С такими мыслями я одеваюсь. Думать о том что надеть мне не хочется, поэтому просто толстовка синего цвета и просто темные джинсы.
Говорю, маме, что пойду прогуляться, остудить голову и спешу к Перекрестку.
Там у главного входа меня уже ждут.
— Привет.
— Привет.
Пожимаем руки. Между нами какая-то неловкость, словно он не решается начать разговор о чем-то, а скорее о ком-то важном.
— Максим, я не буду просить тебя вернуться к Антону, а тем более изменить свою точку зрения. Просто ты не все знаешь о нем. Прошу, не перебивай…
Да что с ним? Защищает человека, который убил его брата. Я бы на месте Кира порвал с Антоном все связи и не желал бы слышать о нем больше никогда.
-…Антон, как бы сказать, болен.
Вот только не надо давить на жалость. На меня это теперь не действует.
Я хотел сказать это вслух, но просто продолжал слушать.
— У него довольно редкая болезнь. Диссоциативное расстройство идентичности так просто не вылечить, да и Призрак протестует против лечения…
— Что, прости? Я на врачебном плохо понимаю.
— Голодов страдает раздвоением личности.
Я фыркнул, закатывая глаза.
— Ага. Ты еще скажи, что у него есть брат-близнец, которого не любили в детстве и теперь он пытается всячески испортить Голодову жизнь.
— Я серьезно. У него проблемы с психикой, причем довольно серьезные.
Я скептически смотрел на парня с волосами цвета вишни.
— Я не прошу тебя мне верить. Просто ты должен знать. Мы с Антоном познакомились, когда он полгода назад устроился в Перекресток. Я организовывал его выступления. После пары-тройки недель работы, про его выступления узнали ребята, с которыми он тогда учился. Ну, пошли издевки, избиения… Ему тогда было очень тяжело. И тогда появился Призрак. Мы с Антоном так его называем. Он был своего рода щитом. Приходил, когда Антону нужна была помощь. Я больше не узнавал в том парне своего друга. Он стал резким, злым и жестоким, от него отвернулись абсолютно все. Люди думали, какой же он урод, но не замечали, что под маской скрывается истекающая кровью душа. И он не выдержал. Выбросился из окна. Неделя в коме и клиническая смерть. После он очнулся, врачи назвали это чудом и только я знал, что это Призрак вытащил Антона с того света. А потом были приступы, истерики, потеря памяти и самоистязание. Он винил во всем только себя. Когда Антон оправился, то пошел в новую школу и встретил тебя. Призраку захотелось поиграть с чьей-нибудь душой и его выбор пал на тебя. Он навязал Антону правила этой игры. Но он сам ни в чем не виноват. Я никогда не видел Голодова таким счастливым. Он в тебя влюбился и хотел оставить эту игру в прошлом, но Призрак этого ему не позволил. Вчера утром с тобой говорил не Антон. И в…в смерти Андрея тоже нет его вины.
Я стоял, как громом пораженный. Столько ответов вылилось… Я не совсем понимал сути, но по отдельности объяснения Кира звучали вполне здраво. Я хотел верить, что Антон не виновен, но…
Не могу. Я не могу просто так ему поверить. Где доказательства, что это не очередная хорошо спланированная шутка?
— Если тебе нужны доказательства — зайди к нему домой. И да, я сейчас отгоню его байк от входа и пойду работать.
Если захочешь, пойди к нему в больницу. Он иногда приходит в себя.
Кир сел на мотоцикл Приз… Антона и уехал. Зайти к нему? Что за абсурд? Ну зайду я в его квартиру, и что?
И я пошел. Дверь оказалась открыта, так что я без труда прошел внутрь.
Воздух был мутными из-за сигаретного дыма, на полу в прихожей лежали осколки разбитого зеркала, в комнате Антона царил настоящий хаос.
Пустые бутылки дорогого алкоголя, я насчитал три, при условии, что еще одна превратилась в кучку битого стекла. Окурки, затушенные непонятно обо что. Красные следы на стенах, разбросанные по полу иглы и лезвия. Пятно крови у кровати. Здесь он наверное сидел.
В груди ощутимо кольнуло. Значит Кир говорил правду? Это не похоже на декорацию, скорее…на квартиру старого пьяницы, ушедшего в недельный запой, вот только прошло чуть меньше суток.
А я…ушел не выслушав, не разобравшись. Что теперь…
Я зайду к нему. Да. Не знаю, почему, но мне хочется им верить.
И даже если все это еще одна шутка, то хуже мне все равно уже не станет.
Никогда.
====== Часть 25. ======
Веки, до этого словно налитые свинцом, приподнимаются. Светло-оранжевые стены, пригрушеннвй свет, задернутые шторы, писк аппаратов и тошнотворный запах лекарств. Я лежу на жесткой кровати, подключенный к каким-то приборам, в графиках на экранах которых я ничего не смыслил.
Все тело болит. Значит кто-то постарался, чтобы болеутоляющее мне не кололи.
— Очнулся? Ты побил свой личный рекорд. Чуть больше суток без сознания.
Кир сидит у кровати, сверля взглядом мою персону.
— Привет. Рад видеть.
— Почему ты не можешь жить нормально?
— Это…как? — пытаюсь улыбнуться, но выходит плохо.
— Это когда человек не выпрыгивает из окон. Знаешь, ты меня уже достал. Тебе лечиться надо, Голодов.
— Нет, — резко сажусь, и от боли на глазах проступают слёзы.
— Тихо ты! Тебе двигаться нельзя, идиот. Столько костей сломал, я бы на твоем месте…
— Потерял сознание от болевого шока. Ты совсем не помогаешь.
Кирилл глубоко вздохнул, убирая руку с моего плеча, и потирая виски.
— Когда поправишься, тебя в психиатрическое переведут. Я узнавал. Отмазывать тебя я не собираюсь, а Призрак никуда не денется, так что будь добр сказать мне «спасибо».
Он явно ждал от меня этого слова, но оправдывать его надежды я не стал.
— Что ты так со мной носишься? Я не заслуживаю…
— Не смей так говорить. Ты мой друг, и я не собираюсь поворачиваться к тебе спиной только потому, что твое второе «я» натворило дел.
Мы оба устали от разговора. У меня перед глазами все плыло. Было невыносимо больно, но я терпел. Не хотел кричать.
В сознание из полудрема меня вернул звук включившегося телевизора, что висел на стене напротив кровати. Нестареющая ведущая освещала последние события.
— Теперь вести из культурной столицы. Вчера вечером из окна своего дома, находясь под действием алкогольного опьянения, выпрыгнул восемнадцатилетний Антон Голодов, известный под творческим псевдонимом «Призрак». Известно, что до недавнего времени Антон Голодов числился мертвым. В настоящий момент молодой человек находится в центральной больнице, врачи сообщают, что повода для беспокойства за его жизнь нет. Теперь к другим новостям…
Телевизор выключился. Все то время, пока ведущая говорила, на экране висела моя фотография. Та самая, с главной страницы сайта «Перекрестка».
Обо мне же теперь все узнают. Я не смогу больше жить в этом городе. Нужно будет переезжать, менять школу…
— Ты не злишься? — спрашивает тихий голос совсем рядом.
— Нет, что ты? Но если я опять попытаюсь покончить с собой, ты будешь знать причину.
— Антон…
— Оставь меня, умоляю.
Он усмехнулся, почему-то горько.
— Последний раз, когда я тебя послушал, ты чуть не погиб.
— Какое тебе дело до моей жизни? Это я играл с душой Макса, это я заставлял всех носиться вокруг меня. Кир, я твоего брата убил…
Слезы предательски подступили к глазам, а голос сорвался.
— Это был не ты.
Он все же встает со своего места.
— Я еще зайду. Побудь один, и… Постарайся не переломать себе остальные кости.
За самой дверью, когда он выходит, раздается трель его телефона, а затем только звук удаляющихся шагов.
Я один. Совсем.
— Эй… — тихо зову его, но никто не откликается. — Обрати на меня внимание. Это ты выбросил меня из окна.
Нет, это была попытка суицида.
Этот голос…он…мой? Получается, что все это время я просто противоречил самому себе? Не было никакого Призрака. Это все сделал я сам.
Почему-то после падения осталось что-то еще. Чувство незавершенности. Я не закончил. Я просто не могу прервать эту игру. Не могу. В моих силах только сделать так, чтобы никто больше не пострадал от моих рук.
