Он поцеловал ее, легко тронув побледневшие губы девушки своими губами. Она ответила на поцелуй, скользнув язычком в его рот. Терпкий привкус алкоголя смешивался с привычной свежестью ее дыхания, и это возбуждало. Кейран потянулся к пуговкам блузки, но Шона мягко перехватила его руку и прошептала:

— Только не здесь… давай уедем отсюда поскорее.

Через час они уже вселились в номер отеля поскромнее, зато расположенного всего в трех кварталах от издательства ВТ. Номер оказался меньше предыдущего, но самое главное: в нем не было никакой лоджии.

Уставшие, изможденные, не вытащив из багажа даже самых нужных вещей, они уселись на полу возле дивана.

Шона привалилась к плечу Кейрана и притихла, время от времени вздрагивая и вздыхая. Минуту спустя он почувствовал, как она нащупала его руку и крепко сжала пальцы.

— Кей… — бормотала Шона, — так мерзко и жутко… Не могу выбросить из головы…

Словно в противовес внутреннему состоянию новых постояльцев в номере было тихо и уютно. Настольные лампы на консольных столиках по обе стороны от двери теплым неярким светом заливали стену, оклеенную золотисто-желтыми обоями с узором из изящных завитушек. Кейран, потирая усталые глаза, снял очки.

— Понимаю, милая, — отозвался он, чувствуя, как тяжелеют веки, и наплывает усталость. — Попытайся переключиться на что-нибудь, не думай об одном и том же. А лучше всего, давай ляжем спать. Верно же говорят, что сон — лучшее лекарство.

— Я жутко устала, но не уверена, что смогу заснуть… — прошептала Шона, продолжая сжимать его пальцы. — Не после такого…

Кейран ругнулся про себя, обхватил подругу рукой крепче и притянул к себе.

— Расслабься, Ши. Подумай сама, ну что особенно ужасного произошло, что ты так задергалась? — говорил он, касаясь губами ее волос. — Мерзко, да. Но не более того. Не казнь ведь это египетская, в самом деле.

Он еще что-то шептал, успокаивая, поглаживая по плечу, просил забыть все, как страшный сон, подумать о приятном.

— О приятном? — попыталась улыбнуться Шона. — Тогда о тебе и о нас. Кей, я домой хочу.

Она поерзала рядом, поцеловала его в плечо, словно прося извинения.

«Домой? Ах, да. Дом».

Кейран поморщился от досады, борясь с желанием прямо сейчас забраться в какую-нибудь берлогу, прячась на время ото всех.

Он жил в современном лофте на окраине города, в здании бывшего склада, отремонтированного и переделанного в жилой комплекс. Купленное на первые крупные гонорары жилье, несколько лет назад казалось пределом мечтаний для молодого фотографа. Функциональное помещение довольно долго полностью соответствовало образу жизни и потребностям Кейрана.

Теперь, занимавший целый этаж, лофт превратился больше в студию и офис, где постоянно толклись какие-то люди, а сам хозяин больше не мог расслабиться, пребывая в тонусе даже после того, как заканчивал работу. Во всяком случае, спать и отдыхать там, где он часто проводил съемки, и везде оставались следы пребывания посторонних людей, стало проблематично. Сама собой возникала острая необходимость искать уединения в месте, которое можно действительно считать только домом и ничем больше.

Та квартира в центре очень бы подошла для тихой “норы”.

«Надо бы позвонить той девице. Напомнить о себе. Может с ценой немного поиграть…»

Будь он владельцем квартиры в таком доме, ни за что не расстался бы с собственностью, в каком бы состоянии она ни была. В конце концов, всегда можно сделать ремонт. И уж тем более не стал бы из нее переезжать в домишко, подобный тому, который он предлагал по сделке.

Мысли потекли, цепляясь одна за другую. Кейран выстраивая планы на завтрашний день и дальше, и не сразу услышал, как Шона окликнула его голосом с ясно слышимой в нем обидой.

— Кей? Ты что, заснул?

— Почти. Прости, милая, — отозвался он, едва ворочая языком. — Завтра сложный день, ты же знаешь. Давай ляжем, а то уже почти рассвет.

Они разделись в молчании и улеглись на чистые прохладные простыни гостиничной кровати.

Уплывая в сон, Кейран слышал, как тихонько вздыхает и ворочается Шона, чувствовал, как она напряжена и ощутил легкое чувство вины. Под простыней нашел ее руку и накрыл своей, тихонько пожимая прохладные пальцы подруги: на большее его уже просто не хватало. Сон навалился тяжелой глыбой и утащил на дно.

— Ты спишь? — прошептала Шона через несколько минут. Вздохнула, когда Кейран не ответил, стараясь не тревожить, но и не отдаляться, развернулась к нему спиной и закрыла глаза.

Сон долго не шел, усилием воли она отгоняла навязчивые мысли и воспоминания о сегодняшнем вечере и, наконец, заснула.

…Ей снилась бесконечная, бесцветная равнина, над которой распростерлось небо с низкими, стремительно плывущими облаками. Облака клубились, причудливо меняя форму, и уносились вдаль, на их место являлись другие, более густые и более темные. Шона почувствовала во сне холод, который коснулся лица, рук, заставил задрожать. Небо стало совсем серым, а на его фоне вдруг замелькали тени, и их становилось все больше и больше, пока эти тени не превратились в тысячи беспорядочно мечущихся черных птиц — ворон. Птицы не кричали, они были странно, пугающе молчаливы, Шона словно сквозь вату слышала лишь неестественно приглушенное хлопанье крыльев.

Черных тварей за считанные мгновения налетело столько, что они закрыли собой небо, превратившись в одну плотную, шевелящуюся тучу. Шона чувствовала, как холод и страх пробирает до самого сердца, как замирает в груди дыхание. Она не могла пошевелиться, скованная сном, страстно желала вырваться из кошмара, но продолжала наблюдать за картинкой, порожденной ее растревоженным воображением и усталым сознанием.

И вдруг черная туча из птиц взорвалась изнутри. Вороны ринулись в стороны, а на освободившемся пространстве, на фоне серого, свинцового неба возник высокий женский силуэт в темных облегающих одеждах. Женщина стояла, повернувшись спиной, длинные волосы цвета темного пламени медленно колыхались. Открытая, ослепительно белая спина контрастировала с длинными черными юбками, струящимися по земле бесконечным шлейфом с неровными рваными краями.

Женщина не двигалась, а птицы прекратили свое беспорядочное метание и стали медленно опускаться на землю, к ногам незнакомки, покорно и почтительно рассаживаясь вокруг нее.

Шона вдруг поняла, что уже практически не спит, но все еще видит этот сон. Видение нарочно задерживало ее, не позволяя пошевелиться и открыть глаза. Усилием своего здравомыслия, не изменившего ей в состоянии сна, девушка убедила себе, что это всего лишь игра воображения и, окончательно просыпаясь, уже на грани реальности, увидела, как женщина в ее видении стала медленно поворачиваться. Показался четко очерченный профиль — выразительный изгиб тонкой брови, прямой нос и вздернутый в недобром оскале уголок ярких алых губ…

Наверное, Шона вскрикнула, прежде чем окончательно вырваться из когтей жуткого сна и услышала хрипловатый голос Кейрана, невнятно прошептавший:

— Ш-шш… Иди ко мне…

Сильные руки обвились вокруг ее тела, притянули к себе. Он уткнулся лицом в шею девушки, прижался затвердевшей плотью к ее ягодицам, стал медленно двигаться.

Кейран шептал какие-то слова, разобрать которые она не могла, рукой накрыл ее грудь. Пальцы гладили сосок, прикосновением превращая его в тугую бусину. Губы приблизились к щеке, нежно поцеловали. Он чуть привстал, наклонился, добираясь до губ любовницы. Почувствовав его теплый, настойчивый поцелуй, Шона вздохнула от сладкого нетерпения. Опустила руку, завела ее назад и дотронулась до его возбужденной плоти. Он резко выдохнул, что-то хрипло проворчал, перевернул Шону на спину и подмял под себя, наваливаясь всем жарким напряженным телом.

Кейран уткнулся лицом ей в шею, шумно, прерывисто дышал, лаская нетерпеливей и настойчивей. Пальцы сжимали, тянули соски, пробирались между сведенных бедер, касались в самом чувствительном местечке ее трепетавшего тела.

Что-то не так. Она чувствовала, как дрожат напружиненные, словно стальные тросы, мышцы Кейрана. Он слишком напорист: вцеплялся в нее, стискивал до боли.