— Куда вас, Петр Лаврентьевич? Давайте перевяжу!

— Разберемся, Валерий Андреевич, зацепило малость. Прыгайте, надо его догонять. Мотор заведете?

Даев сполз на дно, уступая румпель. Косырев прыгнул в катер, дернул за шнур: мотор завелся сразу. Они шли на предельной скорости. Даев сказал тихо:

— У вас есть платок?

Косырев зажал румпель коленями, достал платок, быстро сделал жгут, наложил на левое предплечье. Затянул потуже:

— Терпимо?

— Терпимо. На Колпин надо идти, Валерий Андреевич.

Они как раз проходили излучину. Косырев посмотрел вперед — вот и пологий берег острова.

— А вдруг он пошел дальше?

Даев закрыл глаза.

— Не пошел. Мотор затих.

Да, звука мотора там, у острова, сейчас не слышно. Впрочем, он мог уйти достаточно далеко. Даев так и не открывал глаз.

— Знаете, что он сейчас хочет сделать?

— Что?

— Перехитрить нас. В верховьях безлюдно, взять его там будет легче. А моторишко у него мощный. Вот он и сидит сейчас где-то на Колпине. Ждет, когда мы мимо проскочим. Затаился. А как пройдем Колпин, сразу рванет вниз. Конечно, со своим мотором он от нас оторвется, это как пить дать. А там, ниже, лесхозы, Охотоморск, Касля. Направлений много, ищи его, свищи.

Все, что говорил сейчас Даев, было разумно. Если Наташа дозвонилась до Охотоморска, вертолет приземлится здесь не раньше, чем через полчаса. Значит, главное для них сейчас обнаружить катер Гусева. Или, по крайней мере, понять, куда он ушел.

— Что вы предлагаете? — спросил Косырев.

— Идти к Коллину, к дальнему концу. И искать по пути катер. Он, вероятно, где-то на берегу острова, может быть, прикрыт, замаскирован. Если нет, я высаживаю вас на дальнем конце, а сам спускаюсь вниз и жду там. Вы прочесываете остров, встречаемся внизу. Ну, а не найдем — значит, он ушел вверх, тогда там надо все перекрывать. Если же, допустим, мы его прошляпим, то он, конечно, как только услышит нас, пропустит и чуть погодя двинет вниз, на отрыв. Тогда я подбираю вас, и мы идем за ним. Пусть не догоним, но будем хотя бы идти вслед, сколько сможем. А там видно будет.

Остров надвинулся вплотную,

— Я бы на его месте пошел вправо,— сказал Даев.

Косырев, чуть двинув румпелем, провел катер в правую протоку, Медленно уходящий назад островной берег был пустынным; идти быстрей катеру мешало усилившееся здесь течение. Они тщательно вглядывались в росшую у берега острова мелкую осоку.

— Одно я не учел,— сказал Даев.

— Что?

— Конечно, он слышит сейчас наш мотор. Если он догадливый и затаился сейчас с той стороны острова — ну, как столкнет катер в воду? И пойдет по течению? Лови его потом.

И опять — это тоже было сказано кстати. Косырев внимательно всмотрелся в Даева. Бакенщик, не замечая сейчас его взгляда, непроизвольно придерживал правой рукой левое плечо, вглядываясь в берег. Косырев поневоле почувствовал сейчас к нему сострадание: по своему опыту он отлично знал, сколько надо мужества просто для того, чтобы попробовать остановить вооруженного преступника, не говоря уже о перестрелке с ним. А ведь сначала он не доверял Даеву. Почувствовав взгляд, бакенщик повернулся. Спросил настороженно:

— Что?

— Нет, Петр Лаврентьевич, ничего. Как он вас?

Даев снова вгляделся в берег.

— Никак. По моей же глупости. Мотор-то его я слышал издали, приготовился к тому, что он будет стрелять. Нарочно даже свой мотор выключил, чтобы он меня не засек. Только катер показался, я ружье навскидку — а не предусмотрел, что он будет лежать не дне. Ну и — он меня опередил. Первый раз мимо, а второй...— Даев проследил за взлетевшей сойкой.— Й все-таки успел пальнуть один раз, но, кажется, в воздух.

Они прошли еще около ста метров, а бакенщик все следил за неровным полетом сойки. Сказал после того, как птица села на ветку:

— Мы спугнули. А вообще следить за ними нужно. Когда по острову пойдете, обратите внимание. Над человеком они взлетают,

— Учту.

Про соек Косырев знал — но тем не менее был бакенщику благодарен. Да, с Деевым сейчас ему было легко. Косырев чувствовал себя с ним спокойно: Даеву не надо ничего объяснять, тот понимает все сам и, кроме того, отлично знает реку и все, что на ней может произойти.

Остров кончился. Даев взял у Косырева румпель, показал глазами высаживайтесь. Они обогнули берег; бакенщик, придерживая румпель грудью, одной рукой ловко выключил мотор. Катер прибило течением к осоке. Даев вслушался.

— Валерий Андреевич, сойдете — держитесь правой стороны. Я обойду остров и остановлюсь у нижнего конца. Попробую дать полную скорость. Если он догадался, спустил катер и идет сейчас по течению — может, достану. Все.

Косырев осторожно переступил через борт. Даев завел мотор и ушел по реке вниз. Стук его движка, сначала хорошо слышимый, через несколько секунд зазвучал приглушенно. Косырев прошел кустарник, росший на краю берега, и углубился в чащу. Здесь, на правой стороне острова, сосны подступали к самой воде, почва была сухой, усыпана палой хвоей, изредка между соснами встречались кусты орешника. Все пространство внизу занимала густая черничная поросль. Он прислушался: шум даевского мотора теперь стих совсем. Даев должен уже пристать к берегу у нижнего края острова. Косырев продвигался метрах в пяти от берега, осторожно ступая боком ступни, держа пистолет наготове и внимательно вглядываясь в прибрежные кусты и осоку. Сделал очередной шаг, из-под самых ног вылетела птица. Вот тебе на, белая куропатка. Тяжело взмахивая крыльями, птица поднялась и почти над самой землей полетела в глубь острова, петляя между деревьями. Он проследил — судя по шевелению веток, куропатка села где-то недалеко. Сделал еще несколько шагов — и вдруг услышал впереди тихий звук. Казалось, кто-то осторожно трет друг о друга две шершавые поверхности. Остановился — звук тут же затих. Что это может быть? И вдруг он понял, что это такое. Быстро прошел вперед. Увидел сквозь ветки наполовину спущенный в воду дюралевый катер. Над ним спиной к Косыреву склонился человек в брезентовой штормовке. Он держался сейчас за борт катера, прислушиваясь; вот начал спускать катер в воду — тихий звук повторился. Вот в чем дело — уходя вверх по реке, этот человек обошел остров, но идти вниз сразу не решился, боялся, что наткнется на них. Поэтому и вытащил катер на берег, чтобы его скрыли кусты и осока. Сейчас же, убедившись, что катер преследователей, обогнув остров, прошел вниз и его пока не обнаружили, он собирается спустить свой катер на воду. И уходить. Но, скорее всего, не вниз, как считал Даев, а вверх. Там у него вполне может быть заранее приготовленное укрытие. Косырев поднял пистолет на уровень плеч человека. Сказал негромко:

— Стоять, не двигаться. При малейшем движении стреляю.

Спина человека застыла.

Косырев вышел из-за кустов.

— Встать.

Человек отпустил борт. Вдруг, не поворачиваясь, сделал неуловимое движение — и снова застыл. Впереди, в реке, что-то булькнуло.

— Стоять!—крикнул Косырев. Быстро подошел.— Что вы выбросили?

Человек молчал. Что же он мог выбросить? Кажется, пистолет.

— Повторяю еще раз: если шевельнетесь — стреляю без предупреждения. Что вы выбросили?

— Ничего. Камень в лодку попал.

Голос человека звучал глухо.

— Поднять руки.

Человек медленно потянул руки вверх — сначала одну, потом вторую. Косырев приставил ствол пистолета к штормовке над правой лопаткой:

— Не вздумайте поворачиваться или двигать руками.

Не отрывая ствола от спины, левой рукой тщательно прощупал бока, подмышки, капюшон, карманы штормовки, брюк, голенища сапог. Потом — грудь, спину, руки на локтях. Потрогал волосы — а вдруг парик? Человек стоял не шевелясь. Как будто никакого оружия, ни огнестрельного, ни холодного, при нем нет. Значит, он все-таки выбросил сейчас именно пистолет—тот, из которого был ранен Даев.

— Повернитесь.

Круглые светлые глаза. Узкое хмурое лицо, щетина на щеках. Желваки. Да, без всякого сомнения, это Гусев Григорий Викторович, подозреваемый в совершении тяжкого преступления.