?
— Все эти поиски, секретные инструкции…
— Да! Секретные инструкции! — воскликнула Анжелика. — Вы подозревали, что я должна их кому-то передать, и самозабвенно преследовали меня. Инструкции действительно были переданы маркизу Нуантелю, но вез их некий Жирарден под конвоем трех военных кораблей. Как вы ошиблись, граф!
— Очень может быть, — усмехнулся граф.
— Вы все никак не можете понять…
— Что вы ищете своего горячо любимого мужа, — закончил за нее юный граф. — Право, в это трудно поверить…
— Но почему?!
— Оставим этот разговор, милая маркиза, — вздохнул юноша. — Поговорим о делах насущных. Что вы собираетесь делать в ближайшем будущем, и чем я могу вам помочь?
— Я собираюсь сесть на первый же корабль, уходящий к берегам Турции, найти в Стамбуле маркиза Нуантеля, передать ему рекомендательные письма от Марселиса, чтобы он помог мне разыскать мужа… Для этого мне нужны деньги…
— Я с удовольствием займу вам, сколько вам будет нужно, — твердо сказал граф, помолчал и добавил. — Не требуя ничего взамен…
Анжелика вспыхнула и отвернулась к окну экипажа.
— Здесь очень мило, — сказал граф Раницкий, проследив ее взгляд. — Когда-нибудь мы или русские отвоюем Крым у татар…
— И что тогда?
— Тогда я построю дом на берегу моря. Вон там, на краю скалы…
— Красиво… А как же татары? Они так сильны!
— Они сильны, пока мы слабы. Все это время мы дрались с русскими или между собой и всякий раз приглашали татар в качестве союзников, разрешая им грабеж и захват рабов. Как только мы помиримся с русскими и казаками, приток рабов прекратится, и за татар я не дам и ломаного гроша.
— Когда это еще будет…
— Да, вы правы. Дом придется строить моим детям или внукам.
Экипаж катился по каменистой дороге. Окрестности, ранее казавшиеся голыми и безжизненными, из его окон иногда выглядели даже живописными. Приоткрывавшееся из-за скал море играло неповторимо яркими красками.
— Что же вы делали все это время, как мы расстались? — спросила Анжелика, чтобы нарушить молчание.
— «Как мы расстались», — повторил граф и расхохотался. — Когда-нибудь мы будем вспоминать те события и смеяться. Еще бы! Настоящее приключение! Мне же было не до смеха…
Он внезапно замолчал, видимо, вспоминая и переживая вновь все прошедшее. Взгляд его слегка затуманился.
— Собесский чуть не повесил меня, — вздохнул он, наконец.
— И поделом вам, — парировала Анжелика. — Устраивать такую охоту на женщину, единственная вина которой в том, что она все еще любит собственного мужа…!
— Которого? — саркастически усмехнулся юноша, но вовремя сдержался. — Извините меня, маркиза. Я вовсе не хотел вас обидеть.
— Почему вы все не верите, что мой муж жив? — обернулась к нему Анжелика.
— Вы сами-то в это верите?
— Верю.
— Ну, и как?
— Что «как»?
— Нравится вам это?
— Я вас не понимаю.
Граф с безнадежным видом развел руками.
Анжелика чувствовала, что граф сдерживается, как когда-то сдерживался Исмаил-ага, но сдержанность его была иного рода. «Что он еще выкинет?» — думала она, вспоминала все выходки графа в России, Малороссии и на Украине.
— У меня к вам есть дело, — решился граф. — Почему бы вам не смириться с потерей ваших мужей и не выйти замуж за меня?
