Вот и я, если заточить свой взгляд только на поселке Безымянное, сказал бы, что никакой войны тут нет. Все дома целы, а на главной улице рыбу продают. И два белых «крузера» миссии ОБСЕ спокойно раскатывают по поселку без охраны и сопровождения. Война – там, в 3 километрах, у Коминтерново, за чертой разграничения в поле между лесополасами на участке 800 метров, который просматривается снайперами обеих армий.

В чём правда этой войны? В том, что половина жителей поселка Безыменное хотят присоединения к России, а другая половина – к Украине. Научное исследование никто не проводил, его и провести невозможно, так как местные жители ничего не скажут "исследователям" о своих предпочтениях. Опасно тут признаваться, чьей власти ты желаешь. Но обобщенное мнение ходит такое: 50 на 50. Два года назад было иное мнение: 70 процентов за Россию, 30 – за Украину. Война местным жителям изрядно надоела, хотя по поселку не стреляют, в магазинах полно продуктов да еще и «гуманитарку» привозят.

Широкино – в руинах, Ленинское – опустело, Коминтерново – на линии огня. А везде жили родственники и друзья, им пришлось уезжать и спасаться. И ничего не меняется третий год. Понятно, что пророссийские настроения здесь постепенно затухают.

Правда в том, что многие местные парни воюют в составе батальонов «Азов», «Днепр» и «Айдар». Кто-то из здешних взрослых мужчин служит в вооруженных силах Украины. И в то же время, мужчины с территории, принадлежащей сегодня украинскому государству, конкретно из Мариуполя и Харькова, служат в рядах вооруженных сил Донецкой республики. Но это не война государства с республикой, это – гражданская война. Бывают справедливые гражданские войны? Если бывают, то надо признать, что существует две правды об этой войне: у каждого своя.

Есть еще одна правда о всех нас и самая главная: мы были и остаемся людьми каменного века. Ни наука, ни искусство, ни религия нас не изменили. Нам нужно иметь свою территорию и желательно, как можно больше, мы хотим быть главными в разделе пищи, нам нужно убивать точно таких же, чтобы они не убили нас. Мы не понимали и не понимаем, что такое жизнь. Мы готовы положить ее на любой алтарь, который считаем священным. Готовы расстаться с ней, не понимая ее цены, не зная ее смысла, не задумываясь, зачем она дается нам раз в миллиарды лет.

Что могло измениться в нас за последние 7 тысяч лет? Да ничего. Бегали в шкурах с копьем в руке тогда, бегаем в тряпках с мобильником в кармане сейчас. А по сути, на уровне божественного Духа и Света?

В общем и целом – обыкновенные "охотники-убийцы". Сами не можем убить, поможем, чем сможем. Для племени, для предков, за семью, для тризны в честь погибшего товарища. Убить других, убить себя.

Легко.

Мы с Виктором просматривали ролики, что выкладывают участники боев на Донбассе. Идет один бравый парень, останавливается и говорит в камеру: «Укры, я вас люблю. Я буду убивать вас с любовью».

Про любовь и заповедь «любите друг друга» лучше не скажешь. Как понимаем, так и делаем.

Рановато Иисус приходил на землю. Чему можно научить людей каменного века? Да ничему. Им не до Разума и Света, а Дух для них – лишь слабая надежда, что убьешь ты, а не тебя.

Вот лет через «тысяцапяцот», возможно, созреем для того, чтобы сделать шаг через «железные» века. Не с помощью науки, она в этом деле не помощник, а силой веры в святость жизни.

Всех и каждого.

Вернемся в каменный век, вернемся на войну. С чего всё началось? Я беседовал с ополченцами на передовой, я предоставлю им слово. Но главная причина какая? Людей напугали требованием говорить и писать на украинском языке. С этого начались волнения на Донбассе, утихомирить волнующихся приезжали ярые сторонники общения только на украинском языке, им дали отпор, но по-первости какой? Кулачный. «Иногда мы их били, иногда нам доставалось», - вспоминал те дни командир батальона Боксер.

Вот тогда политикам в Киеве надо было принять правильное и мудрое решение. Мудрость и автомат – это, знаете ли, совершенно разные методы решения проблем. Выбрали, что привычнее и проще – пригрозить оружием. Ну, а мужикам грозить «стволами» - даже если ты трус, и то почувствуешь себя оскорбленным.

Среди шахтеров трусов мало. Как поется в песне о Доне – «стрелять, так стрелять». А дальше – жертвы, чувство мести, война.

Неужели те, кто требовал от людей говорить не на своем родном языке, не понимали, что унижают огромное количество народа? Не понимали, какую злобу всколыхнут в человеческих душах? Какой повод они дадут для организации сопротивления? Они, эти политики, специально хотели развязать конфликт или просто дурканули по глупости?

Я бы смело назвал украинских политиков 2014 года военными преступниками, но не знаю, сами они инициаторы «языкового передела» или им кто подсказал этот дьявольский политический ход.

Познакомился с одним парнем в поселке Безыменное, который давно в курсе, кто организовал войнушку в Украине. Зовут его Сергей мы с ним из Ростова в поселок вместе ехали, а путь не близкий, говорили много и о многом. Он не ест мясо и рыбу, потому что эти продукты – труп, боль и страх. «Над тобой вот топор занесут или тебя на крючок посадят, ты как себя будешь чувствовать? А вы едите то, что тело чувствовало в последний миг жизни», - так он рассуждает. Пищу, по его убеждениям, надо есть только ту, которую освещает «благостный солнечный свет», - фрукты и грецкие орехи. Овощи тоже можно, но у них «тяжелые вибрации», так как растут в земле рядом с «прахом могил людских и всего живого».

Кроме мыслей о пользе «благости» он еще и знаток «ведов» - некоторой расовой исключительности славян. Так вот, для Сергея ясно и понятно, кто организатор мировых войн и войн более мелкого масштаба в Ираке, Сирии и в Украине. Есть, мол, четыре семейки банкиров, они и колобродят в мировом правительстве. "Трамп и Путин – фигуры на их шахматной доске. Порошенко – пешка", - формулировал Серега геополитический расклад. Главное для человека – спрыгнуть с «доски».

- У тебя есть дача? – спросил он меня.

- Есть.

- Лес вокруг есть?

- Есть.

- Уезжай на дачу, телевизор выключи. Живи там, вкушай благость, настройся на тонкие вибрации, будешь здоров и счастлив.

- У меня дача – летняя.

- Пригласи меня, я тебе ее утеплю, это делается быстро и просто. Будешь смотреть зимой на огонь, это – свет солнца, он поможет тебе победить лярву.

- Кого победить? – я не понял слово лярва.

- По-вашему – бесов.

- Всех? – я в этот момент вспомнил, что меня моя тяга к куреву достала.

- Всех. Сначала снаружи, что напустили на тебя банкиры, потом внутри. Внутри – самые страшные.

Сергей в войне не участвовал, он – шабашил во Владикавказе.

- Работы там много, но платить стали мало, мне на фрукты даже не хватает, - объяснил он, почему вернулся в Безыменное.

- А тут работа есть?

- Пока нет, люди в неопределенности, что дальше будет. Никто ничего строить и восстанавливать не хочет: боятся, что вновь разбомбят. Но если к весне Трамп и Путин договорятся, работы тут будет – каждому же захочется быстрее отстроиться и жить нормально. В поселках вокруг сколько домов порушено, Широкино – весь смели, ни единого дома целого. А я и плотник, и каменщик, и сварщик.

Где Трамп и где Сергей-сварщик? А земля то маленькая, во как все друг с другом повязаны!

Надо признать, я повсюду слушал разговоры про Трампа и Путина. Надеются на них люди. И мирные граждане, и ополченцы, и, полагаю, какие-то свои надежды на них возлагают украинские солдаты. Жить бесконечно на войне мало кому хочется, да и не проживешь на ней долго. Кто-то вообще в первом же бою заканчивает свою жизнь, независимо от того, на чьей стороне воевал. О таком девушка, медик ополчения, в одном из роликов на ютубе рассказала. Побежал по улице, но вспомнил, что каску забыл. Хотел вернуться, и пуля разрывная точно в голову. «Входное отверстие вот такое маленькое, - показала она на ноготок своего пальчика, - а выходное – вот такое», - девушка ладошками обозначила круг величиной больше человеческой головы.