Василиса немного побунтовала, раздраженная моим изменением планов самих волонтеров, да и успокоилась, после запуска фильма в другом плеере начался показ ленты с одной звуковой дорожкой. И это была мечта. Нереальная, но исполнившаяся, невозможная, но настоящая. Воскресить двадцать второе мая, воскресить свое божество для мира, снова плакать в конце — на моменте смерти цыганской принцессы. И фотографироваться после на фоне экрана. Смотреть в эти глаза на полотне, не испытывая страха, даже при большом желании его изобразить. Баюкала воспаленное сознание в голове песнь про Девушку и Графа в бесконечной вечности Лоры и Владислава…

Меня приглашали еще, да и я была не против. Сумерки окончательно опустились на город, когда я выходила с лестницы на улицу. Там у дверей, немного поодаль, стоял высокий мужчина в темном пальто с воротником-стойкой, длинными черными волосами, сцепленными заколкой в тугой хвост, прямым носом с небольшой горбинкой, с веселой усмешкой, кроющейся в пронзительных глазах. Подойдя ближе и взяв его за руку, я улыбнулась, опуская глаза.

— Каково это было? Воскресить меня снова, чтобы я не умер никогда?..

И я ответила всего лишь одно короткое слово, прежде чем две тени — одна в сером, другая в черном пальто, в обнимку скрылись за качелями детской площадки, оставляя позади себя черную входную в паб дверь. — Прекрасно…