Эпштейн был одиноким холостяком, постоянно нуждавшимся в дружеском общении. До Дерека Тэйлора таким другом-утешителем был Брайан Соммервиль. Позднее Эпштейн привлек в свою команду близких друзей из Ливерпуля — Джеффри Эллиса и Питера Брауна. После ухода Тэйлора личным ассистентом Брайана стала Венди Моджер — стройная блондинка, достаточно утонченная, чтобы удовлетворять вкусам Эпштейна. Венди была единственной женщиной, занимавшей крупный пост в Nems. Она имела дружеские связи с итальянскими кинорежиссерами — Феллини, Висконти и Дзеффирелли. Брайан был потрясен и хотел со всеми ними познакомиться.

«Он заманил меня в свое сумасшедшее заведение, — рассказывает Венди. — Мы познакомились в Нью-Йорке, где я работала в фирме грамзаписи. Я зашла к нему в номер в “Плазе”. Он сидел совершенно невозмутимый за огромным обеденным столом.

— А, входите, входите, моя дорогая, — сказал он, — не хотите ли чаю?

В то время поп-музыка была для Брайана всем. Он говорил, что его представление о рае — это десять хитов подряд в чартерном списке. Он был очень близок со всеми Beatles и нежно любил их. Ему доставляло огромное удовольствие пересматривать с ними их собственную старую кинохронику. Особенно его веселил тот кадр, где Ринго говорит, что если станет по-настоящему знаменит, то откроет целую сеть парикмахерских.

Мне запомнился один забавный эпизод, связанный с Брайаном. Мы все были тогда в Нассау, где снимался Help!. Нассау нам опротивел, и мы с Брайаном решили слетать на уикенд в Нью-Йорк. Ребят с нами не было — у них были свои планы. Нас что-то задержало, и мы прибыли в аэропорт поздно. Персонал “Пан-Американ” отказался помочь нам, когда взвешивали багаж. Брайан был взбешен. Когда мы сели в самолет, он тут же сочинил гневное письмо, где говорилось: “Beatles и Брайан Эпштейн впредь никогда не будут летать на самолетах «Пан-Американ»”. Он вручил это письмо стюарду перед самым взлетом. Когда мы приземлились в аэропорту имени Кеннеди, нас окружило человек двадцать представителей “Пан-Американ”; они начали извиняться и заискивать перед нами. Брайан взял свою угрозу назад, добавив:

— Надеюсь, на обратном пути обойдется без неприятностей.

Но вставать в воскресенье утром, чтобы успеть на десятичасовой рейс, он отказался. Было ясно, что мы опоздаем. А он нарочно тянул время. Когда мы наконец приехали в аэропорт, бедняги из “Пан-Ам” из кожи вон лезли, чтобы нам угодить: помогли подняться по трапу, зарезервировали для нас передние места в первом классе и даже занесли в салон наш багаж. Самолет стал выруливать на взлетную полосу, Брайан уселся поудобней в кресле, взглянул на свои часы фирмы “Жак Картье” и громко произнес:

— Хмм… Я смотрю, мы взлетаем с опозданием на семь минут.

Я покатилась со смеху. Ну как было не любить его! Он был такой высокомерной сволочью, но такой бесподобной!

С ним было очень трудно работать. Первую ошибку я сделала, когда дала подписать Beatles какую-то незначительную часть контракта с представителем одной американской радиостанции. Брайана в это время не было, поэтому я собрала ребят, и они подписали. Когда вернулся Брайан, я все рассказала ему. Он стал белее полотна.

— Они же в жизни ничего не подписывали!

Он всегда страшно за них беспокоился, оберегал от неприятностей. Мне кажется, они не понимали, как много он для них делает. Я помню одну фразу Пола о Брайане… Она запомнилась мне, потому что в ней упоминался Аллен Клейн, которого Пол сейчас, разумеется, ненавидит. Брайан ездил в Америку, чтобы охладить страсти, которые там кипели из-за кинутой Джоном Ленноном фразы: “Beatles популярнее Иисуса Христа”. Очевидно, Пол не одобрял того, что делал тогда Брайан, потому что после его возвращения он сказал: “Если бы на месте Брайана был Аллен Клейн, он бы просто сфотографировался пожимающим руку Билли Грэму^[27]”».

Это ироническое замечание Пола Маккартни несправедливо, если не сказать больше. Брайан в то время был болен и отдыхал в Уэльсе.

Брайан всегда был безупречен в одежде, жил роскошно, окружал себя только отличными вещами, но все это давалось ему нелегко. И хотя он стал чаще появляться в обществе, большую часть времени он по-прежнему посвящал работе. Однако энергия его заметно шла на убыль. «Скандал из-за Иисуса» произошел летом 1966 года. К этому времени на здоровье Брайана начало сказываться длительное применение тяжелых наркотиков. Несмотря на это, он продолжал опекать Beatles, яростно борясь с собственной неспособностью заботиться, как прежде, о каждой детали их карьеры.

Венди Моджер вспоминает о произошедшей с ним перемене как о внезапной и трагической. Она рассказывает об эпизоде, случившемся как-то вечером, когда они с Брайаном находились в одном из лондонских баров:

«Мы сидели за стойкой. Я протянула руку, чтобы взять горсть орешков, как вдруг он схватил меня за руку и сказал:

— Какого чёрта ты делаешь?

— Ем орехи, — ответила я.

Смутившись, он отпустил мою руку.

— А, — сказал он, — я думал, это таблетки».

Брайан Эпштейн достиг критической стадии в своей короткой и бурной поп-карьере. К концу 1966 года его проблема с наркотиками обострилась. Он принимал их, пытаясь уйти от все возраставшего давления, связанного с руководством Nems. Какое-то время он сопротивлялся необходимости передать бразды правления другим, но в январе 1967 года сдался: привлек в качестве соуправляющего австралийца Роберта Стигвуда, имевшего опыт работы в шоу-бизнесе, и отдал ему повседневное руководство фирмой, а сам решил заниматься только Beatles, полагая, что на это у него еще есть силы. Многие артисты, потеряв его внимание, почувствовали себя ущемленными. Эти настроения очень расстраивали Брайана, но у него уже не было сил что-либо изменить. Монстр, которого он сам сотворил, вышел из-под контроля.

Была еще одна причина для расстройства — прекращение гастролей Beatles. Он просто не знал, чем занять себя и их. Beatles начали работать над альбомом «Sgt. Pepper», и он стал видеть их все реже и реже. Его близкий друг и деловой партнер Джеффри Эллис вспоминает, что Брайан любил гастроли, потому что, пока «шоу было в пути», он чувствовал себя пятым битлом. Деловая интуиция теперь стала все чаще подводить Брайана. Решение устроить рок-концерты в Saville Theater стоило ему потери сотен тысяч фунтов. Впрочем, это предприятие он затеял не только ради прибылей. Ему хотелось проявить себя в роли продюсера. Он считал это компенсацией за те неудачи, которые он претерпел на актерском поприще. Ему хотелось творчески расти, как росли Beatles.

Срок его контракта с Beatles истекал, и Брайан становился все нервознее. «Он неохотно обсуждал эту тему, — говорит его брат Клайв. — У меня создалось впечатление, что контракт будет возобновлен на худших для Брайана условиях».

Маловероятно, что кто-то из битлов собирался уйти от Эпштейна, но теперь, перестав выступать, они, безусловно, уже не были так спаяны, как раньше. К тому же «дети» все чаще ссорились между собой. С годами обозначились личностные проблемы. Становясь все более самоуверенными, они уже не так цеплялись за «отца».

«Надо понять, каких сверхчеловеческих усилий стоило Брайану держать их вместе, — говорит продюсер первых концертов Beatles в Америке Сид Бернстайн. — Как ему это удавалось? Просто он был блестящим дипломатом, психиатром без диплома, сидевшим на пороховой бочке, потому что уже тогда у них нередко бывало четыре разных мнения по одному вопросу. К тому же учтите, что такого давления не испытывала ни одна группа ни до, ни после Beatles. Как только Брайан умер, случилось неизбежное. С тех пор они уже не выступали вместе. Брайан не был общительным человеком. Напротив, он всегда держался отчужденно. Но для Beatles он стал старшим братом».

Как бизнесмен Брайан Эпштейн в 1967 году уже ничем не напоминал того человека, который несколькими годами раньше употребил всю свою энергию и твердость, чтобы выиграть битву с Эдом Салливаном. Не будучи слишком уступчивым в сделках, он тем не менее всегда стремился к тому, чтобы эти сделки были справедливыми по отношению ко всем сторонам. «Я не жаден и не упрям, я лишь стремлюсь сохранить статус своих артистов и обеспечить им дальнейших рост. За это они платят мне двадцать пять процентов», — говорил он в своей автобиографии. Но теперь бизнес его почти не интересовал; в последние месяцы жизни он им почти не занимался. Дела его совсем расстроились. Именно на этой почве и родилась критика деловых способностей Брайана.