Бизнес им очень быстро надоел. После объявления по американскому телевидению об открытии Apple началось настоящее нашествие, и битлы быстро разочаровались: они хотели помочь всем, но не могли удовлетворить каждого, кто хотел от них чего-то. Я работал по десять часов в сутки, стараясь угодить всем: хотелось, чтобы люди уходили от нас с добрым сердцем, даже если они не получили того, что хотели».
Бесполезные люди чаще всего получали то, что хотели, в то время как действительно талантливые не могли добиться «высочайшей аудиенции». Джеймс Тэйлор был в числе первых новых талантов, которых битлы собирались развивать, однако они быстро потеряли к нему интерес. В конце концов, кто он такой, этот худощавый парень, что он собой представляет в поп-иерархии по сравнению с ними? Пола Маккартни больше занимала пустая идея добиться того, чтобы через год все ходили в «дембельных костюмах», а Леннон щедро выкладывал тысячи фунтов на детские кукольные представления на пляжах Брайтона.
Отношения битлов со своими служащими носили характер взаимной «поимеловки»: служащие грабили их направо и налево, а битлы льстили им, очаровывали, соблазняли и в конце концов многих выгоняли. Старые ливерпульские дружки только и делали, что похлопывали битлов по спине, не упуская между тем случая урвать для себя кусочек пожирнее. Когда новый человек пытался возражать, они ему говорили: «Мы к ним ближе, чем ты, так что смотри…» Сначала битлы не вдавались в детали управления. Улыбающиеся, не задающие никаких вопросов, они напоминали шейхов, сидящих на своих только что приобретенных сокровищах. Они то и дело откладывали собрания правления, а в тех редких случаях, когда такие собрания проводились, принимали деловые решения, основываясь на чтении «И цзин». Постепенно они увязли в этом по уши, так что в итоге им пришлось искать дезинсектора, способного избавить их от прожорливой саранчи.
Самым сознательным работником Apple был, безусловно, Нил Аспиналл. Уезжая в Индию, битлы просили его исполнять обязанности управляющего. На этом посту он задержался дольше, чем предполагал. Не жалея сил, он противостоял все ухудшавшемуся положению компании. «После смерти Брайана некому было бороться с такими людьми, как Дик Джеймс [музыкальный издатель Beatles], — говорит Аспиналл. — Я был вынужден сидеть здесь и отвечать на телефонные звонки ему подобных. Чтобы принять какое-либо решение, мне необходимо было согласие битлов, но они никогда не могли договориться. Наверное, никто никогда так не узнает, сколько денег было истрачено: царил невероятный хаос. Финансовый учет велся, но далеко не на всех уровнях».
Первые бухгалтерские счета Apple материализовались весной 1970 года. Среди других предметов бухгалтерия списала три автомобиля, закупленных компанией, потому что оказалось невозможным выяснить, кто ими владеет и существуют ли они вообще на самом деле. Были списаны также авансы, выданные отделом электроники Apple Джону Данбару (4800 долларов) и Алексису Мардасу (2400 долларов). Последняя сумма была выдана на покупку еще одного автомобиля. Разумеется, все эти счета охватывают период до начала 1968 года, то есть задолго до самых бурных дней Apple.
Четыре дилетанта принимали суровые удары изменчивой судьбы. При жизни Брайана Эпштейна они с легкостью переходили от одного увлечения к другому, и везде им сопутствовал успех. Раньше они считали, что Брайан ничего не делает; теперь в их души стали закрадываться сомнения. Они несли бремя бизнеса на собственных плечах, и это неизбежно стало сказываться на творчестве. Они приезжали в Apple на роллс-ройсах, спорили об относительных достоинствах своих многочисленных протеже и наблюдали, как друзья пируют за их счет, как римляне при Нероне. Когда они спорили, служащие становились на сторону то одного, то другого битла, и это еще больше способствовало дезинтеграции. Загоревшись какой-нибудь идеей, они очень скоро теряли к ней интерес, потому что их уже увлекала другая. Так было и с фильмом «Желтая подводная лодка»: они взялись за него с энтузиазмом, но того хватило не надолго, и в самый разгар работы над фильмом продюсер жаловался на апатию Beatles.
Незадолго до смерти Эпштейн встретился с американским кинопродюсером Алом Бродаксом и договорился с ним о постановке мультипликационного художественного фильма. Как Брайан, так и Beatles рассматривали этот фильм как возможность выполнить свое обязательство перед United Artists — сделать третий битловский фильм. Бродакс, энергичный человек, типичный манхэттенец, приобщился к битломании двумя годами раньше: тогда он поставил серию мультфильмов из 39 эпизодов на битловскую тему для ABC. Он долго приставал к Эпштейну с предложением сделать полнометражный рисованный фильм о Beatles. Наконец тот согласился встретиться с ним в Лондоне и поговорить об этом. Но и тогда, утомленный могущественными дельцами, жаждавшими поторговать брендом Beatles, Эпштейн попытался было проигнорировать свидание с Бродаксом, но, к счастью для продюсера, личный секретарь Эпштейна, Венди Моджер, заперла Брайана в офисе, чтобы не дать ему слинять.
В итоге Бродакс получил согласие человека, которого считал «умной, но жалкой бестией». Не мешкая, он отправился в Нью-Гемпшир и вместе с Эриком Сигалом[52] засел за сценарий. Сигал получил за свои труды 16 тысяч долларов и позже написал еще несколько сценариев, но, как говорит Бродакс, ничего путного кроме «Истории любви» (Love Story). Фильм был уже наполовину готов, когда на лондонскую киностудию вскоре после возвращения из Индии пришли битлы. Бродакс уговаривал их сняться в одном из эпизодов. Просмотрев готовую анимацию, они согласились на съемки в финальной сцене. Бродакс не собирался использовать их собственные голоса; для этой роли он подобрал четырех парней с сильным ливерпульским акцентом, которые по физическим параметрам оказались полной противоположностью битлов: например, персонажа Ринго озвучивал здоровенный, мускулистый парень, а Пола — низкорослый и некрасивый.
Битлы не только согласились «появиться» в фильме, но даже предложили написать для него несколько новых песен. Бродакс ликовал, но недолго. Все внимание Beatles было сосредоточено на Apple, и на фильм оставалось мало времени. Песни для «Желтой подводной лодки» были написаны в самую последнюю минуту. В два часа ночи музыканты Лондонского симфонического оркестра, собравшиеся в студии EMI, терпеливо ждали, когда их распустят по домам, — одной песни все еще не хватало. Джордж Харрисон попросил всех набраться терпения и не расходиться, пока он не родит еще одну мелодию. Через час-другой он вернулся с последней песней. «Вот, Ал, — сказал он. — Это всего лишь “северная песня”».
Бродакс не слишком тепло вспоминает о своих отношениях с Beatles. Пол показался ему «чересчур хитрожопым», а Ринго он назвал «простачком». Однажды, вспоминает Бродакс, Ринго пришел в студию под сильным кайфом, и мотался из угла в угол, пока наконец не споткнулся о металлофон и растянулся. Звон, раздавшийся при этом, так и остался на звуковой дорожке. Кроме всего прочего, Бродаксу пришлось иметь дело с новым человеком в битловском кругу — женщиной, которая, по его словам, пыталась командовать и навязывать всем свою волю. Это была неподражаемая Йоко Оно.
За несколько месяцев до этого[53] Джон Леннон пришел в художественную галерею «Индика», директором которой был его друг Джон Данбар. Одна из экспозиций привлекла его особое внимание: к картине, подвешенной к потолку, вела лестница. Джон взобрался по ней, взял увеличительное стекло, болтавшееся на цепочке, и прочел слово, написанное крохотными буковками на холсте: «да». Леннону захотелось познакомиться с человеком, придумавшим такое, и Данбар представил ему Йоко Оно. Она вручила Джону карточку со словом: «дыши». И дыхание Леннона сбилось.
Первая жена Джона была скромной провинциальной девушкой, готовой сидеть дома и терпеливо ждать, пока он со своими приятелями завоевывает мир. Долгое время это вполне устраивало Джона, ярого «мужского шовиниста», но однажды в Village Voice он прочел о движении за женское равноправие и нашел себе новое дело. Йоко могла вступать с ним в умные споры и вести интеллектуальные бои — раньше он терпел такое только от мужчин. С появлением Йоко Пол Маккартни перестал быть «принцессой» Леннона.
