Алым полотном разлился закат над городом. Сегодня птаха в червленой реке искупается. Старожилы в Растопше сказывали будто недобрый то знак - зарево красное.

Ой и куда уж теперь до добрых-то знамений? Орда гарнарская у границ стоит. Ведет ее сын самого Стоглавого.

Стоглавым кагана оттого прозвали, что выстроил он в стольном граде своем - Сарай-Эрге - дворец о ста башнях. На каждой над куполом шпиль возвел острый. Высятся они над всем городом, напоминают людям о гневе кагана Ихрима. Сказал он как-то: «Дворец мой о ста башнях, каждая башня врагу принадлежит. Сто голов я срубил - пусть знает тот, кто встанет на моем пути, что и сто первая появится».

Вспомнила я эту сказку и вздохнула. Много люд врет да тут правду говорит.

По широкой улице, прозванной Аршинной, прошагал десяток дружинников в полном доспехе. Народ, что на улицах был, только расступились и молча вслед поглядели. Страх и уныние будто упали на Трайту.

Отчего-то я Арьяра вспомнила. Не стал он с нами идти в столицу, в Подлесье остался. Ладимир предрекал, мол, все равно в армию возьмут. В младшую дружину либо в войско заберут. По мне так, Арьяр и в лепшую годится. Воин он что надо.

« Люба ты мне, Вёльма, - проговорил Арьяр, глядя мне прямо в глаза. - Сразу приглянулась. Оставайся в Подлесье и моей назовешься.»

Слова его вспомнились. Ох, тяжко мне от одной только мысли. Обидела ведь мужика, да и как обидела, как задела.

Теперь вот друга его люблю. Да так люблю, что на край земли пойти готова. Со своей тропы сверну, на ладимирову стану. Нет силы, способной разлучить нас теперь. Нет такой силы.

За раздумьями своими не заметила, как до дома велимирова дошла. Свет, тускло льющийся из окон, заставил вздрогнуть от радости. Значит, дома все. Значит, все с ними ладно.

Хельга уж почти закончила на стол накрывать, как я вошла.

- Запаздываешь, Вёльма, - невесело проговорил Велимир.

- У Всеслава сидела, - пожала плечами в ответ.

Взглянула на Ладимира. Тот был хмур и лишь глазами мне сделал знак, что все с ним хорошо.

Осьмуша, еще больше осунувшийся, бледный сидел рядом по левую руку от Велимира.

- Ты что ж так долго не объявлялся? - напустилась на него я, стоило только присесть. Даже за руку парня дернула. - Места себе не находила, а от него ни слуху ни духу.

- Гляди-ка, Осьмуша, - проговорил Ладимир. - Вёльма тебе в сыновья принять решила.

Я только хмыкнула. Ну и язва же он, хоть и любимый мне.

Перевертыш виновато опустил голову.

- Прости, Вёльма. Знал, что тебе сказать стоит. Мог зайти к заклинателям, а не стал. Зоран меня совсем загонял.

- Ушедшая бы его обняла, - отозвалась я. - Чтоб ему пусто стало!

- Не ругай его, - вдруг встал на защиту темного жреца Осьмуша.

От неожиданности я квасом поперхнулась.

- Будто уши мне водой залило...Осьмуша, чего это ты?

- А того, - смело продолжил парень. - Все его темным зовут и знаться не хотят. А Зоран - чародей посильней многих станет, хоть и ей служит. Сам я его клял, теперь вижу, правду говорит. О тебе спрашивал, Вёльма. Говорил, давно заклинателей молодых не встречал.

- И я давно темных жрецов не видела. Да и еще бы столько...

- Будет тебе его честить, - встрял Велимир. - Сказано нам не лезть в его дела, вот и не следует. Разве уж сама в ученицы пойдешь?

- Чур меня, - отозвалась я и вернулась к еде.

***

По глазам Ладимира видела, что дом Ратко совсем неказистым показался. Привыкли ведуны к достатку, чего уж. Оно-то и я привыкла, раз на то пошло.

Осьмуша тихо стоял за моей спиной. Вот плут! Услышал наш с Ладимиром разговор и следом увязался. Мол, возьмите с собой, не то Велимиру все скажу. Пришлось брать, чего ж. Колдовать ведь пока никому из нас не позволено, раз в учениках ходим.

- Что скажешь? - спросил Ратко.

На лице его были страх и ожидание.

Ладимир на миг будто скривился, вокруг себя оглянулся.

- Нехорошо мне у вас. Как от густого дыма задыхаюсь. Права была Вёльма, - кивнул в мою сторону, - заклятие темное на тебе.

Я и сама сразу приметила в доме Ратко что-то нехорошее, только гнала от себя все, как Варвара подсказала. Неопытна еще все подмечать. Думала дым и копоть дышать мешают, оказалось, то заклятие давит.

- Сможешь помочь, добрый человек? - тихо спросила Смиляна, стоя позади мужа.

Одной рукой женщина обнимала дочь, а вторую положила на живот.

Ратко, не мигая, смотрел на Ладимира, ожидая ответа. Тот медлил.

- Поможешь ведь? - не выдержала я.

Ведун оглянулся. Затем еще миг выждал.

- Мой народ всегда умел такие заклятия снимать. Помогу коли просишь.

- Темень-то какая на дворе, - озираясь, проговорил Осьмуша. - Куда идем, Вёльма? Где мы искать эту омелу будем?

- Найдем уж где-нибудь, - отмахнулась я.

Много ли радости в ночных шатаниях по берегу Марвы. От грязной, мутной воды тянуло сыростью. Туман, нависший кругом, только видеть мешал. А уж про холод не говорю. Осень так и дышит лету-красавице в спину. Еще немного и уж придется доставать из сундуков теплые плащи и стеганые куртки.

- И зачем она только понадобилась ему? - ворчал перевертыш, зябко ежась.

- Омела от злых духов бережет или не знал?

- Знал, - отозвался Осьмуша. - Среди ночи-то зачем?

И вправду, зачем?

- А затем, что отослать нас Ладимир хотел, чтоб секреты его колдовские не вызнали.

Сказала и самой будто горечью отозвалось. У каждого чародея тайны есть, тропки, по которым в навь ходят, заговоры, что говорить нельзя вслух и другому передавать. Обидно только, что и рядом постоять не дал. Что я ему, чужая что ли? Или, девка дурная, по соседям болтать пойду?

Трайта светилась сотнями огней. Но, спускаясь к берегам Марвы, город становился все темнее. В домах бедняков рано ложились спать или не зажигали лучин, стараясь сэкономить.

Осьмуша остановился и потянул носом, как настоящий волк.

- Где-то мясо жарят, - проговорил, прислушался и добавил: - Свадьба у кого-то...

- Лучше б ты омелу поискал, - с укоризной молвила в ответ. - Толку от мяса?

- Так с утра ни маковой росинки во рту.

- И не будет, если омелу не найдем. Тебе бы все пожрать!

Перевертыш деловито отвернулся, всмотрелся в туман, повисший над рекой, и принюхался.

- Чуешь что?

Осьмуша помотал головой.

- И не вижу.

- Эка! - хмыкнула ему. - А я-то решила, у волков глаз зорче.

- Туман и волкам глаз застит.

Идти дальше не имело смысла. Хоть всю Марву до крепостной стены пройди - не зги не видать. Ратко наскоро сказал, что омела выросла в роще на правом берегу, и что идти туда недалече. Только вот бредем-бредем, а не видать ее, окаянной.

Не зная, что сделать дальше, я уперла руки в бока, привстала на цыпочки и вгляделась вдаль. Туда, где на другом берегу виднелись маковки боярских теремов, подсвеченные луной-девицей и всполохами огней. Диво как хороши они - днем бы поглядеть.

- Вёльма... - вдруг тревожно оглянулся Осьмуша.

- Чего?

Он прислушался.

- Чую...

- Чего чуешь-то?

- Меня!

Мы вмиг оба подскочили да вскрикнули. Осьмуша спрятался за моей спиной, а я неловко попятилась.

Треснула ветка, зашелестела листва, и вмиг предстал пред нами Тишка.

- Не ждали, звери темные? - хохотнул шут и радостно подпрыгнул.

- Ах ты, поганец! Да чтоб тебя упырь за ногу! Да чтоб век сна спокойного тебе не было! Ух, напугал, окаянный. Фетюк! - в сердцах закричала я.

Шут схватился за живот и громко хохотал. Дурацкой шапки с колокольчиками на нем не было, а наряд в ночи казался темным.

- Да чтоб тебя девки не любили! Так! - из-за моего плеча добавил Осьмуша.

Шут вмиг стал серьезным, выпрямился и погрозил тому пальцем.

- Лишнее городишь, двуликий, - потом снова разулыбался. - Что это вы ночами бродите по рощам прибрежным, а, лисица? Али не знаешь, сколь лихого люда тут промышляет?