«Какая огромная гора, какая бурная река! – глаза Тимура светились от восторга. – Вот это силища! Ужас, что будет, если вдруг свалишься туда, в этот бурный поток! – подумал Тимур и неожиданно вспомнил рассказ отца о купании в реке. – Что-то совсем не хочется мне туда лезть».

У берега было очень шумно. Даже громко крича, рыбаки едва могли расслышать друг друга.

– Пап, а что, река всегда такая бурная и страшная? – старался перекричать грохочущий поток Тимур. – Как же в ней купаться? Ведь вода унесёт и разобьёт нас о скалы.

– Нет, сынок, она сейчас совсем не страшная и не бурная, – громко отвечал отец, – она сейчас вполне себе спокойная и мирная, но дружелюбие горной реки очень обманчиво. Когда в горах пройдут ливни, вот тогда она станет по-настоящему бурной и страшной!

– Как? Ещё больше и страшнее? – не мог поверить и даже представить себе такое Тимур.

– Видишь, мы стоим с тобой на обрывистом берегу, – продолжал отец, – а до воды вон как ещё далеко. Если бы сейчас в горах прошёл сильный дождь, а ещё лучше ливень, то вода была бы у наших ног, а может, и выше! Всё русло реки до краёв тогда наполняется, и вода не такая, как сейчас – чистая и прозрачная, она становится коричневой, грязной и превращается в селевой поток, который несёт огромные, вырванные с корнем деревья и даже громадные валуны.

Воображение Тимура так явственно нарисовало эту жуткую картину, что он сильно забеспокоился.

– Пап, а сегодня в горах не будет ливня и сель не пойдёт? – осторожно поинтересовался он, стараясь, насколько это можно, скрыть волнение, чтобы папа не подумал, что он струсил.

– Не знаю. Всё может быть. В горах погода очень переменчива, – сказал отец.

Заметив, что его слова не очень успокоили сына, а неуверенности в глазах стало больше, немного подумав, отец добавил:

– Ничего, всё будет нормально, даже если пойдёт дождь.

Тимуру эти папины слова не сильно прибавили оптимизма, и он ещё раз с опаской посмотрел в сторону шумной реки, которая уже не казалась ему такой красивой и привлекательной.

***

Рыбаки шли по каменистому берегу вдоль извилистого русла реки, убегавшей куда-то вверх, то и дело перепрыгивая через многочисленные весело журчащие ручейки, пока отец вдруг не остановился у странного сооружения, которое Тимур с любопытством стал разглядывать.

– Сынок, теперь нам надо по мосту перейти на другой берег, – как гром среди ясного неба послышался голос отца.

«Как, это странное сооружение – мост? – Тимур замер в недоумении. – Не может быть, я много раз видел мосты! Мосты должны быть крепкими, из камня и железа, по ним машины могут ездить и даже поезда. А это совсем не мост! Папа, наверное, шутит…»

Но папа, к сожалению, вовсе не шутил. Странное сооружение действительно было мостом, только необычным – висячим. Скреплённые деревяшки, служившие настилом, тихо покачивались в нескольких метрах над рекой, так что брызги от бушующего потока долетали до ног. Каждый шаг по мосту раскачивал его, а расстояние между деревяшками было огромным. Тимуру показалось, что перешагнуть с одной деревяшки на другую он не сможет, просто не дотянется. Но папа, ничего не говоря, спокойно взял его за руку, и они пошли к этому висящему над рекой кошмарному сооружению.

Взойдя на хлипкий, держащийся на каких-то гнилых верёвках мост, который качался от каждого, даже очень лёгкого дуновения ветра, Тимур вдруг с тоской подумал, что зря упрашивал папу взять его на рыбалку. Никогда в жизни такого страха ему ещё не приходилось испытывать.

Сначала пугающий спуск с горы, а теперь этот ужасный висячий мост – представления о рыбалке как о чём-то ярком и замечательном сильно поблекли у края моста.

Но делать нечего, отец уверенно шагнул вперёд, и пришлось, преодолевая нахлынувший ужас, намертво вцепившись в его руку, идти по раскачивающемуся из стороны в сторону и, кажется, готовому вот-вот оборваться и упасть вместе с ними прямо в реку мосту.

Как долго они преодолевали мост, Тимур не помнил, но ему показалось, что вся его жизнь до этого момента была по продолжительности меньше, чем переход через реку. Каждый шаг сопровождался противным предательским скрипом прогнивших досок. Мост, словно хищник, затаился, чтобы неожиданно колыхнуться и сбросить с себя незваных гостей. Тимур напрягся, как никогда, ступал очень осторожно, сердце колотилось в груди с такой силой, что эхо этого стука отдавалось в ушах. От напряжения и жары Тимур взмок, словно уже окунулся в речку прямо в одежде. Но шаг за шагом, держась одной рукой за крепкую ладонь отца, а другой – за влажный и толстый канат, служивший перилами, он упорно шёл вперёд.

«Ещё немного, ещё чуть-чуть, – думал Тимур, глядя только перед собой, как учил отец, и считал доски. – Осталось четыре, три…»

Наконец скрипнула последняя доска, и нога почувствовала долгожданную твердь земли.

И хотя преграда была успешно преодолена, чувства уверенности, как в случае спуска с горы, у Тимура не появилось. Он хотел быстрее уйти от этого злополучного места и даже не обернулся, чтобы посмотреть на мост. Сейчас даже думать не хотелось о том, что на обратном пути придётся ещё раз через него перебираться на другой берег реки.

«Ну когда же мы наконец придём? – терял всякое терпение Тимур. – Какие ещё неожиданности ждут, даже не хочется думать и спрашивать. Ну разве это рыбалка, – сокрушался он, – совсем не так я её себе представлял! Вот уже сколько идём и идём, с горы спустились, через мост прошли, а всё никак не придём и рыбу не ловим никакую.

***

День хоть и был сентябрьским, но выдался очень жарким и солнечным. После долгой ходьбы с преодолением препятствий и невыносимой духоты рубашка на Тимуре промокла так, что её можно было смело выжимать. Когда рыбаки обогнули очередную излучину реки, перед глазами Тимура возник изумительной красоты водопад. Высотой всего в несколько метров, водопад распластался на всю ширину реки, а внизу, куда с грохотом низвергалась вода, образовалась огромная заводь круглой формы, похожая на небольшое озерцо. Бег реки в этом месте сильно замедлялся, и казалось, что это не горная, а равнинная река.

– А ну-ка давай к водопаду, окунёмся! – громко скомандовал отец.

Тимур словно только этого и ждал. Резво спустившись по пологому откосу к воде, они быстро разделись, сложили вещи на камнях и, осторожно ступая, то и дело отдёргивая ноги от острых камешков, пошли к реке.

Вода в реке настолько чистая, что камни, лежавшие на самом дне глубокой заводи, можно было разглядеть без труда. Когда Тимур осторожно погрузил ступню в прозрачную воду, которая, к его удивлению, оказалась прохладной, несмотря на стоящую жару, ему как-то сразу расхотелось купаться. Отец увидел нерешительность сына, взял его за руку, и они вместе стали медленно заходить в реку. Вода, казавшаяся ледяной, поднималась выше и выше, от этого замирало сердце и перехватывало дыхание, по спине и рукам Тимура волнами раз за разом пробегал озноб. Когда вода была уже по пояс Тимуру, он услышал голос отца.

– А теперь – ныряй, – скомандовал отец, – ну, смелее, тебе сразу станет тепло!

Тимур на мгновение застыл, глубоко вздохнув, набрал как можно больше воздуха, закрыл глаза и резко нырнул. Сначала по всему телу пробежал сильный озноб, который быстро исчез и стало очень приятно. Отец оказался прав – вынырнув из воды, Тимур уже не чувствовал никакого холода, его охватила эйфория, он стал весело плескаться и, зачерпнув в ладошку воды, брызнул в отца, только что вынырнувшего следом за ним.

– Ах так, ну погоди! – засмеялся отец и снова исчез под водой.

В то же мгновение Тимур почувствовал, что сильная рука схватила его за ногу, а другая подхватила за спину и легко, словно пушинку, высоко подбросила над водой. Тимур с восторженным визгом подлетел и шлёпнулся о водную гладь, окатив отца фонтаном брызг. Окрестности наполнились громким смехом и радостными криками. Отец стал выполнять роль водных аттракционов. Сначала он превратился в трамплин, с которого Тимур сигал в воду. Потом, взяв сына под мышки, отец, стоя по пояс в воде, раскручивал его над собой, как карусель, и с размаху погружал в воду, подобно чайке, с разгона ныряющей за рыбой. Тимур был счастлив, как никогда, такого удовольствия он ещё в жизни не испытывал!