Она будет моей.

Я покажу ей, что жизнь со мной будет прекрасной. Заставлю ее посмотреть сквозь испорченную часть меня и рассмотреть ту хорошую малость, что есть во мне. Я не мог предложить ей романтики или замужество. Не мог дать ей больше, чем было в моих силах. Но я буду заботиться о ней, дам все, что ей нужно. Она будет смеяться и улыбаться, как ее любимая мама, и будет счастлива со мной. Прямо здесь и сейчас, клянусь.

Мы остались втроем наедине с Джеремайя, я сжал кулаки и похрустел костяшками пальцев.

Вик вытащил что-то из кармана и передал это мне.

— Повеселитесь тут.

Он махнул головой Саше и тот неохотно последовал за Виктором на выход, оставляя судьбу мудака в моих руках.

Джеремайя уставился на меня со своего места возле стены, его глаза были выпучены.

— Мне жаль, прости.

— Не-а, это не так, — ответил я, надевая кастет на правую руку. — Вот когда я покончу с тобой, тогда тебе будет жаль.

Целый час я избавлялся от своего гнева. С каждым криком и стоном мерзкого подобия мужчины, мой гнев угасал.

Когда я нашел свое успокоение, Джеремайя познал свой страх.

И с каждым ударом, пинком и затрещиной, Джеремайя все больше понимал, насколько жаль ему было.

17 глава

Лев

Я ехал домой, не чувствуя рук. Перенапряжение иногда приводит к такому. В оцепенении я подъехал к своему дому, выглянул из окна, неуверенный хочу ли зайти внутрь.

Я был встревожен. Мне это не нравилось.

Облизнув сухие губы, вышел из машины и прошел к входной двери. Открыл ее, вслушиваясь в звуки.

И ничего не услышал.

Мое сердце пропустило удар.

Свет был выключен. Единственная комната, которая освещалась, была кухня. Я направился прямиком туда и увидел, что Нас сидит за столом с чашкой кофе в руке. Она сидела с закрытыми глазами, нахмурившись, и, очевидно, не услышала, что я пришел. Я откашлялся.

Ее глаза резко распахнулись, и она повернулась, грустно улыбнувшись.

— Как все прошло? Он еще жив?

Я вздохнул, размяв свои ноющие пальцы.

— Достаточно жив, чтобы чувствовать отголоски моих ударов.

Она выгнула брови.

— Ты остановился? — Она выдохнула. — Я думала, ты не сможешь.

— Еле смог, — тихо признался я.

Она нахмурилась.

— Почему ты сделал это?

— Мина.

Моя сестра нахмурила бровки, но ее выдал теплый взгляд.

— Она что-то с чем-то, ага?

— Она катастрофа, — сказал я ей. — Проблемы следуют за ней повсюду. Она загоняет меня в угол, когда я не хочу говорить. Улыбается и смеется над несмешными вещами. Она крадет еду прямо из моей руки, — я покачал головой. — И все это делает ее идеальной. — Настасья выглядел так, будто хотела заплакать. Я прочистил горло и сказал: — Покс еще здесь?

Она быстро заморгала, с трудом сглотнув.

— Ах, нет. Он сказал, что Джеремайя не дал ей много этой ерунды, очевидно потому, что она была сильно пьяна. Он сказал, что она проспит ночь и, может, часть дня. Тебе нужно просыпаться каждый час и проверять ее, — она опустила глаза. — И проверять ее дыхание.

— Что? — Я не думал, что все так серьезно.

Нас пожала плечами и откашлялась, ее голос дрожал:

— Покс не уверен, дал ли Джеремайя то, что сказал. Не зная точно, что он дал, сложно сказать какие побочные эффекты могут быть. Потому что сам знаешь, она такая крошечная. Хорошо хоть, что у нее остались только засосы. — Ее лицо исказилось, и она опустила подбородок, чтобы спрятать слезы. — Это все моя вина, — прошептала она, ее плечи содрогались.— Я должна была следить за ней.

Прошло много лет с последнего раза, когда я видел слезы сестры, и от этого зрелища было все так же больно, как и раньше.

Я подошел к ней, взял за локоть и поднял со стула. Ее не нужно было заставлять, она сама упала в мои объятия, прижала голову к моей груди и тихо всхлипывала. Я обнял ее плечи одной рукой, а второй погладил по волосам.

— Все хорошо.

Нас покачала головой.

Я поцеловал ее в макушку.

— С ней все будет хорошо. Она так долго выживала без нас. Мина сильная.

Нас кивнула, соглашаясь, затем подняла свое заплаканное лицо и пробормотала:

— Я просто чувствую свою ответственность.

— Нет, — прошептал я и сжал ее в объятиях. — Не стоит, ты не виновата.

Она закатила глаза, но улыбнулась.

— Не лги мне, Лев.

— Я не лгу, — поклялся я.

Нас кивнула и тихо ответила:

— Знаю. — Мы отстранились друг от друга, сестра взяла свою сумочку. — Она спит на диване в гостиной. — Когда я приподнял бровь, она метнула в меня дерзкий взгляд. — Эй, я сильная и все такое, но недостаточно, чтобы поднять ее по лестнице и не сломать нам обеим шеи.

Я поднял руки и взглянул на нее давая понять, что вообще молчу.

Я проводил сестру до двери, обнял еще раз и закрыл за ней дверь. Затем прошел в гостиную, по дороге включив свет в коридоре, чтобы увидеть, что делаю. Остановился у дивана и взглянул на крошечную девушку.

Даже в бессознательном состоянии она была красивой.

Наклонившись, я легко взял ее на руки, поднялся по лестнице, затем прошел по коридору и вошел в свою комнату. Я включил свет и замер.

Аника сидела на краю моей кровати, ожидая меня.

Она перевела взгляд с меня на Мину. Ее брови нахмурились в смятении. Она оглядела комнату, моргнула и начала замечать вещи Мины повсюду. Затем встала.

— Не понимаю, — начала она.

— Что же ты не понимаешь, Ани?

— Она может остаться в твоей комнате, девушка, которую ты знаешь пару секунд, а меня, девушку, которую ты знаешь всю свою жизнь, ты отсылаешь спать в комнату для гостей? — Она звучало обиженно.

Я передвинул Мину в своих руках, затем обошел Анику, убрал покрывало и осторожно положил мышку на постель.

— Мне надо следить за ней, — все, что я сказал.

Я не слышал, как ушла Ани. Я был занят с Миной, снимал ее одежду, оставив футболку и нижнее белье. Я накрыл ее одеялом до подбородка. Прикоснувшись к ее лбу, почувствовал, что он теплый, но она дрожала.

Подойдя к двери, я запер ее изнутри, дернул за ручку, чтобы убедиться, что никто не зайдет, и затем выключил свет. Когда я был доволен, снял одежду, разложил диван и лег, прикрывшись покрывалом.

В темноте я слышал, как стучат зубы Мины.

Я стиснул челюсти.

Это была не лучшая идея, и мне не стоило этого делать. Но я сделал.

Скинув покрывало, я подошел к кровати, поднял одеяло Мины и лег, притянув мышку в свои объятия. Как только она оказалась в моих руках, я прижал ее поближе, крепко держа. Возможно, даже слишком крепко. Но вскоре ее зубы перестали стучать, и она устроилась на мне, уткнувшись носом в местечко между моим плечом и шеей.

Она спала так всю ночь.

Я тоже спал. Лучше, чем за последние много лет.

***

Мина

О, боже.

Моя голова дико болела.

Черт побери.

Каждый раз, когда я поднимала голову с подушки, ругательство образовывалось в моем мозгу.

Больше никогда. Никогда-никогда.

Но затем подушка подо мной зашевелилась. Вынудив глаза открыться, я сморгнула сон, нахмурилась и встретилась с теплыми глазами цвета виски.

Я пыталась заговорить, но смогла произнести только длинный стон.

Руки вокруг меня напряглись и прижали крепче. Я с радостью поддалась. Мое тело везде болело, и я внезапно поняла, что Лев был моей личной грелкой.

Кто я такая, чтобы плакаться?

— Как ты себя чувствуешь? — сонно пробормотал он.

Уткнувшись носом в его шею, я пробормотала:

— Я никогда больше не буду пить. У меня похмелье.

— Вероятно, так и есть, но тут еще кое-что, Мина, — он тихо произнес. — Нам нужно поговорить о том, что произошло прошлой ночью.

Я прижалась носом сильнее.

— Это объяснит, почему мы вместе в одной постели?