Он убирает левую руку с руля, и опускает на своё колено, глубоко задумавшись. Но не злится. Вернее злится, но уже не так. Он принял откровение. То, что я обрисовала, Алан назвал бы абсолютной причиной не для того, чтобы остаться, а для того, чтобы до конца жизни запереть меня в психушку. С ужасом понимаю, что сказала чистую правду.

- Тогда объясни, откуда ты всё про нас знаешь, - следующий камень. Даже огромный валун теперь.

Проклятье, Алан, ты совсем сбрендил, если решил рассказать ему всё.

- Я же говорю: всё, что я умела делать - смотреть сериалы.

Он резко поворачивает ко мне голову, я готова прижать уши и забиться под сиденье. Он не верит, или верит и снова злится. Но молчит, давая шанс продолжить, шанс на ещё одну правду.

- И вовсе не всё про вас я знаю, - продолжаю не так смело. - Многое осталось за кадром, сам же понимаешь.

Смотрит, как на больную. А как бы я себя чувствовала, если бы оказалась вымышленным существом? Ведь об этом я никогда не думала. Его взгляд медленно пронзает грудную клетку, проходя насквозь. Заглушаю желание выматериться вслух. Сколько ему понадобится секунд, чтобы выкинуть меня из машины?

Телефон прожигает карман. Все шесть сезонов на флешке. Нет, я не покажу ему это. Не посмею. Одно дело - услышать на словах, и совсем другое - увидеть. Да и кто из нас сейчас более реален, в конце концов, гость в этом мире не он. Это мне здесь не место. Это я только что сломала его мир, и не могу найти слов, чтобы оправдаться, чтобы загладить свою вину. Слёзы застревают в глотке, я просто не имею на них права. Ведь не он же меня преследовал все три года. Я должна это сказать.

- Ты не виноват, что какая-то ненормальная пересмотрела сериалов про оборотней, пуская слюни на экран, когда ты там появлялся, - не так уверенно, как хотела, и как-то дерьмово жалко выглядят все мои оправдания, если честно. - Ты знаешь меня всего несколько часов, всё это время я выглядела полной идиоткой, а я знаю тебя уже несколько лет, и для меня ты... Проклятье, Дерек, смотри на дорогу! - кричу я, и тело мелко трясёт от страха, за то, что я могла только что сказать ему.

Не могу. Какая же я всё-таки жалкая. Когда он отворачивается, из лёгких вырывается вздох облегчения.

- Даже так? - произносит он, брови изогнуты, уголки глаз приподнялись, (не смотреть на его губы, только не на губы!) и кажется, он вот-вот засмеётся. Надо мной. О, Господи, вот позор-то.

- Пожалуйста, не спрашивай меня об этом, - взмолилась я, отворачиваясь к окну.

Просто... Я ещё не научилась переносить тебя в таких оглашенных дозах, Дерек. Просто, когда ты рядом мой мозг передаёт привет моей черепушке и уёбывает далеко и надолго. Просто, ты - единственная причина, по которой я живу.

Никогда больше ему не солгу. Не хочу, чтобы он злился ли расстраивался. И он уже догадался, отлично знает об этом, чем активно пользуется. Моя большая, шикарная, красивая, скотина. Добряк в стальной оболочке. Моё выстраданное солнце... За что мне выпало сейчас так близко на тебя смотреть? Чем заслужила?

Дерек кивает и поворачивает голову вперёд. А я вдруг понимаю, что это благодаря Дереку Хейлу, я не чувствую сейчас той боли. Благодаря ему я сижу сейчас здесь, а не валяюсь в отключке на диване. Мой взгляд поневоле вновь прикован к нему, а он сосредоточен на дороге. И мне хочется завопить от радости, но я снова сдерживаюсь.

6.

Такси доезжает до самой окраины, останавливается у выстроившихся в шеренги двухметровых жестяных кубов контейнеров. Хейл направляется к крайнему из них. Я послушно бреду за ним, как будто он завязал поводок на моей шее и тянет за собой.

- Привет, Бейкон-Хиллс, - шепчу я, окунаясь в удивительное чувство домашнего уюта, глядя на окружение из пошарпанных металлических гаражей и пейзаж из сосновых и лиственных деревьев. Возможно ли, что здесь, среди вещей и людей, среди которых я не родилась, и среди которых я относительно недавно, я, действительно, дома?

Хейл вскрывает замок, лёгким незаметным движением, ключ ему не нужен. За дверью - чёрная спортивная машина. "Камаро".

- Привет, детка, - говорит он, и я не сразу соображаю, что он это машине. Своей "Камаро".

Детка?! Это точно Дерек Хейл, или его подменили в самолёте?

Я совсем его не знаю, оказывается... И сейчас, когда я это поняла, меня начинает с головой крыть от замеченных за последний день подробностей, таких как: он любит чёрный кофе без сахара; он не разучился шутить, и даже улыбаться иногда, когда это кажется невероятным; он любит скорость и водит машину одной рукой с пафосом гонщика авторалли; как ни странно - любит сладкое, потому, что в самолёте нам предлагали по два панкейка с разной начинкой, и одно пирожное он передал мне, значит - второе съел сам.

Он называет свою машину "детка".

Я забираюсь в салон, с большими усилиями, чувствуя, как слабость одолевает меня, а спину начинает немилосердно печь. К сожалению, действие препаратов не вечно. Дерек обходит машину, проверяя шины, постукивая носком ботинка по колёсам. Всё ещё не верю, что он стоит здесь. Не верю, что заняв своё место на борту, подняла глаза, и увидела, как стюардесса, с блаженно глупой улыбкой провожает Хейла по проходу, а он останавливается, поравнявшись, и окидывает снисходительным взглядом.

- Де... Что... Ты тоже летишь здесь?

- Нет, я лечу биснес-классом, - и снова приподнятые брови, а в глазах смешинки. - А ты, кажется, спать обещала.

- А... ага, - опять мямлю я. И следующие несколько минут я глазею на шторку, за которой они скрылись, словно могу что-то разглядеть сквозь неё. Пока сон и усталость окончательно не одолевают, и глаза закрываются. Меня будят только, чтобы накормить, и перед посадкой.

До больницы с его умением и безумием вождения мы добрались в считанные минуты.

- Погоди, - останавливает он меня в коридоре, ловя за локоть. Стальные пальцы сжимаются чуть выше локтя. Я слегка покачиваюсь, и опираюсь на стену.

- В чём дело? - спрашиваю я, думая, что на руке точно останутся синяки. Какие сильные у него руки...

- Ты уверенна в том, что делаешь?

- Конечно, что за странный вопрос? - вновь не "догоняю" я.

- Похоже, это опасно, - говорит он, но я по-прежнему не могу понять, ведь всё это не опаснее, чем обычно для меня.

- Я помню тебя в крыле для каматозников, - внушительно произносит Хейл, в доказательство отрывая меня, борющуюся со слабостью, от стены. - Ты на своих ногах не стоишь.

Бл-я-я-ять...

- Ты запомнил...

Да уж. Наверное, трудно забыть, когда на тебя сморят таким взглядом.

- Ты можешь контролировать это? - он сводит брови, принимая устрашающий вид.