Лука вернул блокнот: Сколько нам потребуется

Яэль секунду просто смотрела на слова. Такие открытые, молящие об ответе:

Как далеко? или Поехали. Или Клякса, пятно, и чернильные секреты.

Она захлопнула блокнот и вернула Луке. Больше сказать было нечего.

ГЛАВА 28

27 МАРТА, 1956

КПП ХАНОЙ

КИЛОМЕТР 16,347-ой

- Что ты творишь? - вопрос Феликса растворился за шелестом пальмовых листьев. Яэль стояла под жарким ханойским солнцем, пытаясь дышать через кожу своей куртки - воздух был до боли спертым. Остальные гонщики освободили себя от гоночной формы, раздеваясь до голого торса либо нательных маек. Они продвигались по испепеленному солнцем двору прямо к выстроившимся вряд Рикуо 98. Тринадцать мотоциклов, свежие, прямо с самолета: девственно блестящие, без пыли и царапин. Гонщики приближались к ним медленно (как дрессировщик подходит к одичавшему зверю), осматривая коробку передач и шины с каждого угла.

Феликс был единственным, кто не обращал внимания на новые мотоциклы. Вместо них он смотрел на Яэль, которая нахмурилась, приближаясь к своему мотоциклу.

- Лука тобой пользуется.

- Откуда ты знаешь, что я им не пользуюсь? - Яэль наклонилась, чтобы посмотреть поближе на фары Рикуо. Барабанные тормоза - передние и задние. Ручная коробка передач с тремя скоростями. Более широкий и тяжелый в целом, лошадиных сил меньше, чем у Зюндаппа. Даже на самой высокой скорости, Рикуо даст ей лишь тень того, что мог старый мотоцикл.

Это как оседлать ломовую лошадь после недель езды на породистой.

(Лука выразился более понятно, выкрикнув: "Эти мотоциклы полная херня!", через три Рикуо от нее.)

- Если все останется так, как есть, Катсуо победит, - Яэль говорила очень тихо. Другие гонщики казались такими же занятыми осмотром мотоцикла, как и она, но не было гарантии, что никто не слушает. - Он обошел нас на три часа, он у себя дома на мотоцикле, на котором точно ездил раньше. У нас осталось всего три, может, четыре дня настоящей гонки. А у Луки есть план, - каким бы он ни был (Яэль рылась у себя в памяти всю оставшуюся часть полета, но ничего не могла вспомнить о происшествии на пароме через реку Ли), - и ему нужна моя помощь.

- Он не состоит в... этом? - выразительный взгляд Феликса сам произнес слово "сопротивление", - так ведь?

Яэль покачала головой.

- Тогда можешь быть уверена, что в его планы твоя победа не входит, - Феликс стоял над ней, скрестив руки и загораживая солнце своей долговязой фигурой.

- Если мы с Лукой не объединимся, то обеспечим себе поражение. Как только Катсуо будет устранен, мы разойдемся.

Брат Адель пнул колесо Рикуо.

Все причины, которыми она сама себя пичкала, начали вырываться наружу.

- К тому же, Лука ничего не предпримет, пока ты со мной.

После этих слов Яэль подняла взгляд, пытаясь угадать настроение Феликса за выражением его лица. Но за ним было слишком много света, слишком много теней, впивающихся в нормандские геометрически точные черты. Его невозможно было прочитать.

- Почему ты позволила ему поцеловать себя?

Яэль пришлось потратить около минуты, чтобы проанализировать этот вопрос. Ты. Ему. Поцеловать. Позволила. Почему. Еще несколько ударов сердца она думала о подходящем ответе.

Потому что я Адель Валери Вулф.

Потому что я этого не ожидала. Потому что внутри я другая. Потому что я была в поезде. Потому что он должен думать, что я ему доверяю. Потому что я одинока.

Потому что я не Адель Валери Вулф.

Слишком много ответов, и все скопились в горле. И ни один из них не был правильным.

- Я спрашиваю, - продолжил Феликс, - потому что, возможно, твой разум затуманен.

Яэль рассердилась и встала, так что свет между ними был равного количества. Тень за тень. Отблеск за отблеск.

- Я делаю это не ради меня и Луки, - прошептала она. - Это ради победы. Это ради...

Ее волки испепелились под рукавом кожаной куртки, прося воздуха. А сердце было таким слабым, таким тяжелым - всегде ломающимся с краев, все меньше, и меньше, и меньше. На кусочки, которые она прятала в рукав. Может, там совсем ничего не осталось?

Феликс поднял брови, ожидая продолжения.

- У меня все под контролем, - наконец, сказала она. - Нам придется ехать с Лукой всего день. Затем все снова сравнится.

- Да ну, Эд. Ты не можешь ему доверять...

- Я и не доверяю, - сказала Яэль. - Но пока это мой единственный шанс. Если у тебя есть решение получше, я вся внимание.

Челюсти Феликса сжались. Он как будто пытался пережевать свою злость.

Когда стало ясно, что ответа у него не было, Яэль повернулась и вновь опустилась к мотоциклу. Она завела средство передвижения, почувствовала ревущий мотор, напряжение тормозов и дросселя. Буквально за десять секунд Яэль поняла, что езда на Риоко будет неуклюжей - крупный размер и громоздкая коробка передач.

Виражи, которые она крутила вокруг башни КПП для практики, были шаткими. Двигатель изнурял ее голень, а она продолжала менять скорости ногой. И все это время разговор с Феликсом не покидал головы. Мигрень вопросов и несказанных ответов.

Яэль начала сомневаться, когда перепутала скорость в пятый раз, засуетилась и отпустила дроссель. Мотоцикл под ней содрогнулся. Катсуо пролетел мимо нее прямо в тот момент, когда двигатель выдохся, - езда японца была безупречна.

У Яэль заняло около минуты, чтобы собраться. Вдохнуть, отодвинуть все на задний план.

Это был просто поцелуй. И он ничего не значил.

Это всего лишь один день, один паром, одна черты, пересекающая имя. И она значила все.

Яэль вернула Рикуо обратно к жизни, стартуя на высокой скорости вниз по улице. У нее все под контролем.

Они начали следующим утром, выстраиваясь в ряд перед башней КПП соответственно занимаемому месту, как и раньше. Тринадцать гонщиков под жгучим солнцем, и все ожидают одного звука. Между ними растянулась напряженная тишина, иногда прерываемая сверчками и ленивым рычанием мотора. Наконец, раздался выстрел.

БУМ и вперед!

Катсуо вырвался вперед. Спустя две секунды Яэль смогла найти баланс, наклониться вперед, начать соревнование и увидеть, что соперник уже на несколько метров впереди. Она использовала двигатель на полной мощности. Влажный воздух Ханоя со свистом врезался в ее очки, а затем лицо. Асфальт за ней разрывался, а богатая колониальная архитектура сливалась с рядом пальмовых деревьев, махающей флажками толпой и вечно снимающими камерами Рейхссендера.

Но это все равно был так медленно.

Яэль не сводила глаз с задних фар Катсуо. Их скорости теперь совпадали. Город постепенно перевоплощался из зданий французской эры в хижины и рисовые поля. Длинные километры полей - их вды отражали тусклый свет солнца сквозь зелень растущего риса. Она следовала за ним, держась близко, как и просил Лука. Второй победитель приближался к ней сзади. Яэль еще не увидела его (она не могла рисковать и оборачиваться, чтобы не потерять контроль над мотоциклом), но уже услышала рев двигателя прямо позади.

Она надеялась, что Катсуо сбавит скорость, как только они плотно осядут в деревне, забыв о стартовом кураже. Но победитель продолжал идти вперед, врываясь в открывающуюся впереди дорогу, добавляя лишние секунды в свой трех с половиной часовой отрыв.

Не важно, говорила она себе. Ей всего лишь нужно держаться рядом. Добраться до парома.

Солнце взобралось высоко в заволоченное облаками небо, и пейзаж поменялся, становясь похожим на сказочный. Драматические, резкие пики гор вырывались из водянистых полей. Как пальцы подземного великана, голодного до неба. Сотни покрытых деревьями вершин и сотни долин, в которые, как косы, вплетались реки и туманы, рисовые поля и навесы. Дорогу обнимали древние надгробия - менее драматические куски земли, отмеченные поэтичными камнями, обросшие предложениями денег и бутылок со спиртным.