– Так Вы же только русские народные мелодии играете. – неожиданно для себя перешел на «Вы» Рыжий Боб.
– Обижаете – весело отьветил гармонист. – Могу сыграть Лунную сонату. А какие стихи Вы прочитаете под нее?
– Надо подумать – ответил Рыжий Боб. – Пожалуй, подойдет стихотворение, посвященное Николаю Гумилеву. Я сборник стихов Аргутинского-Долгорукого приглядел у «Ходасевича». Попробуем?
Он встал лицом к гармонисту. Гармонист взял гармонь, полились звуки известной сонаты. Рыжий Боб стал читать.
Благородство надежд доверяют бумаге,
грозный символ судьбы усмирит божество.
Все нам видится сон, как величье отваги:
остающейся волен дарить волшебство!
И упал он, отнюдь, не на скошенный клевер –
на далёкую, тёмную, вечную клеть,
развернувшись плечами в недружеский север,
где полярной звездою означена твердь.
Млечный путь не отметил мелькнувшей потери,
друг-пиит не скорбел, к изголовью припав.
Но неслись по саванне забытые звери,
и застыл на бегу недоступный жираф.
Он закончил читать. Последние звуки мелодии замерли в гулком пространстве перехода. Несколько секунд стояла тишина. Вдруг услышал, как за его спиной зазвучали аплодисменты. Он обернулся и увидел, что человек семь стояли вокруг них и хлопали. От неожиданности он смущенно улыбнулся. Гармонист встал и поклонился, а зрители подходили и улыбаясь складывали в коробку купюры. Удачи! Издайте книгу! – раздавались пожелания.
Гармонист собрал деньги, пересчитал их и спросил: Делим пополам?
– Дайте мне рублей пятьсот на обед. Мне же не надо издавать книгу. Я бы Вам помог, но не имею возможности.
– Вы же уже помогли! – горячо сказал гармонист. – Хотите, поедем ко мне. Вы приведете себя в порядок, мы пообедаем.
– Нет, нет, нет! Вот этого не надо. Это – лишнее. У каждого – своя жизнь. Я доволен, что помог Вам. Хотелось бы почитать Вашу книгу. Люблю читать мемуары. У Вас, конечно, была интересная жизнь.
– Жизнь каждого человека – уникальна. Я думаю иногда: если бы все писали мемуары какую картину увидели бы? И чтобы каждый написал, о чем мечтал и что сделал для воплощения мечты? Что получилось? – А я бы не стал писать мемуары – ответил Рыжий Боб. – Описывал бы поток жизни.
– Так пишите!
Они помолчали. – Я, наверно, пойду. Что-то очень устал – сказал гармонист.
– Сейчас придет дальняя электричка – ответил Рыжий Боб. – Самое время поиграть. Народ пойдет.
– А Вы мне поможете? Почитаете? С Вами хорошо получается.
– Попробуем.
Гармонист заиграл. Рыжий Боб прислушался к мелодии и стал читать. Мимо шли прохожие. Многие сначала удивленно смотрели, переводили взгляд на табличку, подходили, пополняя коробку. Некоторые останавливались, слушали.
Поток людей стал редеть.
– Ну, вот. Наступил перерыв. Теперь до четырех электричек не будет. Можно собираться.
Гармонист пересчитал деньги. – Еще немного и я соберу нужную сумму. – обрадовался он. – Спасибо Вам большое – поблагодарил он, протягивая Рыжему Бобу пятисотрублевую купюру. Он собрал стульчик, гармонь, коробку. – До свидания – попрощался он. – Попробуйте написать рассказ.
Они вместе вышли из перехода. Гармонист вошел в метро. Рыжий Боб купил в киоске у метро шаурму, несколько чебуреков, две бутылки воды и пошел к дому, который сейчас служил ему пристанищем. Он поднялся на верхний этаж пешком, чтобы жильцы не слышали, как останавливается лифт. Обязательно находились такие, которые выглядывали, кто приехал, и могли спросить к кому и зачем, вызвать полицию. Дверь на чердак была закрыта. Рыжий Боб без труда открыл замок.
Съел шаурму и чебурек. Покопавшись в вещах, достал тетрадку и ручку. Найдя чистую страницу, крупным красивым почерком написал «Привокзальная площадь». Подумал и дописал «Рассказы Рыжего Боба».
Через год на книжных лотках перехода появилась книга. «Привокзальная площадь. Рассказы Рыжего Боба».
Мыслящее облако
Наступила Пасха. День удивительно теплый. Солнечный. Со всех сторон слышалось «Христос Воскресе!».
Мы с Генкой к обеду уже набрали почти двадцать пять тысяч, не считая мелочи.
– Что будем делать? – спросил Генка. – Пора разговляться. Купим кулич и еду с водкой.
Мне не хотелось ни кулича, ни водки. Мне вообще не хотелось праздновать. В праздники, особенно в Пасху, подают хорошо. А что праздновать? Я вообще в праздники люблю быть в одиночестве. Найти какой-нибудь чердак или подвал. Их становилось все меньше. Найти такое место было большой удачей.
– Может, сначала пойдем к Хомяку помоемся? – предложил я Генке.
– Да мы же недавно мылись. Месяц еще не прошел, – удивился Генка. – Хомяк у нас половину отберет!
– Ну, не половину, допустим, а только тысячу.
– С каждого, с каждого по тысяче! – возбужденно уточнил Генка.
– Да знаю я! Давай мне десять тысяч, и я пойду к Хомяку, сниму койку на сутки. Праздник ведь. Христос Воскресе!
– Воистину Воскресе! – радостно воскликнул Генка. – А остальные мне? Мелочь еще не считали!
– Сам посчитаешь. Давай рубли.
Генка выбрал все сторублевки. Их оказалось 43 купюры. Остальные добавил пятидесятирублевыми.
– Хомяк мелкими не берет, – напомнил Генка.
– Разменяю у Рафика.
Генка нетерпеливо посмотрел по сторонам.
– Пошел, есть охота.
– Беги уж.
Генка побежал в сторону вокзала, а я, получив у Рафика, торговавшего шаурмой, вместо пачки денег две пятитысячные купюры, направился к Хомяку.
С Хомяком познакомились случайно. Генка сидел неподалеку от перехода с табличкой «помогите купить билет домой». Я – у другого выхода с табличкой «согласен на любую работу, надо заработать на билет».
Напротив находился социальный магазин, где для пенсионеров была скидка. Я наблюдал за толпой, пытаясь вычислить, кто подойдет первым.
Из магазина вышел, опираясь на палку, мужчина средних лет в кепке, какие теперь не носят, и с корзиной в руке. Оглядел площадку перед магазином и направился ко мне. «Дачник, – подумал я, – будет просить, чтобы помог на даче».
– Значит, на любую работу согласны? – спросил мужчина, указывая палкой на табличку. Он поставил корзину на землю.
– И даже тяжелую. Могу на даче поработать.
Я поднялся, чтобы легче было разговаривать. Увидел, как Генка тоже поднялся и идет к нам.
– Дачи нет. В городе маюсь, – ответил мужчина, тяжело дыша. Маленькие заплывшие глазки осматривали меня, останавливаясь на солцезащитных очках, торчащих в нагрудном кармане моей рубашки, на ремне с необычной бляшкой, которую Генка нашел в мусорном контейнере и принес мне.
– Работа не тяжелая, – продолжал мужчина, видимо, довольный осмотром. – Клиентов мне надо для хостела.
Подошел Генка.
Мужчина замолчал, вопросительно посмотрел на Генку.
– Это со мной, – успокоил я его – мы вместе работаем, если попадается большая работа.
– Что делать-то надо? – деловито спросил Генка, всем своим видом показывая, что готов хоть сейчас свернуть горы.
– Надо клиентов для хостела искать, – повторил мужчина.
– Чего? – не понял Генка.
– Надо найти тех, кто хочет койку снять в квартире, чтобы переночевать, – пояснил я.
– Квартира однокомнатная? – неожиданно спросил Генка. – Сам на кухне спишь?
– Не надо упрощать, – вдруг обиделся мужчина.
– Хостел имеет пять номеров и столовую. У меня свой кабинет администратора.
Такой размах впечатлил. Генка уважительно молчал, не вмешиваясь в дальнейшие переговоры.
– Надо искать клиентов не особо привлекая внимание, – почему-то тихо произнес мужчина.
– Почему? – искренне удивился я. – Ведь чем больше людей знают о вашем хостеле, тем лучше.
