Ладони Бейлиша, скользящие по телу, только усиливали дрожь. Они будто бы находили отклик где-то под ее кожей, там, где он был полновластным хозяином. Проклятье, он был в каждой капле крови, ядом распространившись в ней, в каждом сантиметре тела, податливо реагирующего только лишь на его прикосновения. Ощущение его губ на коже постепенно возвращало ее к реальности, но почти сразу же хриплый шепот на ухо вызывал трепет. Петир говорил ей не закрывать глаз, и она не закрывала их. Старк не отводила взгляда, широко распахнутыми глазами утопая в его серо-зеленых, напоминающих ей сейчас хвойные леса Севера.

В ней не было ни капли страха, когда Лорд-Протектор расположился меж стройных ног. Она не переставала смотреть в его лицо, даже когда почувствовала, как напряженный от возбуждения член упирается во влажную плоть. Ужас поселяется в ней чуть позже, когда резким толчком он проникает глубоко внутрь, на всю длину. Всхлипывая от боли, рыжеволосая отмечает, что Мизинцем его прозвали явно не из-за размера достоинства. Уж точно не из-за него. Ей кажется, что к этому она не привыкнет никогда: к боли и к ощущению, будто тебя хотят разорвать на части. Понимая, что это та самая плата, которую она сама предложила, Санса сдерживает новый всхлип, но не может ничего сделать со слезами, скатывающимися с уголков глаз.

В ее взгляде застывает страх и неверие в происходящее. Он обещал!.. обещал, что не сделает больно. Но снова лгал.

– Петир… – имя судорожным шепотом срывается с губ, когда она впивается ногтями в его плечи.

А в следующий миг она не выдерживает и пытается мягко оттолкнуть его. Сглатывая слезы, она отводит взгляд и упирается ладонями в его грудь. Слишком неуверенно, чтобы действительно оттолкнуть мужчину. Его нежность ранит ее сильнее ножа, когда губы собирают слезы с ее щек. Санса не верит его тихому «прости». Но когда он жадно целует ее, все остальное отходит на задний план.

Хрупкие ладони скользят по его груди выше, руки обвивают плечи, пальцы цепко хватаются за спину, когда он неспешно начинает двигаться. Гамма неприятных ощущений постепенно тает и вместе с этим, Старк начинает отвечать его губам. Давая ему возможность приручить себя, девушка сама не замечает, в какой момент начинает подстраиваться под его ритм. Хриплые стоны один за другим рвутся из ее груди, когда она обхватывает его ногами и скрещивает их на спине Пересмешника.

Вытерпев столько боли и унижения от Болтонского бастарда, она не думала, что когда-то сможет получить удовольствия от близости с кем-то. Но Петир оказывается ее якорем, за который она хватается, отчаянно желая почувствовать себя живой. И, видит небо, она чувствует себя такой живой, как никогда, когда он раз за разом проникает в нее на всю длину, медленно движется обратно и снова заполняет собой, когда после этих дразнящих скольжений он делает резкие толчки, вновь зарождая в ней жар, что вот-вот грозится стать нестерпимым.

Она отклоняет голову, подставляя шею жадным губам своего мужчины. Сладко замирая от того, как он целует за ушком, Старк задерживает дыхание, когда слышит его вновь повторенную не то просьбу, не то приказ. Его дыхание на коже кажется таким правильным, будто все это время она стремилась только к одному, чувствовать его здесь и сейчас.

Ловя его взгляд, Санса нежно проводит пальцами по шраму, царапает плечо и тянется ближе, чтобы коснуться поцелуем уголка губ, скользнуть своими по острой скуле и жарко выдохнуть в его шею, срываясь на стон. Почти отчаянно она хватается руками за его предплечья и обвивает шею, когда после пары неожиданно резких, но не торопливых толчков, внутри что-то напряженно замирает и вдруг взрывается невыносимым наслаждением. Пальцы ног сводит оргазменной судорогой, охваченная которой, Санса стонет его имя:

– Петир!

Продолжая прижиматься к мужчине ослабевшим телом, синеглазая изумленно приоткрывает губы, чувствуя, как по телу мужчины проходит дрожь. А в следующий миг, она широко распахнутыми глазами смотрит на него, чувствуя, как он изливается глубоко внутри.

Ей всегда было мерзко чувствовать в себе семя Рамси, но сейчас все меняется. Кем она стала, если ей нравилось это ощущение? Нравилось быть заполненной Пересмешником… Быть может она стала одной из его шлюх? Высокородная Леди, превратившаяся в одну из его девиц. Вот только как бы то ни было, Санса четко знала, что с этого дня его слова приобретают силу. Она его, а он ее. Ничто не изменит этого. Никакая сила за Узким морем, древние страхи из-за Стены или же безумная королева на Железном троне.

Восстанавливая дыхание, она дает ему притянуть себя ближе и чуть ерзает, устраиваясь удобнее, когда он накрывает обоих шкурами. Она принадлежала ему, а он ей – эта простая мысль приносит ей успокоение, когда рыжеволосая льнет ближе и устраивается на плече мужчины. Санса мягко улыбается, когда он обнимает ее, она опускает ладошку на грудь Бейлиша и слабо поглаживает, не в силах бороться с тяжелеющими веками. Истома охватывает тело, стоит Лорду Харренхолла зарыться пальцами во влажные волосы. Его ласки убаюкивают ее ничуть не хуже, чем некогда сказки старой Нэн. Засыпая, Старк представляет, как проводит кончиком язычка по старому шраму Петира. Неосознанно, она обвивает его торс во сне рукой, не желая, чтобы эти тепло и ощущение безопасности растворились с рассветом.

========== Глава 15. ==========

Мягкий свет свечей, лишь разбавляющий полутьму небольшой комнаты, но не прогоняющий ее до конца, все равно режет глаза, заставляя Петира вновь зажмуриться. Каждая клеточка его тела болит, словно по нему прошелся табун лошадей, всегда пасшийся на лугах, раскинувшихся вдоль одной из рек, которыми так богаты Речные земли. Терпкий запах настоек и трав безошибочно дают ему понять, что он сейчас в башне мейстра. Пересохшие губы кривятся, когда он вспоминает, почему оказался здесь.

Каким же он был глупцом, когда решился рискнуть и пойти против этого северного громилы. Но, видимо все же были правы те, кто говорил, что любовь ослепляет и делает человека безумцем. Он просто не мог принять того, что рядом с его Кет, такой невесомой и изящной, истинной Леди Риверрана, будет этот неотесанный северный волк, который ничего не сможет ей дать взамен. Но даже меч северянина, располосовавший Петира практически пополам, не смог выбить из мальчишки того, что он чувствовал к Кейтилин.

Он практически не помнил того, что происходило потом, после нелепой схватки. Лишь обрывочные воспоминания, словно всполохи неровно горящей возле изголовья его кровати свечи, всплывали в памяти.

Шероховатые руки, покрытые сетью старческих морщинок, меняют повязку, скрывающую его рану. От ткани, пропитанной какой-то мазью, разит так, что мальчишка забывает даже как дышать, чем, судя по всему, до смерти перепугал мейстра.

Но практически сразу руки мейстра сменяются мягкими девичьими ладошками, мягко скользящими вдоль его изуродованной груди. Рыжие кудри, в которых запутался неровный свет свечи, скрывают ее лицо, когда она склоняется к нему, ласково касаясь губами и покрывая поцелуями его лицо.

– Кет… – Петиру кажется, что он кричит, хотя с его губ не слетает ни слова.

Его попытки сложить эти картинки в единое целое прерываются обрывками разговора, которые долетают до него.

– Сколько ему еще нужно, чтобы окончательно стать на ноги? – голос старика Хостера он не спутает ни с одним другим голосом.

Надо же… Талли сам лично пришел поинтересоваться тем, как чувствует себя его воспитанник, который оказался недостойным оказанной ему чести. Губы юного Бейлиша вновь кривятся в едкой усмешке, тонкая корочка, покрывающая их лопается, оставляя во рту металлический привкус сочащейся крови.

Он не слышит, что отвечает мейстер, но следующий вопрос Хостера, прозвучавший, словно гром среди ясного неба, все же помогает Петиру сложить воедино хотя бы несколько кусочков из тех обрывков, которые крутятся в его голове:

– Надеюсь, Лиза больше не появлялась здесь?