ГЛАВА 41.
Попытки массовых бомбардировок мы тоже отбили, и не только нашими новыми самолетами. К этому времени наши радиотехники с оружейниками сделали не только радиоуправляемые бомбы, но и начали выпуск радиоуправляемых зенитных ракет на базе РС-132. По горизонтали она летела на семь километров, по вертикали доставала до пяти, но и этого хватало, так как бомбардировки даже с трех километров давали слишком большой разброс, а плотных целей на больших площадях у нас не было. Собственно, радиоуправление техникой - танками, самолетами - тут было уже не в диковинку, поэтому сама идея не вызвала какого-либо отторжения, даже наоборот - вполне укладывалась в идеи того же Циолковского. Правда, почему-то при этом вспоминали и Троцкого, многие - шепотом, а некоторые - снова во весь голос завопили о троцкизме. Вот с чего вдруг ?!? Ну да и ладно. Всякие немцы-англичане с американцами тоже баловались радиоуправляемыми самолетами еще в Первую мировую и после нее, а уж мне, знакомому с управляемым оружием, сделать что-то такое сам бог велел.
Схема управления была простецкой, по-самолетному - крен и вверх-вниз - всего два канала, две, потом четыре лампы в двух приемниках, которые управляли двумя электромагнитами с алюминиевой - для снижения веса - обмоткой, что и отклоняли рули - вот оперение тоже пришлось доработать. Ну и потом добавили еще канал для подрыва, если не сработает штатный взрыватель. Аппаратуру установили без изменения веса снаряда - за счет снижения веса боевой части - убрали металлическую оболочку самого снаряда, количество взрывчатки даже немного нарастили - с 0,9 до одного килограмма, впихнули полкило готовых поражающих элементов - но это так, на всякий случай - килограмма взрывчатки должно было хватить на то, чтобы при прямом или попадании или достаточно близком подрыве серьезно повредить, а то и развалить любой самолет.
Потом мы узнали, что реактивными снарядами палили по бомбардировщикам и под Ленинградом, правда, там они были неуправляемыми - обычный заградительный огонь. Придумал такую схему младший лейтенант Н. И. Баранов - командир взвода зенитных пулеметов 64-го батальона аэродромного обслуживания. В опытном порядке в полевых мастерских одного из авиаполков, базировавшегося в деревне Сарожа под Тихвином, были изготовлены две двенадцатизарядные пусковые установки для стрельбы авиационными реактивными снарядами РС -82 и РС -132 с использованием штатных направляющих и других элементов авиационных пусковых устройств . Установки предназначались для стрельбы по воздушным целям. После их испытаний в боевых условиях стрельбой по воздушным целям, по указанию генерала И. П. Журавлева к концу лета 1941 года на полевом авиаремонтном заводе в Пикалево было изготовлено еще шесть подобных установок для стрельбы по наземным и воздушным целям - две 12-зарядные для 132-мм снарядов и четыре 24-зарядные для 82-мм РС. Для подрыва на заданной дальности использовались дистанционные взрыватели. Реактивные установки могли поражать воздушные цели на высотах до 3000-3500 метров. Причем этими штуками даже кого-то сбили - что уж говорить про наши - управляемые - ракеты.
Оператор ракетной установки с помощью двух телескопов разной кратности вел ракетный снаряд к самолету и старался если не попасть в него, то хотя бы провести ее рядом и подорвать как можно ближе сбоку или по направлению к самолету. Поражающим элементом были стальные шарики. Как правило, на крупный бомбардировщик требовалось две-три ракеты, хотя иногда мы валили их и с первого выстрела. Основным минусом ракет была сильная демаскировка - вертикальный дымный след был виден издалека и к его источнику на земле устремлялись все самолеты противника. Но это позволяло снимать их многочисленной ствольной зенитной артиллерии и крупнокалиберными пулеметами - в районах зенитных ракет мы концентрировали много стволов и даже подобраться к цели было проблематично - за месяц мы потеряли восемь пусковых установок и только три оператора - для них мы строили железобетонные бункеры, которые можно было уничтожить только прямым попаданием как минимум пятисоткилограммовой бомбы, а такие бомбы пронести в массовых количествах могли далеко не все, а надо ведь еще и попасть. К тому же силы люфтваффе распылялись на макеты зенитных орудий - сделанное из дерева и только ствол из стальной трубы, внешне оно не отличалось от обычной зенитки, так же могло шевелить стволом, имитировать выстрел с помощью холостого заряда и даже выполнят откат и накат после выстрела. Орудие обслуживалось двумя бойцами - один закладывал холостой заряд и производил "выстрел". второй дергал за веревки, имитируя откат, а потом оба дергали за веревки в обратную сторону и делали "накат ствола". Пленные немецкие пилоты говорили, что они были поражены и даже напуганы таким количеством стволов, поэтому старались не лезть в самую гущу и сбрасывали бомбы при первом удобном случае.
Так что к концу ноября мы уже вполне могли справиться с воздушным наступлением. Собственно, самым критичным в этом плане для нас оказался сентябрь, когда немцы уже прочувствовали опасность и начали давить на нас в том числе и с воздуха, а у нас еще не было достаточно сил ПВО, чтобы прикрыть себя от атак с неба. Поэтому первые три недели сентября основным средством ПВО оказались, как это не парадоксально, ДРГ, которые проводили диверсии на пока еще близких аэродромах немцев. Им удалось совершить пять удачных налетов, в которых было уничтожено почти сотня пикирующих и обычных бомбардировщиков и около двадцати истребителей - остальные пятнадцать нам удалось умыкнуть к себе, как и почти тридцать пикировщиков - эти силы, в дополнение к захваченным ранее, а также найденным и восстановленным нами советским истребителям, на некоторое время, пока мы не стали производить свои истребители, позволили как-то прикрыть нашу территорию. Воодушевленный народ рвался и дальше наносить удары по аэродромам, но я с параноидальным упрямством твердил всем, что не надо считать немцев дураками, что они уже вот-вот выработают тактику противодействия и мы будем нести неоправданные потери без видимого результата - просто не сможем прорваться к самолетам через наземную охрану. Поэтому уже десятого сентября я просто запретил делать налеты непосредственно на аэродромы.
На некоторое время налеты на аэродромы стали вторичными - они стали всего-лишь затравкой для операций по уничтожению команд охотников, которые немцы организовали в ответ на наши минометные обстрелы аэродромов. Что они так поступят, я не сомневался, поэтому готовить отсечные группы и группы огневого уничтожения мы стали загодя.
Первые после организации этих групп четыре налета прошли как и раньше, и народ начинал на меня коситься - дескать, перемудрил, перестраховался. Но пятый налет доказал мою правоту - разведка предупредила, что в окрестных деревнях появились какие-то странные немцы в дополнение к стоявшим там ранее. Это и оказались охотники на группы обстрела аэродромов. Их-то мы и ждали - выдвинувшись из мест расположения сразу после начала обстрела одного из аэродромов, они вляпались в засаду как малые дети и все там и полегли, ну, некоторые - после допросов. Еще несколько групп разведки зажали в лесах и также уничтожили. В одной из таких групп погиб и инициатор новой тактики немцев - его опознали по показаниям пленных. Так что очередной немецкий генератор и реализатор идей был уничтожен. Следующим их шагом наверняка будут засадные группы - с этим будет сложнее - придется проверять все участки леса перед тем, как разворачивать минометные позиции. Но немцы поступили проще - отодвинули аэродромы на сто-сто пятьдесят километров от нашей территории. Ну - и то хлеб, не нашлось у них пока очередного генератора.
С появлением же ракет и истребителей необходимость в рискованных наземных налетах на аэродромы отпала, да и тяжеловато было до них теперь добираться. Но все-равно, почти до самого Нового Года основная нагрузка на отражение воздушных атак лежала на истребителях. Пока же, в ноябре, основным препятствием к массовому использованию ракет было недостаточное количество операторов - не всякий человек мог четко вывести ракету на самолет, да и тем, кто мог, требовались постоянные тренировки - для них сделали специальные тренажеры, в которых по слегка выпуклой плоскости катался стальной шарик и поворотами рукоятки оператор был должен удержать его в центре.
