В сравнении с нашим домиком дом деда был настоящим дворцом. Старинные двери, которые с внутренней стороны закрывались задвижкой. Стены были из камня, толщиной более восьмидесяти сантиметров. Две большие комнаты, кухня и огромная кладовая. Нижняя часть дома, наполовину зарытая в землю, служила стойлом для скота. Бабуля и дед обсуждали все, что произошло у нас за эти пару дней, а я вышел из дома погулять и осмотреться. Сразу же вернулся, потому что рядом с загоном для скота увидел двух больших собак.

Когда я подошел к двери, то услышал, как дед говорит бабушке:

«Осталось ему всего пару месяцев, Стана. После его смерти будет легче семье».

Инстинктивно я почувствовал, что эти слова относятся ко мне. Вошел внутрь и испуганно спросил:

«Дед, это мне осталось пару месяцев жизни?»

Тогда дед взял на руки, долго ласкал и пояснил, что взял меня из больницы, чтобы вылечить, потому что, если бы случилось со мной что плохо или если бы не дай бог умер, то дед всю жизнь должен был бы находиться в тюрьме. Объяснил, успокоил, только искорка сомнения осталась во мне. Тут дед объявил нам с бабушкой, что будет со мной говорить по-сербски, без черногорского диалекта, потому что потом, когда я вернусь в свою семью, всем будет необычно меня слушать. А с другими будет по-прежнему, как и до сих пор, разговаривать. Я рассказал ему, что около скота видел двух больших собак. Дед взял хлеб и повел меня кормить их.

«Теперь они в моем присутствии тебя понюхают, запомнят, и ты станешь им навсегда другом, – он смотрел на собак и помахивал правой рукой, а когда обе опустили головы, он им бросил хлеб. – Помни, сынок, собака человеку – самый большой друг, но, пока она ест, не надо ее трогать ни в коем случае».

Собаки съели хлеб, и дед разрешил мне их погладить. И они принялись меня лизать и вертеть хвостами. Позже я провел с ними много времени. Полюбились мне и другие животные деда, а особенно поросенок.

Так прошел мой первый день у деда. И остальные были похожи. Дед каждый день готовил отвары и делал повязки на мое колено. Каждое утро и вечер я ел мед, и результат скоро увидели все. Я поправился, и нога лучше работала.

Однажды дед посадил меня на лошадь и повез в Плав. Это небольшой город, но с давних времен, еще с турецкой эпохи, известный торговый центр. Всю дорогу дед рассказывал сказки: Ивица и Марица[15], Золушка, Красная шапочка, Три поросенка и другие. В Плаве мы купили несколько футболок, пижамы, штаны, опанки[16] и кондуре[17]. Это обувь, подбитая металлом, дольше носилась и была на несколько размеров больше, чтобы я мог носить их два-три года. Я не мог себя узнать. Был счастлив, но уже начал скучать по моей семье. С каждым днем мне было все труднее без них, но, с другой стороны, на ноге, из-за которой я сюда пришел, был заметен огромный прогресс. Сгибалась почти до конца. У меня не было никакой боли, и она становились все толще и толще. Казалось, и в длину выросла, я не хромал больше, как это было ранее.

А потом приехали Веско, Раде и Саша. Это дедовы внуки от его сына Мишо. Они жили в Иванграде и каждое лето проводили у бабушки и деда в селе. Это были самые прекрасные дни в моей жизни, которые я до сих пор помню! В заре мы выпускали скот и пасли до полуденной жары, днем и пока не наступят сумерки. Каждый день дед нам что-то показывал, объяснял и многому учил. В лесу было много диких животных, и поэтому мы всегда должны были быть внимательными. Собирали землянику, малину, ежевику и другие лесные ягоды. Из них бабушка варила различные джемы. Дед ежедневно массировал меня и ставил примочки, и нога стала почти как правая. Больше я не волочил ее и мог делать почти все, что и правой. Мое восстановление было просто поразительным.

А потом наступило второе августа. В тот день дед красиво одел меня, и мы пустились в дорогу. Как всегда, в пути мы мало разговаривали. Ехали автобусом и добрались до нашего дома в городе Печ[18], а там собралось много людей. Многие плакали. Приближаясь к ним, мне вспомнились слова деда, сказанные, когда он меня забрал с собой:

«Осталось ему всего пару месяцев».

Теперь я понял – эти слова относились к моему отцу. Дошли. Заплаканная мама обняла нас. И я начал плакать. Мне было страшно. Подошел к братьям и сестрам. Они сначала посмотрели на меня с удивлением, не веря, что я так быстро сумел поправиться. Я тоже смотрел на них с удивлением. Показалось, что только я один вырос, а они остались худыми и некормлеными. Здесь находились и дети наших родственников. Мы, удалившись от всех, начали играть. Чуть позже пришел священник, и моего отца понесли хоронить.

Все это закончилось быстро. Мы вернулись домой. Остались несколько родственников, которые после обеда разошлись по домам. Дед остался ночевать. Я думал, что останусь с моей семьей, но дед и мама объяснили, что мне нужно опять идти с ним для моего выздоровления. Сейчас все изменилось, и мы скоро встретимся.

Затем начался новый период в моей жизни. Дед записал меня в школу, и я должен был ходить туда каждый день пешком примерно пять с половиной километров. Только примерно через полтора километра от нашего дома я встречался с первым учеником, а потом к нам присоединилясь еще четверо. В эти сентябрьские дни все было хорошо. Никто детям не запрещал лакомиться фруктами из сада. Частенько старые люди сами предлагали взять яблоко, грушу, айву, виноград или то, что сами выбрали. Днем мы могли срывать что захотим, но, как только темнело, не смели войти в чужой сад, потому что это считалось кражей. Ни один из детей в темноте не залезал в чужой сад или огород, чтобы сорвать что-то. Ни мы, ни пожилые люди.

Два мальчика и одна девочка были на год старше, а мальчик и девочка – первоклассники, как и я. По дороге в школу и из школы мы играли, гонялись друг за другом. Я не отставал ото всех. Соревновались, кто камнем с некоторого расстояния попадет в дерево, кто выше прыгнет, кто дальше бросит камень рукой с плеча, кто быстрее и т. д. Сначала все меня обыгрывали, но я очень быстро стал лучшим. Почти всегда я побеждал. Никто никогда бы не подумал, что несколько месяцев назад мне должны были сделать операцию и ампутировать ногу. Мне очень нравилось общаться с детьми. Только те полтора километра, которые я шел один, были для меня самые трудные и скучные.

Проходили дни, наступила поздняя осень. К деду все меньше приходило людей за помощью. С пожелтевшими листьями пришли холодные дни. Упал первый снег, хотя зима еще не началась. Таковы капризы природы в этих горах. На этот снег упадет второй, третий, четвертый так, что не растает до конца апреля. В эти зимние дни мы придумывали новые игры, которыми наслаждались. Почти всегда приходили в школу мокрыми от снега. Собирались у печи и так сушились, пока не придет учительница. Не лучше мы выглядели и когда возвращались из школы домой. Это, однако, никому не мешало, потому что мы всегда были в движении, а шерстяные носки и свитеры не допускали переохлаждения. Дед меня каждый день провожал эти полтора километра и в том же месте встречал, когда я возвращался из школы. Я был отличником. Мой дед сделал пугач, который он в шутку назвал маленькой пушкой. Это, по сути, была жестяная банка из-под джема с жестяной крышкой. Она была удлинена, похожа на пушечный ствол, и поэтому дед так ее и назвал. С двух концов просверлил дырки и продел ремень, чтобы я мог носить ее на шее. В задней нижней части гвоздем пробил три дырки. Внутрь положил кусок карбида, закрыл жестяной крышкой и к задней нижней части с тремя дырками подносил огонь от зажигалки. Карбид загорался. Происходила детонация, взрыв, как будто кто-то бросил бомбу. Дал и мне, чтобы я попробовал, как стреляет этот маленький топ. Мне удалось. Я был вне себя от радости.

Дед объяснил мне, что это необходимо носить с собой, когда иду и когда возвращаюсь из школы: