– Я клянусь, что присягнувшим тебе, Леди Бейлиш, ни я, ни мои люди не причинят вреда. Ни здесь, нигде бы то ни было еще, – выдавливая из себя слова клятвы, бастард тут же уткнулся взглядом в свою чашу, опустошая ее.

В этот момент напряжение, разлитое в воздухе, постепенно стало сходить на нет, позволяя тем, кто присягнул рыжеволосой волчице, немного расслабиться. Тишина, висевшая до этого в зале, нарушилась звоном убираемых в ножны мечей, скрипом скамей, на которые рассаживались стоявшие до этого люди Риверрана и Форрестеров, гулом голосов северян, обсуждавших разворачивающееся у них на глазах. Старик Талли, занявший свое место, недовольно ворчал на бастарда, сидевшего подле него и еще более походившего сейчас на ворону. Переводя взгляд на Сансу, которая горделиво смотрела на собравшихся, Пересмешник едва заметно усмехнулся – людская молва, порой достаточно точно подбирала прозвища. Но если братьев Ночного дозора прозвали воронами за их черные одеяния, то Сноу сейчас походил на эту птицу одним своим мрачным видом.

Спор, разгоравшийся за столом, который занимали одичалые, в какой-то момент отвлек Лорда Харренхолла от занимавших его мыслей. Их рыжеволосый вожак Тормунд, явно недовольный тем, что несколько минут назад происходило перед ним, басил:

– Да кто они такие, чтобы так поступать со Сноу? Что они знают о том, что ему довелось пережить? Он, и только он, - истинный Король севера, способный остановить тех, кто идет из-за Стены.

Тут же к нему присоединился темноволосый одичалый, сидевший чуть поодаль от своего предводителя. Выхватывая из накинутой на плечи шкуры кинжал и не сводя взгляда, в котором явно читалась ненависть, с сидевших за соседним столом Форрестеров, он выпалил:

– Надо показать этим недоумкам, кто здесь Король. Где это видано, чтобы на Севере прощали мятежников?

Одичалый уже готов был сорваться со своего места, как внезапно осекся, оседая под тяжелыми взглядами нескольких рыцарей Долины, обосновавшихся за этим же столом. Один из сидевших как раз напротив вожака одичалых, мотнул головой и, осклабившись, проговорил:

– А сколько человек осталось в стане одичалых? Не думаю, что тех, кто вернулся после битвы бастардов, хватит, чтобы противостоять людям Долины и Риверрана.

Напоминание о том, что одичалые, которых осталось не больше тысячи, не выстоят против объединенных сил Долины, Риверрана и Форрестеров, собравшихся в этом зале, заставило Тормунда и сидевших рядом с ним подручных, недовольно ворча, стушеваться. А после этого и вовсе убирать оружие и переключиться на другие темы.

Бейлишу доставляло огромное удовольствие наблюдать за всем тем, что сейчас происходило в Главной зале, с каким достоинством реагировала на все его рыжеволосая пташка, стоявшая подле него с гордо поднятой головой. На какой-то момент ему показалось, что в ее глазах мелькнул страх, но не за себя, а за тех, кто ради нее рискнул своими жизнями, но уже в следующее мгновение этот страх был вытеснен другими эмоциями. Едва заметно улыбаясь, Пересмешник прекрасно понимал, что не смотря на то, что Санса многому научилась с того дня, как впервые оказалась в Королевской гавани, ей предстояло узнать куда больше.

Поймав ее взгляд, Пересмешник понял, что не в силах больше противостоять этому наваждению, которое охватывало его, стоило ему просто посмотреть в эти бездонно-синие глаза, глаза, которые не могут обмануть. Только не его. Даже не смотря на то, что его нынешнее положение не сравнить с тем, которое было в самом начале его пути, он сможет найти свое единственное утешение только в ней. Молодой, горячей и такой… желанной. Терпкие слова, растекающиеся на языке, оставляющие после себя приятную горечь, которые дарили толику вполне реального наслаждения, заставляя сердце по-мальчишески замирать и пропускать удары. Совсем как в юности, когда он смотрел на её мать. Вот только она ещё прекраснее. Она была той, в ком он так нуждался. И только она способна рассмотреть это, рассмотреть и понять. Но способна ли она будет принять то, что увидит?

Неторопливо поднимаясь со своего места, Пересмешник склоняет голову. С трудом отводя взгляд от лица супруги, он негромко произносит:

– Пожалуй, вы правы, Миледи. Думаю, что собравшиеся здесь Лорды, найдут себе достойное занятие и без нас.

Он подает синеглазой руку, помогая спуститься по ступенькам, чувствуя, как в спину упирается ненавидящий взгляд бастарда и насмешливый Бриндена Талли. Но, скрывая мелькнувшую на пару секунд усмешку, он прекрасно понимает – ни один, ни второй не сделают ничего, что смогло бы навредить той, которая идет сейчас рядом с ним; той, которая сегодня связала свою жизнь с его.

Бейлиш явственно чувствует, не смотря на все старания волчицы, насколько сильно она желает как можно быстрей убраться отсюда. За маской отстраненности и напускной вежливости Санса тщательно старается скрыть все, что кипит у нее внутри. Но в какой-то момент она пытается ускорить шаг, чтобы поскорей миновать расстояние, отделяющее их от двери, а затем, вспоминая о том, кем теперь является, вновь ступает неторопливо.

Когда добрая половина пути уже оказывается преодоленной ими, за спиной раздается громкий шепот маленькой медведицы. Несносная девчонка, она даже не старается приглушить его.

– Сначала Ланнистер, затем Болтон, ну а теперь Бейлиш. Кто следующий захочет стать Королем Севера?

Эти слова заставляют Сансу буквально застыть на месте, невидящим взглядом, смотря перед собой. Пересмешник видит, как свело ее скулы от желания расправиться с этой гадкой девчонкой прямо сейчас, как тело волчицы едва заметно подрагивает от охватившей ярости. Он слышит, как за спиной раздается скрип стульев, возвещающий о том, что за главным столом эта фраза была тоже услышана. И ему не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что это Бринден Талли поднялся со своего места. Но в тот момент, когда его пташка уже готова была обернуться, чтобы ответить этой маленькой нахалке, Лорд-Протектор Долины несильно сжимает ее руку, лежащую поверх его, и с едва уловимой насмешкой произносит:

– Не обращайте внимания, Миледи. Леди Лианна всего лишь неразумное дитя, которое прислушивается не к тем советам.

И не давая никому возможности что-либо возразить на свои слова, он уводит синеглазую.

Стоило тяжелым дверям закрыться за их спинами, как Санса облегченно вздохнула, позволяя себе хоть немного расслабиться, оставляя часть того, что мучило ее, за закрытыми дверями. В какой-то момент, видимо полагая, что показательная часть окончена, она пытается отнять свою руку. Но он не дает ей сделать этого, едва уловимо сжимая пальцы. Только не теперь, когда она стала такой близкой. Только не теперь, когда никто не сможет вклиниться между ними, грозя все разрушить своими принципами или глупой ревностью.

Покои, приготовленные к приходу, в кои веки встретили их теплом. Пожалуй, впервые за те несколько дней, которые он провел в этом промерзлом замке, он не вздрагивает, пускай и невольно, когда плащ оказывается сброшенным на кресло. Пожалуй, впервые за эти дни он чувствует, как воздух в его помещении теплеет. И Бейлиш не знает от чего больше – то ли от жарко растопленного камина, то ли от того, что теперь она, его волчица, готовая в любой момент расправить свои крылья, делит эту комнату с ним.

Не отводя взгляда от замершей посреди покоев Сансы, Петир подходит к ней. Мягко проводя ладонями по ее плечам, он помогает ей освободиться от плаща, чувствуя, как она едва уловимо дрожит. Его девочка… умная, готовая дать отпор любому, кто посмеет посягнуть на то, что теперь принадлежало ей, она все еще боялась, боялась оставаться с ним наедине, боялась того, что неминуемо должно произойти, хотя отчаянно пыталась скрыть это.

Разворачивая ее к себе, Бейлиш плавно скользит пальцами по ее лицу, очерчивая скулы, заставляя посмотреть себе в глаза, и негромко повторяет то, что уже произносил в ту ночь, когда она впервые пришла в его покои:

– Я не причиню тебе вреда. Верь мне.