Сильный взрыв заставил нас прикрыть головы – сдетонировали снаряды. Полукруглую башню накренило, разлетелись мелкие обломки и какие-то горящие клочья, которые гасли на снегу.

Снаряды взрывались пачками, сотрясая машину, в нескольких местах лопнула броня. Выбило переднюю часть башни, пушка повисла на исковерканных креплениях стволом вниз. Закопченная снарядная гильза взлетела как ракета и упала в снег рядом с нами.

– А командир там остался, – кивнул в сторону горящего танка старшина. – Не успели мы нашего лейтенанта вытащить.

Гибель машины и ее командира произвела на нас тягостное впечатление. Хотя нам не раз приходилось видеть сгоревшие танки, этот эпизод крепко врезался в память.

Если до этого мы зачастую ворчали на танкистов, которые, по нашему мнению, недостаточно активно поддерживали нас, то теперь изменили свой взгляд.

Вспомнили, как горели и взрывались машины, которые поддерживали пехоту в наступлении. А ведь нередко погибал весь экипаж, чтобы проложить пехотной роте дорогу и погасить пулеметные точки.

Быстрой победы не получалось. Финны дрались упорно. Большинству из нас и в голову не приходило, что мы ведем несправедливую войну. Да и не положено солдату размышлять, что верно, а что неверно. Получил приказ – выполняй его!

В опасной близости от Ленинграда находилась буржуазная страна, от которой, согласно советской пропаганде, можно было ожидать чего угодно. Нашей задачей являлось предотвратить опасность внезапного нападения. Что мы и делали, неся немалые потери, вторгнувшись на чужую землю.

Война с Финляндией продолжалась с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года. Получившая название Зимняя война, она не принесла Советскому Союзу славы. Наша страна, как агрессор, была исключена из Лиги Наций.

По данным, обнародованным в 90-х годах, Красная армия потеряла в этой короткой войне убитыми, умершими, пропавшими без вести 130 тысяч бойцов и командиров. Финны потеряли 25 тысяч человек убитыми и 45 тысяч ранеными.

Некоторые историки считают, что непродуманные операции нашей армии в Зимней войне, за ходом которой внимательно наблюдал Адольф Гитлер, привели его к выводу о слабости Красной армии, ее командования, и укрепили намерение напасть на Советский Союз.

Но, говоря о Зимней войне, следует отметить, что вооруженные конфликты редко возникают на пустом месте.

Осенью 1939 года, видя, как фашистская Германия упорно продвигается на восток, Советское правительство обратилось к Финляндии с предложениями обмена территориями, чтобы отодвинуть границу на Карельском перешейке, которая проходила в 30 километрах от Ленинграда и крупной военно-морской базы. Кроме того, выдвигались настойчивые требования отдать Советскому Союзу в долгосрочную аренду порт Ханко.

Если переговоры насчет Карельского перешейка имели какие-то перспективы, то отдать порт Ханко финны категорически отказывались. Он прикрывал вход в Финский залив и являлся важной стратегической точкой в обороне Финляндии.

Финская армия насчитывала всего 200 тысяч солдат и офицеров, слабую артиллерию, небольшое количество легких танков «Виккерс» и около 300 самолетов. Говоря об авиации, следует отметить, что малочисленные финские авиационные соединения сбили в воздушных боях около 200 советских самолетов, потеряв лишь 62 свои боевые машины.

Красная армия на 30 ноября 1939 года имела на границе с Финляндией и вблизи нее 2900 танков, три тысячи самолетов, а общая численность личного состава составляла около полумиллиона человек.

На «освобождение» Финляндии советским командованием отводилось три недели, и победоносный поход должен был закончиться до 21 декабря, ко дню рождения Сталина. Но упрямые финны испортили праздник.

Красная армия натолкнулась на стойкую оборону регулярных частей и ополченцев. Мы еще не дошли до знаменитой линии Маннергейма, главной оборонительной линии этой небольшой страны, но сразу почувствовали, что война легкой не будет.

Я уже дал описание одного из первых боев, в котором мне пришлось участвовать. Оценивая высокие боевые качества финской армии, я категорически не согласен с публикациями 90-х годов, когда некоторые военные историки и журналисты с плохо скрытым злорадством пытались показать, что Красная армия воевать не умела. Мол, наши командиры, запуганные сталинскими репрессиями, проявляли беспомощность, страх перед вышестоящим начальством, а полками и бригадами командовали вчерашние лейтенанты, не имевшие ни опыта, ни нормальной подготовки.

Это было не так, хотя какая-то часть истины в подобных утверждениях имеется. Но, вспоминая Зимнюю войну 1939–1940 годов, могу уверенно сказать, что воевали мы не так и плохо.

Главной ошибкой считаю, что наше командование не учло специфики будущей войны. Откуда взялось ложное убеждение, что финские солдаты побегут после первых залпов нашей артиллерии? Что они не желают воевать за свое «буржуазное» правительство и с нетерпением ждут прихода Советской власти?

Главнокомандующий финской армии Карл Маннергейм, опытный военачальник, трезво оценивающий ситуацию, хорошо понимал, что даже самая мощная оборонительная линия не спасет его страну. Любая крепость рано или поздно будет разрушена и взята врагом.

Маннергейм создал мощную оборонительную линию, названную его именем, шириной 130 километров и глубиной 90 километров. Но главную надежду он возлагал на своих солдат, офицеров, а также простых ополченцев. Моральный дух защитников страны был высок, они были твердо намерены сражаться, несмотря на явное превосходство Красной армии.

Компенсируя недостаток тяжелого вооружения, маршал Маннергейм сделал свою армию маневренной, способной наносить быстрые удары с тыла и флангов. Многочисленные лыжные батальоны, роты, просто отряды, хорошо знающие местность, воевали налегке, были хорошо вооружены и способны преодолевать десятки километров за считаные часы.

Я отвлекусь от общих фраз и расскажу лишь несколько эпизодов.

Наш батальон продвигался по зимней дороге. Впереди, как положено, шла разведка. Уставшие от долгого перехода роты растянулись километра на полтора.

Валенки – хорошая теплая обувь для зимы. Но если кому приходилось шагать в них долго, да еще и с оружием и грузом на плечах, тот знает, как утомляет эта ходьба. Кажется, что ноги отваливаются, и с нетерпением ждешь привала.

А груз я вам перечислю. Винтовка, 100–150 патронов, две-три гранаты, саперная лопатка, фляжка с водой, котелок, запасное белье, индивидуальный санитарный пакет и что-нибудь, навьюченное старшиной, из ротного имущества (коробка с пулеметной лентой, кусок брезента, кирка и т. д.) – повозок, как всегда, не хватало.

Время перевалило за полдень, люди устали, стихли разговоры. Кто-то поскользнулся на обледеневшей дороге, загремел котелок, винтовка упала в снег. Молодому бойцу помогли подняться, а старшина приказал:

– Прочистить ствол не забудь.

– Ладно…

– Не ладно, а сейчас же. Иначе первым же выстрелом разорвет.

Первого выстрела долго ждать не пришлось. Из овражка, метрах в ста пятидесяти от дороги, ударили сразу 5–6 автоматов и захлопали винтовки. Одновременно поднялась стрельба в голове колонны.

– Ложись! – крикнул наш ротный Григорий Чередник.

Обстрел батальона на марше всегда является неожиданностью, хотя за эти дни мы уже изучили повадки финских диверсионных отрядов. Внезапного удара можно ждать в любом месте.

Судя по всему, нас обстреливала группа численностью 15–20 человек. Что происходило впереди, мы не знали. Большинство красноармейцев залегли после первых же выстрелов. Щелкали затворы винтовок, сержант Антюфеев разворачивал свой «максим».

Спустя считаные минуты колонна огрызнулась ответным огнем. В нашей восьмой роте имелись два «максима» и несколько ручных пулеметов Дегтярева. «Максимы», ровесники Первой мировой войны, не считались тогда устаревшим оружием. Они имели хорошую прицельность, и финны предпочитали сразу уходить из-под их плотного огня.