На пороге комнаты снова возникла Патриция.
— Вообще-то, судя по объему твоей задницы, питаешься ты неплохо, — мрачно заявила она, глядя на меня, — вот только чем?
— Воздухом, — отозвалась я обиженно, невольно пытаясь вдавить свою задницу в диван, — от того и объемы…
— Эй, я пошутила, — нахмурилась Пэтти, наблюдая как я заерзала. — Не обижайся, ты роскошно выглядишь.
— Я и не обижаюсь на правду. А ты заканчивай суетиться, — сказала я примирительно. — Захочу поесть, закажу пиццу. Я сейчас совсем не голодна, — но зная, что Патриция так просто не сдастся, добавила, — а вот от чаю не отказалась бы. Завари, если тебе не трудно и принеси мне его прямо сюда.
Патриция энергично закивала и удалилась выполнять просьбу. Я вздохнула с облегчением. Подруга получила четкое направление действий и ушла творить. Можно передохнуть в тишине. Я откинулась на подушку, заботливо подложенную под спину, уставив глаза в слегка потрескавшуюся штукатурку высокого потолка, украшенного замысловатой лепниной по периметру и в центре.
Есть действительно совсем не хотелось, аппетит испарился после вчерашнего обморока и пока еще не вернулся. Впрочем, так же, как и силы. Это был мой первый в жизни обморок. Причем случилось все так быстро, что я даже не поняла, как отключилась. Последнее, что запомнила, как мы с Брайаном прогуливались по утесу средь бела дня, сытые и под впечатлением от общих воспоминаний и разговора по душам, а потом я вдруг проваливаюсь в невесть откуда взявшуюся темноту. Кажется, пару раз я всплывала из тошнотного забытья, чувствуя, как меня поднимают, перемещают, куда-то везут…
Очнулась как бывает в плохом кино — в больнице, возле сидел бледный, застывший от напряжения Брайан и держал меня за руку.
— Слава Богу, ты очнулась наконец-то, — просипел он чужим голосом, как только увидел, что я приоткрыла глаза. — Уж думал, что отравил тебя своей стряпней.
— Из твоей стряпни были только пластиковая скатерть и орешки, — выдавила я с трудом. Язык распух и залип во рту, не давая возможности произнести все членораздельно.
— Неправда! — возмутился Брайан. — Я сделал сэндвичи.
— Так это от них меня так?… — простонала я.
— Не дергайся, и не пугайся, с тобой все не так страшно, в общем-то, — добавил он уже своим нормальным голосом.
— В общем-то? — растерянно выдавила я. — А конкретней?
Голова кружилась так, что перед глазами все мелькало, словно я каталась на взбесившейся карусели, а тело онемело — ни рукой, ни ногой шевельнуть нельзя.
В довольно долгой беседе врач сообщил мне, что у меня очень низкое давление, а анализ крови показал низкий уровень гемоглобина, но больше всего его насторожила продолжительность обморока. Мне надавали два мешка рекомендаций, выписали какие-то рецепты, велели показаться врачу и отпустили домой, упомянув что-то вроде “нервного истощения”. Мне подобный диагноз показался оскорбительным, как и случившийся обморок.
Брайан довез меня до дома и дотащил до квартиры. Там свалил на диван, суетливо снял с меня кроссовки и куртку, устроил наилучшим образом, принес воды. Сбегал в аптеку, несмотря на мои возражения и убеждения, что все в порядке, и мне просто нужно поспать. Я покорно проглотила какую-то капсулу, даже не интересуясь, что это за снадобье такое и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Когда открыла глаза, на улице совсем стемнело, а Брайан крепко спал в кресле у окна. Преодолевая неимоверную слабость во всем теле, я сползла с дивана, и, стараясь не шуметь, поковыляла в ванную на ватных ногах. Из зеркала над раковиной на меня смотрело зеленовато-бледное лицо с темными кругами под глазами и трясущимися губами. Болело все, даже волосы, оказавшиеся в кошмарном беспорядке, и одна мысль о том, чтобы попытаться их расчесать заставила меня содрогнуться. Я с трудом повернула кран непослушными пальцами и умылась холодной водой. Опираясь руками о края раковины, замерла, с тревогой прислушиваясь к себе.
Вдруг в глазах снова потемнело, и на меня накатила горячая волна паники — сейчас снова хлопнусь в обморок. Я вцепилась в холодные фаянсовые края раковины и постаралась усмирить сердцебиение и неровное дыхание. Стало по-настоящему страшно. Ужас, холодный, мерзкий, липкий наползал со всех сторон, и я стояла, не имея сил пошевелиться, скованная этим страхом.
— Брайан… — вместо слова получился только выдох, едва слышный, невесомый, сразу растворившийся в ночной тьме, наполнявшей квартиру.
В тот самый миг я почувствовала чье-то незримое присутствие. К моему великому ужасу почти физически ощутила, как кто-то или что-то быстро метнулось за спиной. Настолько близко, что ощущалось движение воздуха, слегка шевельнувшего пряди моих спутанных волос. И это «что-то» стремительно исчезло в неосвещенном коридоре через приоткрытую дверь ванной.
Я очень хотела издать какой-нибудь убедительный звук, чтобы прогнать наваждение, но горло словно сковало стальным обручем. Снова посмотрела на свое отражение в зеркале и… не узнала себя. Черты лица расплывались, четко различимы только округлившиеся глаза, в которых застыли ужас и паника, губы побелели, подбородок трясся. Я сдавленно ахнула и зажмурилась, чувствуя, как колени подгибаются, и я медленно опускаюсь на пол, продолжая держаться за край раковины.
— За тобой глаз да глаз, — раздался встревоженный и вполне материальный голос Брайана. — Встать можешь? — не дожидаясь ответа, он подхватил меня под мышки и потянул вверх.
— Да что с тобой, Хейз? — впервые я слышала голос Брайана таким серьезным.
Обычно он маскировал чувства интонациями иронии и безобидного сарказма. Он развернул меня к себе лицом и крепко прижал к груди, обхватив руками. Я прильнула к нему всем телом, чувствуя, как уходит страх и наваждения. Слушала биение его сердца и ощущала как он легко поглаживает меня по спине и голове. Руки друга казались такими теплыми, даже горячими, и жар его ладоней проникал сквозь тонкую ткань моей футболки. Я успокаивалась, чувствуя безмерную благодарность, что Брайан сейчас оказался рядом.
Кажется, я основательно напугала друга, который дотащил меня снова до дивана и все порывался вызвать скорую.
С трудом уговорила его не делать этого, хотя сама была ужасно испугана. А потом меня осенило — лекарства! Те, что купил Брайан по рецепту, а я выпила и сразу же заснула. Мы прочитали аннотацию и в итоге списали мое состояние на «побочные действия препарата»: слабость, головокружение, галлюцинации, нарушение координации. Что за жуть мне прописали? Брайан успокоился, перестал дергаться, сделал нам чай, а потом остался у меня ночевать. Лег во второй комнате на кровати, прямо поверх старого пыльного покрывала и сразу отрубился. Под его тихое, мелодичное похрапывание вскоре заснула и я, и меня больше не беспокоили ни видения, ни страхи.
Утром Брайан ушел, и его сменила Пэтти.
Я еле дождалась, когда моя подруга, наконец, закончит свою бурную деятельность и отправится восвояси. Ждать пришлось долго, Пэтти считала, что меня нельзя оставлять одну, но я ее убедила, что чувствую себя намного лучше, и как только она уйдет, я завалюсь спать. Для убедительности, сама не знаю какой, я дала ей запасной ключ от квартиры, о чем пожалела почти мгновенно. Патриция с сомнениями, явно написанными на ее точеном, большеглазом лице, выслушала меня, сунула ключ в кармашек сумочки и стала собираться домой. Когда она ушла, я вздохнула с облегчением, но Патриция не была бы сама собой, если бы через полчаса она не вернулась снова.
Как только я услышала скрежет ключа в замке, тут же притворилась глубоко спящей. Патриция заглянула в комнату, держа в руках сумки полные продуктов, потом разложила покупки на кухне и ушла теперь уже окончательно, а я действительно скоро задремала.
Глава 6
Глава 6
Голову распирало изнутри так, что казалось еще немного, и она лопнет, как перезрелая тыква. Кейрану отчетливо слышался треск черепной кости…
Сжав зубы, морщась и едва сдерживая стоны, он медленно и осторожно повернулся на бок. В висках тут же запульсировало, словно включился обратный отсчет до взрыва мозга.
