— Кто вы такой? Ваши документы?

Человек прищурился. Желваки дрогнули и застыли.

— Отвечайте.

— А вы разве не видите, кто я такой? Человек.

— Пока не вижу. Похож на человека. Документы есть? Руками не двигать, я достану сам.

— Документы дома.

— Фамилия, имя, отчество? Чем занимаетесь?

Человек стал растягивать рот, как будто собирался зевнуть:

— А ваша фамилия, имя, отчество? Вы чем занимаетесь?

Косырев сузил глаза. Чуть поднял ствол, плавно остановил его на уровне груди.

— Во-первых, здесь спрашиваю я. Понятно?

Человек молчал.

— Отвечать!

В глазах человека что-то мелькнуло; кажется, подействовало. Теперь нужно не упустить момент.

— С вами говорит майор милиции Косырев. Прошу назвать вашу фамилию.

Человек отвел глаза. Выдавил:

— Гусев.

— Имя, отчество?

— Григорий Викторович.

Косырев сказал мягко, но с угрозой:

— Гусев Григорий Викторович, мой вам совет — будьте благоразумны. Вы подозреваетесь в совершении серьезного преступления. Это раз. Понятно?

— Понятно.

— Два — еще один мой вам совет. Впредь и всегда — разговаривайте с сотрудниками милиции вежливо. Пр-рошу отвечать1 Ясно?

— Ясно.

Теперь по крайней мере Гусев старался не смотреть на него. Это уже было некоторым моральным преимуществом.

— Но только вы зря, ничего я такого не делал. И преступлений не совершал,— с натугой сказал Гусь.

— Хорошо, это мы еще выясним. К вопросу о преступлениях — почему вы, подходя к причалу у Зеленого Стана, не послушались указаний работника милиции, то есть моих? Почему не вернулись, даже несмотря на предупредительные выстрелы?

Гусь поднял глаза: в круглых светлых зрачках не отражалось сейчас никаких чувств.

— А откуда я знаю, что вы работник милиции? — Он моргнул.— Вы в штатском, кто вы, на вас не написано. Я себе тихо спокойно шел, хотел пристать, вдруг смотрю — выбегает человек, пистолью машет. Места тут, сами знаете, глухие. Пулю-то кому хочется получать? Любой бы на моем месте испугался.

— Хорошо, допустим. Тогда почему вы стреляли в человека, который пытался задержать вас на реке? Этот человек здесь хорошо известен, он бакенщик. Почему?

— Ни в кого я не стрелял.

— Стреляли. И этот человек сейчас ранен.

— А из чего мне стрелять? Не из чего, сами видите, оружия при мне нет. Бакенщик же действительно в меня из ружьеца саданул, хорошо, я на дно лег, он промазал.

— Пистолет же у вас был, вы его только что выбросили,

— Не выбрасывал я ничего. Говорю — это был камень.

— Значит, бакенщика вы ранили камнем?

Гусев усмехнулся:

— Шутите. Не знаю я ничего. Кто ранил вашего бакенщика, почему — ваша забота.

— Наша, говорите, забота...

Не спуская с Гусева глаз, Косырев присел. Осторожно подобрал с земли прутик. Гусь с беспокойством следил за ним. Спросил, облизав губы:

— Что это вы?

Косырев воткнул а сухую песчаную почву прутик. Попробовал, хорошо ли держится. Встал.

— Ничего, Гусев. Просто воткнул прутик, чтобы лучше заметить место. Правда, у меня и так память хорошая, Да и следов тут хватает. От одного катера, смотрите, какая борозда. Думаю, при серьезной работе водолазы найдут пистолет, Никуда он не денется. А теперь — руки за голову. Ну!

Гусев медленно заложил руки за голову.

— Повернуться.

Гусев повернулся.

— Идите к катеру. Но медленно! Каждый шаг по моему счету! Раз! Стоять!

Гусев сделал шаг.

— Два! Стоять!

Гусев сделал второй шаг.

— Правильно, Гусев. Теперь так и идите, по счету. Любое изменение движения, а также непослушание буду считать попыткой к бегству. Три! Четыре! Пять! Шесть!

Делая каждый шаг медленно, на счет, Гусев приблизился вплотную к катеру. Косырев подошел к воде, встал за ним.

— Нагнитесь и сдвиньте катер в воду.

Гусев нагнулся, взялся за борт. Корма катера с подвесным мотором была уже в воде: Гусев, напрягаясь, сдвинул лодку в воду до конца. Выпрямился.

— Повернитесь спиной.

Гусев повернулся. Косырев, продолжая держать его на мушке, сел в катер, взялся одной рукой за румпель.

— Садитесь в катер — но медленно. Руки можете опустить.

Гусев, помедлив, опустил руки, шагнул в катер, сел на дно.

— Возьмите весло. Оттолкнитесь.

Гусев взял весло, сильно оттолкнулся. Катер сразу же вышел на свободную воду — и Косырев включил мотор. Движок мерно застучал, мимо понеслись сосны. Только Косырев подумал, что через минуту можно будет подходить к берегу, как мотор, сделав несколько тактов, заглох. Это отвлекло его только на долю секунды, но Гусев уже бултыхнулся в воду и сразу же ушел в глубину. Косырев по инерции хотел выстрелить. Нет, он не имел на это права, да и понимал, что пока это ни к чему. Единственная польза — Даев, услышав выстрел, должен был бы сообразить, что здесь что-то происходит. Так же по инерции Косырев заорал:

— Сто-ой! Сто-ой! Сто-ой!

Катер резко замедлил ход — течение с этой стороны острова было слабым. Косырев вглядывался в поверхность воды, пытаясь угадать, где же может вынырнуть Гусев. Черт, кажется, тот его подловил. Вот ловкач, когда ему удалось слить бензин? А может быть, услышал, как он идет по острову, понял, что попал в западню, и принял меры предосторожности? Теперь же попробуй его поймай. Может быть, стоит прыгнуть в воду самому? Нет, глупо. Сейчас он, по крайней мере, хоть как-то контролирует положение. Все-таки Гусев должен выплыть где-то и не очень далеко. Но когда Косырев увидел далеко впереди выскочившую из воды, как пробка, голову Гуся, то сразу догадался — внизу наверняка сильное течение. И Гусь знал о нем. Косырев выстрелил вверх навскидку, для Даева, чтобы тот услышал. Сразу же после выстрела Гусев ушел в воду. Косырев осмотрелся в поисках весла и вспомнил, что оно было в руках у Гуся. Падая, он прихватил его с собой. Катер сейчас медленно шел по течению, почти не слушаясь румпеля. Если Даев заметит Гусева в воде, то сразу же пойдет на своем катере вдогонку за плывущим. А может, вернется сюда, за ним, Косыревым, чтобы вместе продолжать погоню? Что же лучше? Не ясно. Нет, все-таки лучше второе. Косырев снова увидел всплывшую впереди голову Гусева, но того тут же скрыл береговой выступ. Катер медленно несло на этот выступ, и Косырев резко отвел румпель. Крикнул во всю мочь:

— Петр Лаврентьеви-и-ич! Перехватите его-о! Он в воде-е! В воде-е!

Прислушался — что же сделает Даев. Прошло около минуты, где-то совсем близко раздался ружейный выстрел. Второй. Третий. Казалось, стреляют совсем рядом. Он заложил румпель вправо до отказа — и увидел конец острова. Сквозь осоку, у самого берега разглядел сидящего в катере Даева. Бакенщик напряженно всматривался в воду, держа перед собой ружье.

— Петр Лаврентьеви-ич! Давайте сюда, у меня бензин слит. Скорей!

Бакенщик резко рванул шнур, мотор застучал, катер вышел из осоки. Лодки стали медленно сходиться. Наконец сблизились бортами — и Косырев перескочил к Даеву. Обернулся, пытаясь найти Гусева, но река вокруг была чиста. Бакенщик смотрел в упор, на лбу у него выступили капли пота.

— Вы стреляли в него?

Вообще-то стрелять по беглецу Даев не должен был. Даев скривился:

— Да.

— Попали?

— Не знаю, Валерий Андреевич.— Даев отвел взгляд.

— Так все-таки попали?

Косырев мельком заметил, что пустой катер Гусева успел отплыть в сторону и сейчас, медленно кружась, уходит вниз по реке.

— Петр Лаврентьевич?

— По-моему, не попал.

— Так все-таки попали или нет?

Даев вдруг закричал:

— Я не знаю! Черт возьми, не знаю! Не попал! Не попал я, понимаете? Не попа-а-ал!

Косырев схватил его за руку.

— Успокойтесь Петр Лаврентьевич, успокойтесь!

Да, можно себе представить чувства того, кто, допустим, только что убил человека! А виноват только он, Косырев. Ведь именно его, как ребенка, обманули. Даев застонал, и Косырев только сейчас заметил, что держит его за раненую руку. Отпустил плечо.