Ноги гудели, сильнее отдавая в тыльные стороны бедер. Специфика хождения в частых сопках. Многие городские думают, что иди с горки куда легче чем взбираться на горку – мол, знай себе, переставляй копыта, а тело своим весом само себя двигает. Тело конечно двигает, да только так что приходится притормаживать, и это утомляет. И группы мышц на ногах работают специфические. Нет, долгий спуск ничуть не легче подъема. Хотя вроде частая "гребенка" сопок прервалась, и сейчас они шли по длинному но более менее отлогому спуску. Однако плотность леса здесь была такая, – что ой… Последний день хорошо если им удавалось не опускать скорость меньше километра в час. Вековечная дремучая тайга заставляла двигаться простой колонной, без фланговых, с минимальным расстоянием друг меж другом, практически вплотную. Кроме того из-за сплетения ветвей двигаться им сейчас приходилось в весьма интересной позе, которая вызвала бы у стороннего наблюдателя бурю восторга – шли согнувшись в поясе, отклячив назад зады, и почти положив корпус горизонтально на собственные полусогнутые колени. Так называемый "вьетнамский шаг". Так, прячась от американских захватчиков, ходили в свое время по прорубленным в джунглях узким тропам вьетнамские партизаны. И так они научили двигаться наших советников. У нас в России есть свои "джунгли", таежного разлива. И эти "джунгли" теперь тоже пытались отнять…
Во имя нашего же блага, естественно.
На практике продвижение колонной с малым интервалом вьетнамским шагом обозначало, что Стас вот уже бог завет сколько времени вынужден лицезреть зад впереди идущего Черкеса. Ну или точнее, болтающийся на этом заду зеленый коврик из "пенки", призванный не допустить отморозить сокровенное об холодную землю на привале. У Стаса и самого сзади висит такой. Добро пожаловать РДГ, и вы будете проводить на пляжных ковриках очень много времени. Вот самих пляжей и теплого моря к сожалению не прилагается, да… Стас был Заместителем Командира группы. Или если коротко – "замком". В соответсвии с должностью он и шел в колонне последним, иначе – замыкающим. Головным идет направляющий разведчик, Кол-командир вторым, за ним радист, потом остальные. А "замок" колонну замыкает. Русский язык причудливо играет смыслами, в этом его прелесть…
Стас исправно вертел головой, но видимость в этом мертвом подлесье была не больше нескольких метров. Если в этой глухомани они столкнуться с противником, контакт случится практически нос к носу. По этой причине Стас держал автомат наготове, снятым с предохранителя. У него, как и у всех кроме снайпера группы был обычный, привычный, АКС-74, – хоть и позднего, но еще советского, добротного выпуска, со складным металлическим прикладом, и темно-фиолетовым цевьем. Автомат со своими достоинствами, но и не без недостатков, не под специфику внезапного огневого контакта. Снять его с предохранителя не убирая руки с управления огнем нельзя, поэтому Стас привычно нес его поставив планку в положение автоматического огня, а чтобы случайно не заделать впереди идущему Черкесу пару лишних дырок в спине, подпихнул указательный палец в скобу под спусковой крючок. И надеялся что в открытую щель для затвора сейчас валится не слишком много сухой хвои, которая периодически осыпала его, отваливаясь с мертвых веток. Автомат ему, как и всем, дали оснащенной тепловизионной насадкой с креплением под формат "пикатинни рейл", посаженной на боковой крон через переходник. На самой насадке сверху был еще коллиматор. Коллиматор Стасу не особо упирался, – он без дураков очень хорошо стрелял, и практикой пришел к тому, что коллиматор штука полезная, и помогающая реально убыстрить наводку на цель – но полезная тем больше, чем хуже квалификация стрелка. Тепловизор дело другое, в современной войне эта техника стала относится к разряду безусловно необходимых.
Вообще их группу экипировали неплохо. Особенно учитывая её неофициальный, или полуофициальный, партизанский статус? – Он даже не был уверен как правильно. Видать командиры все-таки успели зачерпнуть из армейских складов, до того как на них наложил руку экспедиционный корпус НАТО, и частично передал их в веденье "Сибирской Республики". Одинцов не зря пытал его на размер обуви и прочего. Когда они прибыли на место, где готовились к выходу, там был полный комплект одежды снаряжения для каждого. Это было куда важнее современных навороченных автоматов. Удобные рейдовые рюкзаки, гираторы, разгрузочные пояса – не жилеты, а именно пояса, с правильными плечевыми ремнями, где все снаряжение на поясе чтоб ничего не давило на долгом походе на грудь, не мешало дышать. Обувь, – резиновые сапоги – судя по тягучему названию на этикетках, вроде бы финские – с внутренней подкладкой толстой и мягкой, обволакивающей по ноге. Они не хотели одевать неразношенную обувь на выход, особенно горячился Лоцман, у которого был какой-то там нестандартно высокий подъем ноги. Но их отправили на пробную прогулку по территории бывшего пансионата, и действительно, оказалось что эти сапоги и фиксируют где надо, и обволакивают где надо, и ничего не натирают.
Одежда – нижняя "дышащая" потоотводная синтетика, и наверх армейские комплекты маскирующие и длинноволновом и в коротковолновом диапазоне. Это были наши, отечественные комплекты, ничем не хуже иностранных. Их только-только приняли на снабжение, и успели поставить в небольших количествах до того как пошла окончательная разруха. Эти комплекты были нужны как воздух. Ибо у оккупантов, у каждого штатно, были новейшие приборы, которые давали объединенное изображение с ПНВ и тепловизора. А это значило, что без защитного костюма все попытки слиться в незаметности с природой и претворится кустом, были обречены на провал. На открытой местности, при хороших погодных условиях, оптика оккупантов различала тепловую сигнатуру человеческого тела с расстояния, когда еще толком нельзя было различить не рук ни ног. Этакий забавный огонек, пламя оторвавшееся от свечки. С приближением, прибор начинал различать нюансы, руки, ноги, и прочее. Полная демаскировка. Костюм спасал от этого. Он состоял из брюк, длинной распашной рубахи-накидки, и наголовья, которая брамицей опускалось на плечи, и застегивалось, скрывая лицо, оставляя только прорезь для глаз, которая в свою очередь закрывалась входившими в комплект широкими очками. Комплект не шуршал, и несмотря на толстоту ткани не стеснял движений, и был на удивление легок. Проблема была в том, что такой комплект мягко говоря не походил на сетчатую маечку. Даже оставив рубаху болтаться на распашку, в нем все равно было жакровато, и он "мылил" тело. К комплект прилагалась поддевка хладжилета, с источником питания, но это опять же был вес… Сейчас была осень, и решили охладитель не надевать.
Вес – это проклятье любого кто идет на дальний выход. Навьюченный на себя груз больше двадцати килограмм уже считается тяжелым. Но ты попробуй умести в эти двадцать кило одежду, снаряжение, оружие, боеприпасы… Почти нереально. Крайне не рекомендуется больше двадцати пяти, но и в них уложиться трудно. Чем на большее время планируется выход, тем больше места в грузе занимает пища и вода, тем меньше места для боеприпасов. Их с Николаем учили те, кто успел побывать за речкой в Афганистане, и потом в первой и второй Чечне. Там многие группы брали на выходы количество патронов исчисляемое тысячами, в ущерб продуктам и прочему. Перегруз солдат был чудовищным. Запас патронов спасал жизнь, иногда. Но чаще, если за группу брались всерьез, и окружали, то собственно патронный запас лишь ненадолго отсрочивал неизбежный конец. Зато перегруз солдат неукоснительно превращал часть из них в инвалидов, – грыжа межпозвонковых дисков, и геморрой, был платой за рюкзак набитый цинками – кто считал солдат, что таким образом навсегда расстались со здоровьем?
