Кадр из фильма «Die Tänzerin von Sans Souci» («Танцовщица из Сан-Суси»)

Развивались отношения так: король официально пригласил её в Берлин. Но взбалмошная Барбарина в это время завязала любовную интрижку с английским лордом Стюартом и ехать в Берлин наотрез отказалась. Тогда Фридрих совершенно потерял голову: ничуть не опасаясь возможного международного скандала, стал открыто угрожать Венеции, требуя от неё выдачи Барбарины! Сенат Венеции уступил нажиму. А прусский посол в Венеции граф Катансо получил указания короля: «Принять надлежащие меры, чтобы немедленно доставить эту тварь на место». Через пять дней она была доставлена в Берлин. Лорд Стюарт приехал вслед за Барбариной в прусскую столицу, но все его письма балерине были перехвачены, а сам он был навсегда изгнан из пределов королевства (знаменитая писательница Жорж Санд на основе этой истории создала роман «Графиня Рудольштадт»). Когда же она появилась на берлинской сцене, то король был ослеплен её грацией и красотой. С ней был подписан контракт на семь тысяч талеров в год! Это была невероятно высокая сумма в те времена. Кроме того, согласно условиям контракта ей полагалось также пять месяцев отпуска! Но всё было напрасно, король не обрел счастья с Барбариной. Историки скупо сообщают нам: «После любовной связи с Барбариной Фридрих стал относиться к женщинам резко отрицательно». Причиной этому, вероятно, послужил тайный брак танцовщицы с одним из молодых прусских чиновников, о котором, естественно, стало известно королю. Гордость Фридриха была жестоко оскорблена. Этим чиновником был некто Людвиг фон Коччеги, сын бывшего канцлера, вместе с которым она после женитьбы навсегда поселилась в Силезии. Король, несмотря на жестокий удар по его самолюбию, никогда не преследовал их, однако этих ударов судьбы оказалось достаточно для того, чтобы он потерял интерес к женскому обществу. Говорят, что полное охлаждение к Барбарине наступило у короля лишь спустя 14 лет постоянных душевных страданий.

Рассуждая о царе Соломоне, о котором Библия пишет, что ему не хватает женщин, поскольку в гареме у него их лишь тысяча, Фридрих заметил: «У меня только одна женщина, да и то для меня это слишком много». Современный исследователь Дэвид Фрейзер сказал, что секс не играл заметной роли в его жизни. Свои истинные чувства он описал, как всегда, лаконично: «Я думаю, по-настоящему счастлив только тот, кто никого не любит».

Сестре Вильгельмине, отношения с которой были прекрасными и которая являлась одной из немногих по-настоящему уважаемых им женщин (до самой её смерти король состоял с ней в регулярной переписке), он писал: «Я хочу, чтобы эта жирная сволочь (Фридрих Вильгельм) сдохла побыстрее».

До такой степени он испытывал антипатию к своему мучителю, что до конца своей жизни так и не смог избавится от неприязни к упитанным людям: в них он видел двойников своего толстяка отца.

А официально отцу: «Для меня нет ничего желанней, чем засвидетельствовать моему нежнейшему, любящему папочке свою слепую покорность. Нижайше жду от Вас дальнейших приказаний…»

С другой стороны, он еще больше погрузился в мир философии и искусства. «Меня отрезали от мира, и мое одиночество скрашивают величайшие мудрецы античности и современности». «Проведя полгода в тюрьме и получив прощение, Фридрих зажил жизнью, о которой мечтал. Подальше от отца, в Райнсберге, он заново собрал библиотеку, когда-то выброшенную отцом, зачитывался классикой, которую запрещал отец: Расином, Корнелем, Платоном. По вечерам играл на флейте, и ему аккомпанировали лучшие музыканты того времени»[62].

Замок Райнсберг молодожены получили в качестве свадебного подарка, вместе с собственным двором и штатом прислуги. Райнсберг Фридрих переименовал в Ремисберг – «город Рема», по имени брата легендарного основателя Рима. Историки того времени верили старинному немецкому преданию, согласно которому Ремус, изгнанный Ромулом, нашел пристанище на берегах Рейна и основал здесь поселение. В окрестностях замка велись археологические раскопки с целью обнаружить следы пребывания героя на немецкой земле. Фридрих так увлекся этой легендой, что дал своим приближенным римские имена. Принц даже основал рыцарский орден, избравший своим покровителем Баярда[63]. Эмблемой ордена была шпага, лежащая на лавровом венке, а его девиз: „Le Chevalier sans peur e! sans reproche” («Без страха и упрека») – повторял девиз легендарного рыцаря[64]. Рыцарское братство состояло из двенадцати ближайших друзей Фридриха, у каждого из которых было свое прозвище: сам принц назывался Постоянный, Фуке, гроссмейстер ордена, – Целомудренный, герцог Вильгельм Баварский – Золотой Колчан и т. д. Рыцари носили кольца в виде согнутого меча с надписью: «Да здравствует кто не сдается!» – и давали обет блюсти доблесть душевную, храбрость воинскую и славу вождя. В разлуке они обменивались выспренними письмами в старофранцузском рыцарском стиле. Позже Фридрих вступил в масонскую ложу «Авессалом», а после восшествия на престол сделался гроссмейстером Великой ложи. Справедливости ради надо сказать, что после вступления на престол все эти детские игры в короля Артура он прекратил.

Нужно признать, что Елизавета Кристина никогда не жаловалась королю на мужа, а простодушно снабжала Фридриха деньгами из личных сбережений. Период с 1736 по 1740 год был, пожалуй, самым счастливым для Елизаветы Кристины, которая была на первых ролях, по крайней мере у себя дома. С мужем у них на короткий срок даже завязалось нечто отдаленно напоминающее семейную жизнь. Из письма Фридриха: «У меня сейчас пора случки, как у оленей…» и «Возможно, через девять месяцев кое-что произойдет…». Однако ничего не получилось, они так и остались бездетными. Тем не менее, он всегда уважительно к ней относился, а в своем завещании приказал племяннику, наследнику престола, оказывать ей уважение как вдовствующей государыне и предоставить «…ежегодно 10 000 талеров, две бочки вина, сколько угодно дров и дичи для ее стола».

Замок Райнсберг

Вскоре король присвоил Фридриху звание полковника и поручил инспекцию расквартированных в соседнем Нойруппине пехотных полков, с чем кронпринц успешно справился. Благодаря советам министра Грумбкова он все глубже стал вникать в государственные и военные дела, так что король был вполне удовлетворен. Между ними установилось подобие хороших отношений. Внешне Фридрих стал выражать отцу абсолютную покорность и уважение, а тот был этим доволен, как и женой своего сына.

Чего же добился король-отец своей тиранией? Только того, что принц возненавидел в полной мере абсолютно все, что было любимо им, стал полным его антиподом, при этом научившимся умело скрывать свои мысли. Вольтер писал в своих мемуарах: «Я полагаю, что менее похожих друг на друга отца и сына, нежели эти два монарха, трудно отыскать».

Пожалуй, единственным занятием, к которому Фридрих Вильгельм I все-таки смог привить своему сыну любовь, было военное дело. Уже с пяти лет принца начали обучать ружейным приемам и строевой подготовке.

Вот выдержки из наставления, данного королем-отцом воспитателям маленького принца: «Принцу следует внушить быть добрым христианином. Он должен быть хорошим и толковым хозяином и питать отвращение ко всякой распущенности, расточительности и азартной игре; сверх того, ему следует внушить, что он будет не более как презренный человек, если не сумеет выработать из себя храброго солдата». И Фридрих II стал таким: его беспримерным мужеством на поле боя восхищались даже его противники.