Он такой добрый, что аж слезы наворачиваются.

— Нет, я ему не нужен. Мы с ним поссорились и мне его сейчас лучше…не тревожить.

Я все же плачу.

— Эй, ну ты чего?

— Так, депрессия здесь у тебя. Так что ложись пока на кровать, а я сделаю чай.

Я ободряюще улыбнулся, гладя парня по голове.

Встаю с постели и иду на кухню. Собираю с пола осколки и вытираю остатки кофе тряпкой.

Ставлю чайник. Что-то в моей голове щелкает, ноги подкашиваются и я падаю, больно ударившись пятой точкой о холодный кафель.

Ааааааааа!

Как же больно…

Голова раскалывается от ноющей нарастающей боли.

Что за шутки, Голодов?!

Предупреждаю, это совсем не смешно!

Ты?

Да, блять, я.

Ты вернулся… Супер. А теперь падай мне в ноги и моли о прощении.

Кислов умер, мать твою. Ты его убил, ты!

Успокойся! Это было случайностью.

Случайностью? Случайностью?! Погиб человек, а ты не хочешь это признать?! Это ты виноват, ты! Ненавижу тебя, ненавижу! Ты убил лучшего друга моего любимого человека, а по совместительству брата моего лучшего друга! Ты урод! Ты мне отвратителен! Ненавижу, ненавижу…

— Ненавижу!

Я бью себя по голове. Уйди, уйди, оставь все как было. Мне же было так хорошо, а теперь Максим может все узнать. Я бы смог тащить за собой этот груз в одиночку, я бы смог! А теперь, когда ты вдоволь наигрался, я потерял лучшего друга и могу потерять любовь. У меня ничего не осталось, ничего!

Я рыдал до тех пор, пока не вскипел чайник.

Ладно, сейчас ты будешь молчать. Мы договорим, когда я буду один.

У нас дома?

— Да.

— Прости, ты что-то сказал?

Я вошел в комнату с чашкой чая в руке. На кровати лежал Макс. Его глаза были красными.

— Нет, ничего. Вот, выпей. Не знаю, как это действует, но…мне мама всегда заваривала чай, когда я грустил.

Улыбка, и вот Орлов уже делает первый глоток, после выдыхая.

— Спасибо, что остался.

— Я не могу оставить тебя одного, — снова улыбаюсь.

Этот день мы провели вместе. Смотрели сериалы и пили чай, сидя рядом, иногда целовались. Я заказал пиццу ближе к вечеру, когда мы с Максом лежали на кровати в обнимку и досматривали третий сезон Игры Престолов.

Я пошел открывать дверь курьеру, заодно прихватив деньги.

На пороге стоял… Глеб. Парень из нашего класса.

— О, Тох, вот так встреча. А ты что дома у Макса делаешь? Да еще…

Дело в том, что на мне кроме домашних штанов ничего не было. Совсем. Даже бинтов на запястьях и теперь этот наглый малый рассматривал мой торс, словно пытаясь пересчитать все шрамы.

— Их на всем теле примерно двести. А Максу я помогаю справиться с депрессией. Неплохо, кстати, получается. Думаю, что с пиццей будет еще лучше.

Парень понял то, что я сказал только через минуту.

— Да…да, пицца… Одна с мясом, одна с сыром. Вы…тоже уже знаете?

— Да, Максу утром позвонили. Слушай, я сожалею. Правда сожалею.

— Спасибо, — уголки губ парня приподнялись в улыбке. — С тебя пятьсот семьдесят.

Я протянул ему тысячную купюру.

— Сдачи не надо. Увидимся в школе.

— Спасибо…

Я аккуратно закрыл дверь перед его носом. Взял свою пиццу и прошел в комнату, где вальяжно развалившись на кровати, дремал мой парень. Так непривычно говорить так о ком-то… Раньше все было просто. Привет, поехали ко мне, секс, пока. А в конце еще прибавлялось иногда: «Сори, я забыл, как тебя зовут. Напомнишь?»

Да, тогда меня били по лицу и вышвыривали из своей жизни, словно поношенный свитер.

— Макс…

В ответ послышалось только протестующее мычание. И вот тогда в мою сотрясенную об сцену голову пришла идея.

Я открыл первую коробку и откусил кончик первого куска, но не проглотил, а просто зажал между зубов.

Я расположился у Макса на бедрах и осторожно поцеловал, довольно быстро осмелев. Через пару секунд кусочек пиццы был у Макса во рту.

Шоколадные глаза распахнулись.

— Пицца приехала, спящий красавец. Изволите есть сами?

Я расхохотался так громко, как только смог, видя перед собой ошарашенное и абсолютно не понимающее ситуацию лицо Орлова.

— Слезь с меня, извращенец! — притворно возмутился он. На какой-то миг мы и забыли причину наших посиделок и просто смотрели друг на друга. Я заглядывал в темные глаза, искрившиеся чем-то, доселе мне непонятным.

Внезапно на меня нашел приступ нежности и я оставил на щеке Орлова поцелуй, попутно забирая кусок пиццы из коробки.

— Это за что?

— Ты улыбаешься. И мне это нравится.

Я не сразу понял, что произошло. Дело в том, что за секунду в комнате наступила тишина. Это последняя серия сезона кончилась.

Максим поник, вспоминая то, почему сегодня не пошел в школу. На прекрасные глаза навернулись слезы.

— Шшш, перестань. Все хорошо, слышишь? Я здесь, я рядом.

На меня нахлынули воспоминания о том, как Макс в школе защитил меня от приступа. Он тогда сидел рядом, дарил свое тепло и мне становилось легче.

Так что я мягко послал кусок пиццы…обратно в коробку и обнял своего парня с какой-то особой заботой. Он мне напоминал большого плюшевого мишку. Вроде такой сильный, но мягкий и добрый внутри. Он жаждет ласки, заботы и внимания и я его в этом понимаю.

— Антон?

— Да?

— Ты ведь не оставишь меня?

— Я люблю тебя всем сердцем и чисто физически не могу отпустить.

Улыбаюсь сквозь от чего-то вернувшиеся слезы и мягко целую теплые губы, не размыкая руки за его шеей.

Мы уснули прямо так, в одежде, обнявшись и наплевав на весь остальной мир, времени которого в такие моменты положено останавливаться, чтобы я и он могли наслаждаться этим вечно.

От автора.

Приветули, дорогие мои читатели.

Я, то есть ваш автор и по совместительству покорнейший слуга, молю вас о комментариях.

Мне нужна доза комментов.

Так же, несмотря на маленький размер этой главы, она была одной из самых сложных в написании, так что мне очень интересно знать ваше мнение.

Приятного дальнейшего чтения)

====== (19) Завтрак, косяк, звонок и нежность. ======

Солнце светило прямо в глаза и их пришлось открыть.

Я лежу на плече своего парня, а его рука обнимает меня за плечи. Тихо, стараясь не разбудить, выбираюсь из его объятий. Становится холодно.

Я невольно залюбовался им. Длинные темные волосы разметались по подушке, густые ресницы подрагивают, грудь тихо вздымается. Просто вылитый ангел.

Но тогда… Кто же тогда я?

Плюс один к вопросам, которые нужно обдумать.

Беру с края кровати две коробки пиццы и иду на кухню. Разогреваю импровизированный завтрак в микроволновке и ставлю чайник.

Немного подумав, иду в комнату и достаю из моего рюкзака баночку успокоительного. Просто на всякий случай. Одну таблетку мне, другую для Максима.

Знаешь, я тут подумал…

Я чуть не выронил таблетку.

Чтоб тебя, Призрак!

Что, если кто-нибудь узнает? Ну, о том, что это я убил Кислова… Тебя посадят? Точнее не так. Тебя посадят в тюрьму или в сумасшедший дом? Что бы ты выбрал?

Заткнись.

Я буквально забросил таблетку себе в рот, глотая. Стало немного легче.

Не игнорируй меня.

Пошел ты.

Удар по щеке и вот я уже на полу. Упал, больно стукнувшись локтем.

В соседней комнате послышалось какое-то движение. Это Максим, он просыпается.

Очень прошу, помолчи.

Понял, понял. Но все равно подумай, куда пойдешь.

Вскакиваю с пола и вынимаю из микроволновки пиццу. Два куска с сыром, два с мясом. Кладу на тарелку, делаю две кружки чая и иду со всем этим в комнату.

Максим скоро проснется, так что я быстро разложил наш завтрак на журнальном столике рядом с кроватью и принялся ждать, пожирая взглядом идеальное тело на постели.

Где-то через две с половиной минуты мое терпение лопнуло и я прыгнул на него, с возгласом:

— Ваше высочество, ваш завтрак стынет!

И впечатался в его губы поцелуем, больно стукнувшись зубами.