Война и перевооружение в «западном» мире снова стали средством обеспечения безопасности. Интенсивная пропаганда ведёт крестовый поход, используя все свои опробованные приёмы и методы. Здесь мы не можем серьёзно углубиться в конкретные вопросы, касающиеся наших интересов, а только укажем на нечто более общее — на некоторые внутренние противоречия в том понимании войны, которое ослабляет основания так называемого «Запада».

Ошибочное технократическое понимание «военного потенциала» в терминах вооружения и вооружённых сил, особого технического и промышленного оборудования и т. д., и отношение к человеку — согласно вульгарному выражению, широко распространённому ныне в военной литературе, — как к «человеческому материалу» уже подвергалось широкой критике. Качество и дух людей, кому даны эти вооружения, средства нападения и разрушения, представляли, представляют и всегда будут представлять основной элемент «военного потенциала». Никакая мобилизация никогда не сможет быть «тотальной», пока не созданы люди, чей дух и призвание соответствуют испытаниям, которые они должны встретить.

Как обстоит дело в этом отношении в мире «демократий»? Теперь там хотят, в третий раз за это столетие, вести человечество в войну во имя «войны против войны». От человека требуется сражаться, в то время как война как таковая осуждается. Требуются герои, и одновременно высшим идеалом провозглашается пацифизм. Требуются воины, в то время как само слово «воин» становится синонимом агрессора и преступника, так как моральная основа «справедливой войны» свелась к крупномасштабной полицейской операции, а смысл духа сражения — к вынужденной самозащите в качестве последнего средства.

Давайте рассмотрим эту проблему подробнее. Во имя чего человек «западного блока» должен отправиться на войну и встретить смерть? Явно нелепо действовать во имя буржуазного идеала — тщательно поддерживаемой «безопасности» существования, отвергающей риск и утверждающей, что максимальный комфорт человека–животного будет легко достигнут каждым человеческим существом. Лишь немногие, позволив ввести себя в заблуждение, вообразят, что они смогут сохранить мир для будущих поколений, принеся себя в жертву. Некоторые попытаются послать на войну других, используя как приманку красивые слова о человечности, славе и патриотизме. Кроме всего этого, есть только одна вещь, за которую человек станет сражаться в подобном мире — это его собственная шкура.

Курцио Малапарте[38] описывает это так: «Конечно, только своя шкура осязаема и несомненна. Теперь не сражаются ни за честь, ни за свободу, ни за справедливость. Сражаются за свою мерзкую шкуру. Вы не можете даже вообразить себе, на что способен человек, на какие подвиги и низости, чтобы спасти свою шкуру».

Если отбросить всё притворство, в этих словах заключается символ веры демократического мира. Эти слова — единственное кредо, которым демократический мир может духовно снабдить свою армию, не учитывая простого пустословия и обмана. Это означает, что бросаться в крестовый поход против коммунистической угрозы стоит только лишь из-за физического страха, страха за свою шкуру, за испуганно трясущийся идеал бэббита,[39] буржуазной безопасности, «цивилизации» одомашненных и стандартизированных человеческих существ, которые питаются и спариваются, и чей кругозор ограничен журналом «Ридерз Дайджест», Голливудом и спортивным стадионом.

Таким образом, те, кто в принципе лишён героизма, будут пытаться пробудить воинов для «защиты Запада», играя на комплексе тревоги. Поскольку ими деморализована сама западная душа, поскольку они обесценили, во-первых, истинную основу государства, иерархии и мужского братства, и, во-вторых, понятие войны и сражения, то теперь они вынуждены сыграть «козырной картой» крестового похода против большевиков.

Не так много иллюзий может остаться о «морали», поддерживающей эти старания, которую не сможет выручить никакая промышленная мобилизация с атомными бомбами, летающими крепостями, сверхзвуковыми истребителями и т. п. И только с этими «козырными картами» «западный мир» стоит сейчас на пороге возможного третьего всемирного катаклизма, уничтожив и предав поруганию всё, что осталось от аутентичных воинских традиций Европы и Дальнего Востока.

В противостоящем ему блоке сочетаются технология и стихийная сила фанатизма, мрачной и свирепой решимости и презрения к жизни отдельного индивида, испытываемого массами, в силу своих древних традиций или возвеличивания коллективистской идеологии, мало ценящими собственное существование. Этот поток нарастает не только с красного Востока, но и из отравленной и спущенной с привязи Азии.

Однако действительно необходимым для защиты «Запада» от внезапного восстания этих стихийных варварских сил является усиление, возможно, до невиданного ещё западным человеком уровня, героического видения жизни. Кроме военно–технического аппарата, «Запад» имеет в своём распоряжении лишь немощную и бесформенную сущность — и культ собственной шкуры, миф о «безопасности» и «войне против войны», идеал долгого, комфортного, гарантированного «демократического» существования, предпочитаемый идеалу внутреннего удовлетворения, которое можно постигнуть лишь на рубеже жизни и смерти при встрече сущности жизни с крайней опасностью.

Кто-то может возразить на это, что нам уже достаточно «милитаризма» и подстрекательства к войне после всего, через что прошла Европа, а «тотальная война» должна быть оставлена в прошлом и забыта. Действительно, «милитаризм» мы можем оставить, поскольку это всего лишь неполноценное и низшее эхо героической (и далёкой от того, чтобы быть исключительно агрессивной) концепции, а осуждение любого героизма как «милитаризма» является одним из приёмов «демократической» пропаганды, — приёмом, который ныне начал работать против своих поборников. Так или иначе, выбора, к сожалению, может и не быть. Уже пришедшим в движение войскам сложно остановиться (если говорить в общем, не принимая в расчёт развязки войны в Корее), и остаётся лишь один способ действия: оседлать тигра, как говорит индийское выражение.

Один из наиболее почитаемых современных европейских писателей создал произведения о современной войне, в которой он принимал самое непосредственное и активное участие (вступил в армию добровольцем, был ранен 18 раз и награждён высшим немецким знаком отличия). Ценность этих книг будет становиться всё более очевидной в наступающих временах.[40] Он утверждает, что современный человек, создав мир технологии и заставив его работать, подписал вексель, по которому теперь ему придётся платить. Технология, его создание, обращается против него, низводит его до своего инструмента и грозит ему уничтожением. Этот факт проявляется наиболее ярко в современной войне: тотальной, стихийной войне, безжалостной битве с самой материальностью. У человека нет иного выбора, кроме как противостоять этой силе, добиться способности ответить на этот вызов, найти в себе неведомые ранее измерения духа, пробудить формы предельного, воплощённого героизма, — такие формы, которые, не заботясь о самой личности, тем не менее, реализуют в её пределах то, что вышеупомянутый автор называет «абсолютной личностью», тем самым оправдывая весь этот опыт.

Здесь больше нечего сказать. Возможно, этот вызов составит положительную сторону игры для наиболее достойных людей, при условии, что эта игра должна быть принята и сыграна в любом случае. Перевес отрицательной стороны — полного уничтожения — может казаться ужасающим, дьявольским. Но у современного человека нет иного выбора, потому что лишь он один является автором судьбы, очертания которой становятся теперь ему видны.

Сейчас не время задерживаться на обсуждении таких перспектив. И, кроме того, всё, что нами сказано, не касается ни какой-то определённой нации, ни даже настоящего времени. Эти слова касаются лишь времён, когда обстоятельства станут действительно серьёзными в глобальном отношении, не просто для интересов буржуазного, капиталистического мира, но для того, что должны знать те люди, которые в этот момент всё ещё будут способны сплотиться в нерушимый блок.