Он произносит это тихо, виновато, теперь молчит, а до меня все никак не доходит. Взгляд Пита печальный, но почему?.. Потому что был в постели с другой девушкой. Он спал с кем-то, пока я наивно думала, что он любит только меня! Он мне врал! Снова. Спешу залепить ему звонкую пощечину и убраться домой как можно скорее.

Дура, какая же я дура, что тогда, в лагере, простила его, доверилась, а он снова вытер об меня ноги. Я почти дохожу до своей комнаты, когда Пит тянет меня за руку обратно, призывая остановиться, но я не собираюсь не иметь с ним ничего общего.

- Никогда больше не подходи ко мне! – голос дрожит, у меня уже начинается истерика, и я не хочу, чтобы кто-то, особенно Пит, видел, как я сижу на полу, не успеваю стирать слезы, и кричу.

Пит остается стоять на балконе, пытаясь пробить мою обиду своим жалостливым взглядом, но я в это больше не верю, так что уверенно задергиваю плотную штору, разделяя наши жизни.

========== Глава 25. Кому же осень создана?.. ==========

Комментарий к Глава 25. Кому же осень создана?..

А я как Хатико жду отзывов*(

Стих мой)

Ровно три года назад я зарегистрировалась на этом замечательном сайте)

Так что сегодня у меня мини-праздник)

Приятного чтения)

Ваш Ангел*)

Промокший город, слякоть улиц,

И мы друг другу не нужны.

Пустые ветки, ветер, холод,

На сердце тоже ведь дожди.

Холодным взглядом не согреешь,

Дыханьем не овеешь рук,

Меня полюбит только осень

За холод моих бледных губ.

Душа моя как мокрый город,

Тебе же нравится весна,

Ты будешь с тем, кто будет солнцем,

Кому же осень создана?..

Оказывается, самый действенный способ бороться с душевной болью – боль физическая, так что последние три месяца моя жизнь довольно-таки неплохая. Я не замкнулась в себе, продолжаю учиться в колледже мечты, так же общаюсь с друзьями и знакомыми, мало что поменялось в моей жизни. Только вот теперь мне приходится заваливаться различными делами. В основном это учеба, но невозможно учится целый день, кроме того я стараюсь убирать, но из-за того, что делаю это каждый день, убирать становится практически нечего, читать я не могу, последние четыре месяца, что прошли после расставания с Питом, каждая строчка напоминает о чем-то, связанном с ним. Еще бы. Мы провели вместе всю мою жизнь.

Как бы я ни старалась занять чем-то свободный клочок времени, свободные минуты одиночества все же появлялись в моей жизни. И в эти мгновения я чувствовала себя брошенной и преданной всеми, единственной на всем свете и, что самое ужасное, мне казалось, что это я во всем виновата.

Как же, не я обманула его, не я спала с другим, не мне казалось, что нам больше не нужно быть вместе. Я мысли не допускала, что когда-то смогу быть с кем-то еще, что когда-то у меня будет кто-то другой. А он так легко сделал то, чего я никогда бы не смогла сделать.

Поэтому, каждый раз, когда я начинаю думать о нем, о том, что могло бы быть между нами и что случилось на самом деле, беру в руки что-нибудь острое и слегка царапаю кожу на запястьях и предплечьях, где она особенно тонкая. Для жизни это не опасно, но когда выступают маленькие красные капельки, мне становится больно настолько, что это заглушает все остальные переживания. И от этого мне хорошо.

Наконец, наступила осень и вечно длинные рукава больше ни у кого не вызывали лишних вопросов.

Хотя мне все еще непривычно держать зонт только над свой головой, выходить из учебного корпуса и видеть, что ждут кого угодно, но не меня. Я все же стараюсь с этим свыкнутся. Еще немного и, возможно я смогу начать новую жизнь, новые отношения. Оставить прошлое там, где ему место и шагнуть в новую жизнь, но пока я одна иду по промокшим улицам, не желая замечать счастья окружающих.

- Эй, эй, Китнисс, ну ты и быстро ходишь, - знакомый веселый голос раздается позади, отвлекая меня от разных мыслей. Притворно веселый. Когда он говорил так, это означало лишь то, что на душе у него бури и ураганы.

Первые мысль при звуке его голоса убежать, исчезнуть, накричать, но потом я понимаю, нельзя показывать свои чувства, так что делаю глубокий вдох, и на лице застывает каменная маска из безразличия, пусть думает, что лишний в моей жизни. Как будто не было, нет и не будет. Через несколько секунд Пит ровняется со мной и здоровается, от ответа меня спасает зазвонивший телефон. Спасибо, Джоанна.

- Привет, зай, - говорю я, потому что в голову приходит одна идея. Пусть Пит думает, что живу я превосходно, и забыла давным-давно, и что его легко можно заменить другим смазливым личиком.

- Зай? Эвердин, ты в себе? – кажется, подруга моментально забывает, о чем хотела сказать, но ей ситуацию буду объяснять позже, сейчас главная задача обмануть Мелларка.

- Нет-нет, не переживай, все в порядке, - пытаюсь говорить нежным, любящим голосом, каким разговаривала с Питом когда-то давно. Тогда мы были счастливы.

- Не то чтобы я сильно переживала, - бурчит она, но потом продолжает бодрым голосом. – Не важно. Ты скоро? Надо что-то рассказать.

- Думаю, сегодня мы сможем встретиться,- глаза Пита так и светятся любопытством, но я его знаю, он ни за что не спросит у меня. Знает, что находясь с ним в таких отношениях, раскрывать свои тайны ему не буду. – Целую, - с победным видом произношу я, но не успеваю заблокировать телефон, как тут же приходит сообщение от Джоанны.

Д. Ты, конечно моя подруга и все такое, но если ты лесба, то я съезжаю.

Я могла бы улыбнуться шутке, но не могу, рядом идет Пит, не могу даже выдавить улыбку, притвориться, так что просто убираю телефон. Мы долго идем бок о бок, я выворачиваю на дорогу, по которой идти дольше всего. Я ненавижу Пита. Хочу стереть все воспоминания о его существовании. Я его ненавижу? Смогу ли я забыть? Нет. Почему я иду сейчас, желая как можно дольше быть с ним, хочу вернуть все назад?

Отдергиваю себя от этих мыслей. Он предал. Растоптал. Забыл. Сейчас просто решил поиздеваться. Но почему тогда так тяжело не смотреть в его глаза, почему так быстро тянутся минуты, которые почему-то мне сладки, почему я не могу, до сих пор не могу, свыкнуться с мыслью, что мы не вместе? Если бы была такая сила, которая могла все исправить, я бы отдала все что угодно, лишь бы Пит меня снова любил.

Здание общежития появляется на горизонте, до него осталось идти каких-то три минуты, я замедляю шаг, готовая расплакаться. Давай, Пит, пожалуйста, скажи что-нибудь, я прощу тебя, только скажи правду, извинись. Я больше не могу без тебя. Я дам тебе шанс, еще один, поверю в последний раз, только признай свою вину. Умоляю.

Мы уже приблизились к ступенькам, я уже ни на что не надеюсь. Дура. А чего я ожидала? Что он приползет на коленях. Я ускоряю шаг, продолжая ругать себя за оптимизм, но Пит меня догоняет.

- Китнисс, надо поговорить, - чувствую, как начинаю дрожать. Неужели. Он все-таки решился. Мы снова будем вместе. Отчаяние, одолевшее меня минуту назад, отступает, и я киваю, давая понять Питу, что слушаю. - То, что я сказал тогда, по поводу другой девушки, - неправда. Я сказал так, потому что…

Я не даю ему договорить, наотмашь бью его по лицу, и, пока Пит приходит в себя, как можно скорее бегу прочь, по коридорам, мимо лестниц и уже незнакомых мне дверей. Дверь, возле давно никому ненужной кладовки, становится отличным местом, чтобы забыться.

Как я могла снова посметь о чем-то мечтать, особенно о чем-то касающимся Пита, я пообещала себе никогда ни на что не надеяться, не мечтать, ведь все мечты и надежды летят в пропасть, не сбываясь, причиняя боль.

А Пит, почему так трудно признать свою вину, сказать правду, извинится. Хотя бы просто сказать правду, не прикрываться нелепым «не было».

Я плачу, кричу и бью руками пол, боль не уходит, расцарапываю порезы на руках, но и это не помогает. Мне уже ничего не помогает. Мне снова надо учиться жить, но я не хочу.

Я не чувствую себя живой, кажется, несколько часов, пока не начинает болеть голова от долгих рыданий, пока запястья не начинают саднить еще сильнее, пока удары ладонями о пол не дают о себе знать ноющей болью. Опираясь на стенку, я с трудом встаю, чувство такое, будто меня хорошенько стукнули по голове кирпичом.