– Проводите господина егермайстера.

Встретиться с графом Фридхелмом предполагалось в одной из не6ольших комнат, одинаково пригодных, как для любовных свиданий, так и для деловых переговоров людей, высоко ценивших конфиденциальность. Основным достоинством таких помещений было наличие ещё одной двери, выводившей в потайной проход, и несколько слоёв тканевых драпировок на стенах, что значительно осложняло подслушивание.

Стражник подвёл Манфреда к неприметной двери в тупиковом ответвлении коридора, открыл дверь, но сам внутрь заходить не стал.

– Вам сюда, господин егермайстер.

Манфред убедился, что все пуговицы на его мундире застёгнуты, после чего шагнул в дверной проём, на ходу поправляя манжеты на рукавах. Пока он сообразил, что в комнате кроме него никого нет, за спиной раздался звук поворачивающегося в замке ключа.

«Видимо, поэтому мне и давали время на отдых, – догадался егермайстер, – а то со слов дежурного офицера выходило так, будто его сиятельство уже меня ожидает».

Он обошёл комнату, приотворил дверцу встроенного в стену шкафа и улыбнулся, увидев там многочисленные подушки, простыни и ещё какие-то постельные принадлежности. Драпировки были пропитаны сложным ароматическим составом и благоухали, словно цветочная клумба безветренным вечером. В глазах зарябило от свободно свисавших широкими волнами розовых занавесей, белых кружев и тёмно-красного ковра на полу. Манфред опустился в одно из кресел, вытянул вперёд ноги и только сейчас ощутил, что дорога действительно его утомила.

Егермайстер открыл глаза и не сразу понял, где находится. Над головой нависал низкий каменный свод из грубовато отёсанных блоков. Вытянув руку вверх, Манфред коснулся пальцами камня, провёл по стыкам. Поверхность была холодной, но сухой, без всяких признаков плесени, или склизкого налёта. Повернув голову, убедился, что находится в небольшом, ограниченном с трёх сторон решётками, закутке, являвшемся частью просторного тоннеля. Скудное освещение не позволяло проследить его протяжённость ни в одну, ни в другую сторону.

«Была бы обычная тюрьма, знал бы чего ожидать. – Подумал Манфред, принимая сидячее положение на простой солдатской кровати. – А так, остаётся только делать предположения, кому и зачем понадобилось держать меня в этой клетке».

Егермайстер взял в руки лежавшую возле кровати сумку с финансовыми документами, бегло просмотрел бумаги. Вроде бы ничего не исчезло, но ручаться за это было нельзя. Отсутствие одной единственной бумажки могло сильно повлиять на итоговую сумму расходов. Стараясь не задеть головой каменный свод, он поднялся на ноги, привычным движением одёрнул мундир и почувствовал, что в его одежде больше беспорядка, чем могло остаться после переноски бесчувственного тела.

«Интересно, что они хотели найти при обыске? Скрытое оружие? Потайной карман с компрометирующими меня записями? Как же я так ухитрился впасть в немилость, да ещё и не заметил этого? Гадать бесполезно… Придётся ждать допроса».

В голову сразу же полезли не самые радостные мысли о том, что от него решили втихую избавиться, и единственный вопрос, который зададут, будет о последнем желании перед казнью. Об этом не хотелось думать, и не только потому, что Манфред дорожил собственной жизнью. Он был уверен, что в глазах вышестоящих особ также представляет собой немалую ценность. Не могло такого случиться, чтобы с ним решили расправиться без предъявления обвинений и тщательного расследования. Если только…

«Если только речь не идёт о дворцовом перевороте. В случае его успешного завершения, несдобровать всем приближённым герцога Кэссиана, включая меня. Если переворот не удался, то власти будут выявлять тех, кто поддерживал заговорщиков, или же им сочувствовал. Значит, предстоят массовые аресты, и сидеть мне здесь ещё долго. Возможен любой вариант развития событий, включая допросы с пристрастием или очные ставки с другими подозреваемыми».

Услышав шум приближающихся шагов, Манфред приготовился к самому худшему. В сопровождении личной охраны, к месту заточения егермайстера приближался граф Фридхелм. Он сам открыл замок, распахнул дверь и вошёл в клетку. Жестом отпустил телохранителей, после чего обратился к узнику:

– Добрый вечер, господин егермайстер.

– Уже вечер? – Невольно вырвалось у Манфреда, который никак не мог отвести взгляд от незапертой двери.

– Да. Вы спали сном младенца, и мы не стали вас будить. Присаживайтесь на кровать, – предложил граф, – а то здесь только один табурет.

– Протоколировать допрос никто не будет? – Насторожился Манфред.

– Это не допрос, господин егермайстер. Примите извинения за те неприятные моменты, которые пришлось вам пережить. Представляю, что вы подумали, когда открыли глаза. Последнее время в Энгельбруке активизировалась шпионская сеть, работающая в пользу Остгренца. Завербованные ими люди наводнили город и проникли даже в дворцовые покои. Не осталось места, где бы можно было вести приватную беседу, не опасаясь ушей наших врагов. Мы с вами сейчас в дворцовых катакомбах, здесь пока ещё безопасно.

– Я так понимаю, что меня сюда определили не только в целях сохранения секретных сведений. Заодно вы выяснили, не шпионит ли кто, персонально за мной.

– Совершенно верно, господин егермайстер, – подтвердил Фридхелм. – Времена сейчас такие, что мы вынуждены сомневаться даже в самых преданных слугах его светлости. Пришлось также подвергнуть вас личному досмотру. За это приношу отдельное извинение. Проверка показала, что мы по-прежнему можем вам доверять.

– Спасибо. – Сказал Манфред, который только после этих слов почувствовал, как начало спадать его внутреннее напряжение.

– Это я должен благодарить вас за безупречную службу, господин егермайстер. Такие люди, как вы – опора Западного герцогства. Теперь, давайте поговорим о насущных проблемах. Вызывает беспокойство осуществляемый в Озёрном замке проект. Вы готовы ввести меня в курс дел?

– Да, ваше сиятельство, – ответил окончательно пришедший в себя Манфред, – на данном этапе проведена реконструкция старого тюремного комплекса с учётом особенностей содержания демонов. Строительство завершено в короткие сроки, претензий к исполнителям у меня нет. К сожалению, первоначальная смета на реконструкцию Озёрного замка была превышена.

– Намного?

– На двенадцать процентов. – Ответил Манфред, округливший число до целых, в большую сторону. – В этой папке все финансовые документы.

Граф нахмурился, но, по мере просмотра бумаг, морщины на его лице постепенно исчезали и когда он закончил, то посмотрел на собеседника с нескрываемым весельем:

– Судя по вашему виду, господин егермайстер, дырка в финансовом отчёте изрядно портит вам нервы.

– По-другому и быть не могло, ваше сиятельство.

– Прохладно здесь, – пробормотал граф и одним движением вывалил содержимое папки на каменный пол. Выйдя из клетки, он вынул из настенного держателя факел и вернулся с ним на своё место.

– Простите, ваше сиятельство, – произнёс догадавшийся о том, что сейчас должно произойти, Манфред. – Осмелюсь напомнить, что казначей его светлости ещё не видел этих документов.

– И не увидит, – беспечно сказал Фридхелм, поднося пламя к вороху бумаги. – Если кто-либо спросит у вас о судьбе отчёта, можете с чистой совестью ответить, что его у вас принял я. Так, собственно и произошло. Меня не слишком интересует, сколько досок, гвоздей и прочей чепухи было израсходовано в процессе строительства и по каким причинам пришлось превысить смету. Я знаю, что вы не из тех, кто наполняет собственный карман за счёт казённых денег, и эта истина в доказательствах не нуждается. Всё, будем считать, что с этого момента мы оба перестали вспоминать о перерасходе средств. Не знаю, насколько быстро забудете вы, а мне в этом поможет отвратительная память на цифры.

– Насчёт отвратительной памяти, вы, конечно пошутили?

– Мне каждый день приходится иметь дело с таким количеством разнообразных сведений, что пришлось научиться выборочно запоминать только самое необходимое. А теперь, господин егермайстер, когда мешающие вам собраться с мыслями бумажки превратились в прах, давайте поговорим о состоянии дел в Озёрном замке.