По-людски

Марат откинул тяжелый от снега полог палатки и на четвереньках выбрался наружу. Придерживая котелок одной рукой, другой старательно прижал углы ткани: следовало хранить тепло. Кое-как поднялся на ноги, моргнул, стряхивая успевший налипнуть на ресницы снег, попытался оглядеться. Сквозь плотную пелену метели едва темнели очертания Кихиштау. Вершины поменьше - Арзал, Бернау и Белая - были полностью скрыты белесой мглой. Снег, размывая границы между небом и землей, то сыпался сухой крупой, то, подчиняясь воле ветра, завивался в тугие узлы и поземки. Двигаться в таком мареве без карты, с раненым на руках бессмысленно. Надо ждать.

Марат, пряча лицо в капюшон, морщась от впивающихся в лицо ледяных колючек, черпнул котелком снег. Не к месту, некстати перед глазами вдруг встало лето, горы, залитые солнцем и чужой голос: "Эта планета больше подходит для нас, чем для вас". А ведь тогда это казалось просто словами...

***

Наметить взглядом камень, вытянуть руку, уцепиться. Переставить ногу, установить крюк, перенести вес. Наметить следующий камень, ухватиться за него, продвинуться еще на чуть-чуть. Шаг за шагом, движение за движением. Неторопливо и основательно. Надежно и медленно.

Марат старательно укрепился на очередном выступе, подвис на страховке. Поднял голову, выискивая сопровождаемого. Хар двигался по стене быстро и плавно, стелился от камня к камню, словно прилипая к ним. В надкосницах пальцев ног - выдвигающиеся когти, на ладонях - присоски. "Воистину, ящерица", - с завистью подумал Марат. Казалось, что Хар плавно перетекает по стене, а не ползет по ней.

- Отстаешь, инструктор, - кинул Хар, мельком оглянувшись.

Чешуйчатая вытянутая морда была как всегда невозмутима.

- А мы потихонечку... - негромко, больше для себя, чем для ящера проворчал Марат. - Торопиться некуда...

Хар добрался до верха, подтянулся, перебираясь через кромку. Выпрямился во весь рост. Марат видел над собой черный силуэт на фоне светлого неба. Сложенные за спиной крылья казались широким плащом.

- Горы, скалы, ущелья - это планета больше подходит для нас, чем для вас, - произнес он сдержанно, наблюдая, как медленно и осторожно завершает свой путь Марат. - Зачем она вам?

Марат наконец-то достиг кромки, пропыхтел, подтягиваясь и переваливая через край:

- Ничего... Мы любим трудности...

Поднялся на ноги, встал рядом с ящером, обвел взглядом привычно распахнувшийся мир: снежные шапки Кихиштау, серый горб приземистой Белой, изящные шпили Арзала, зелень лугов далеко внизу. Медленно, сдержанно, как курильщик первую затяжку, втянул разряженный горный воздух.

- Как там у вас?.. - негромко произнес Хар, ноздри которого широко раздувались. - Лучше гор могут быть только горы?..

Великолепное владение общим земным, знание обычаев, традиций. Это явно не могло входить в краткий курс подготовки туриста, если даже таковой существовал.

- Зачем тебе это? - продолжил Хар покосился на рюкзак с уложенными крыльями за спиной Марата, повел подбородком, обозначая мир перед ними.

Марат неопределенно шевельнул бровью: что за вопрос? Зачем бескрылому небо?

Ящер молчал, ожидая ответа.

- Полет и свобода, - произнес Марат коротко.

- Хм-м-м... - произнес ящер задумчиво.

Чуть наклонил голову, глядя внимательно-испытующе, будто пытаясь проникнуть в мысли. Марат глаз не отвел: не одним ящерам любить небо.

Первым сдался Хар. Шумно выдохнул, распахнул острые перепончатые крылья. Произнес не спрашивая, а утверждая:

- Пора?

- Да, - согласился Марат.

И послушное полотно, подчиняясь его воле, расправилось с легким шорохом, готовясь принять ветер.

***

Метель швырнула в лицо снежной крупой, дыхание перехватило, и Марат вернулся к действительности. Холод юркой змейкой уже успел вползти в рукава, забраться под полы утепленной армейской дохи, ветер обозленным псом трепал капюшон.

"Эта планета больше подходит нам, а не вам..." А ведь сказавший это, скорее всего, где-то здесь. И уж наверняка чувствует себя сейчас достаточно комфортно: другой теплообмен, меньшая чувствительность к холоду...

Ну уж нет! Даже если эта планета больше подходит для ящеров, люди так просто не отступят.

Марат нагнулся, откинул полог палатки и, аккуратно придерживая наполненный снегом котелок, нырнул внутрь. Здесь было темно и лишь немногим теплее, чем на улице: аккумулятор горелки почти сел и маленький огонек теплился едва-едва. Но хотя бы не было метели и ветер не бил в лицо, а бессильно бесился снаружи.

Марат ощупью пробрался мимо спальника с неподвижным Андреа, подвесил котелок над едва видным огоньком. Язычок пламени расплылся по днищу, обтек его и как будто бы запылал ярче. Авось хватит, чтобы расплавить снег и хотя бы немного подогреть воду.

- Что там? - Базиль, который уже больше часа сидел, бессильно бросив руки на стиннер с последним зарядом и невидяще глядя на огонь, приподнял голову.

- Метет, - коротко сообщил Марат.

- Помрем тут, как собаки... - тоскливо пробормотал Базиль.

Бессвязно в забытьи забормотал что-то Андреа. Марат коснулся костяшками пальцев горячей щеки, потом лба: температура явно подскочила еще на градус-два. Сбить ее было нечем - мешок с медикаментами сгинул в пропасти.

- Помрем, как собаки, говорю! - повысил голос Базиль. - Сдохнем к чертям! Делать надо что-то! Делать, мать твою! Чего молчишь?! Ты же проводник!

- Не ори, - оборвал его Марат. - Метель, снег. Троп не видно. Два шага - и пропасть. И ловушки на каждом перевале. Одна ошибка - и конец. Надо ждать.

- А-а-а! - Базиль в отчаянии тряхнул головой, ткнулся лбом в стиннер. Замер.

Марат сел напротив - рядом с Андреа, подправил котелок. Снег медленно, неохотно набухал, проседая и покрываясь редкими оспинами проталин.

- А правда, что до войны ты здесь инструктором был? - Базиль сидел, по-прежнему уткнувшись в колени, и голос его звучал глухо, как из-под земли.

- Правда.

- А то, что вы этих сволочей своими руками обучали, тоже правда?.. - Базиль вскинул голову. Глаза на белом обмороженном лице горели лихорадочным блеском.

Марат молча отвернулся: отвечать было нечего.

***

- Так, Марат, про оборудование я все понял, закупим все, что просишь, - начальник базы, крепкий мужчина с квадратным черепом и мощной шеей, шевельнулся. Упершись ладонями в столешницу, отодвинулся от стола. Стул под тяжелым грузным телом жалобно скрипнул. - Но я тебя вообще-то за другим звал...

Кабинет, где они беседовали, был совсем маленький: стол, два стула, да шкаф с рабочими папками на полках и кубками-наградами наверху. Марат, оказываясь здесь, всегда мысленно удивлялся, как крупный начбазы умудряется тут помещаться. В окне, наполовину загороженном массивным начальниковым плечом, маячила группа желторотиков, становящихся на крыло. Попытки поймать и удержать ветер в большинстве случаев заканчивались неудачей и кувырком в густую траву.