Сегодня Гарри, по обыкновению, сидел у открытого окна гостиной и читал газеты одну за другой. Выпуски Пророка, Придиры, Ведьмополитена лежали на столе стопками и закрывали мужчину, расположившегося в кресле, почти с головой. Ему же в свою очередь были видны крыльцо и калитка. То, что он сидел именно так было вовсе не случайностью: в скучных своих буднях Поттер ожидал хоть какого-нибудь гостя.

И он появился. Это случилось около шести вечера, когда летом солнце ещё высоко стоит над горизонтом и создаёт видимость настоящего солнечного дня. Звук аппарации отвлёк Гарри от одной из газет: у калитки материализовалась фигура знакомого мужчины. Хозяин дома встал и сразу же заторопился к двери.

— Привет Рон. Наконец-то! Хоть кто-то! — они обнялись.

— Да, я так заглянул, боюсь, что задержка будет стоить моему дому жизни, ну ты знаешь…

— И это без Альбуса, — улыбнулся Гарри, поднимаясь по лестнице — Чай? Тыквенный сок? Сливочное пиво?

— Пиво, — отозвался Рон — а где Джинни?

Гарри присел в кресло и призвал с кухни две кружки сливочного пива. Рон последовал его примеру, занимая место напротив.

— Она на тренировках, чемпионат по квиддичу, ты же знаешь.

— Ах да, я совсем закрутился, Гарри, с этой работой и детьми. Как вы с ними справлялись?

— Так же как и вы сейчас, — Гарри снова улыбнулся.

Мужчины замолчали, с наслаждением попивая прохладный напиток. Наконец, Рон спросил.

— Как Гермиона? Джинни рассказала мне…

— Никак! — Поттер посмотрел в кружку, стараясь сдержать эмоции — всё ещё хуже чем в тот раз.

— Серьёзно? Но зачем она вообще попёрлась спасать Малфоя?

— Она любит его, Рон.

Тот посмотрел в окно и поставил кружку на стол.

— Я повёл себя неправильно тогда.

— Слушай, забудь… это было так давно, что уже не имеет значения сейчас.

Рыжий замолчал и опустил голову, но очень скоро снова задал вопрос.

— Не понимаю почему Малфой? Как это вообще случилось?

— Не буду вдаваться в подробности, но любая женщина захотела бы спасти отца своего ребёнка.

Рон открыл рот и уставился на Гарри. Тот же слишком поздно осознал, что проговорился.

— Друг твоего сына? Этот блондинистый Слизеринец и копия Малфоя, интересующийся моей дочерью, сын Гермионы?

Гарри обругал себя за опрометчивость, но сказанного было не вернуть.

— Да, да. Скорпиус Малфой сын Драко и Гермионы.

— Вот дьявол! — Рон взлохматил волосы и откинулся на спинку кресла — это секрет да?

— Я бы попросил тебя молчать, Рон, ну, а там как знаешь…

— Ну да, ну да… такое нельзя раскрывать… — лицо Уизли вдруг изменило выражение — Можно я скажу фразу, которую в прошлом говорил много раз?

Гарри усмехнулся.

— Я убью этого Малфоя!

Поттер теперь засмеялся. Напряжение было развеяно.

— Нет, серьёзно, — продолжил Рон, видя реакцию друга — она же наша подруга и не важно, что там между нами когда-то… да?

— Да Рон, вы оба значите для меня много.

— Ух ты! Тогда я могу врезать Малфою при встрече прямо на глазах начальника магического правопорядка? — обрадовался рыжий.

— Нет, — отрезал Гарри — Если увидим его, попробуем поговорить. Кулаки — это метод, к которому стоит прибегать последним.

В камине в этот момент произошло какое-то шуршание, а через мгновение там вспыхнул изумрудный огонь, выпуская Северуса Снейпа.

— Здравствуйте, мистер Уизли, — поприветствовал он.

— Профессор, — Гарри и Рон поднялись ему на встречу.

— Сидите, — Северус взял один из стульев и подсел к их небольшому столику.

— Сливочного? — спросил Гарри, возвращаясь на место.

Рон тоже опустился в кресло.

— Да, если не трудно.

Гарри организовал пиво Снейпу и по новой кружке себе и другу. Некоторое время все трое молча пили, размышляя о чём-то своём. За много лет молчание стало эквивалентно разговорам, потому неловкости они не ощущали. Тишину нарушил Уизли.

— Когда выходишь на работу? — спросил он, обращаясь к Поттеру.

— В начале сентября, но отдыхать я уже устал, если честно.

— Понимаю… мне пока отдыхать не приходится, но к рождеству планирую свозить мелких в Альпы. У маглов там отличный лыжный отдых.

Гарри взглянул на друга.

— Ты тоже этим увлекаешься? Это какой-то коллективный бум! Стало так модно заниматься тем же, чем и маглы.

— Да, Гарри, только мы всё ж кое-чем отличаемся…

— Ну да, — Поттер кивнул.

Они снова помолчали, и в очередной раз первым заговорил Уизли.

— Может я всё-таки заберу Альбуса? Тебе не кажется, что ему было бы веселее с остальными?

— Не думаю, Рон… ты знаешь, что я и сам только недавно перестал предвзято относится к Слизерину… дети пока не готовы. Джеймс расстроен по этому поводу до сих пор.

— Гарри, я много раз говорил, какая разница? Хогвартс лучшая школа и обучают там всех одинаково, а разделение по факультетам всего лишь дух соревнований, не более.

Снейп молча слушал, попивая сливочное пиво.

— И тем не менее, Слизеринцев недолюбливают и по сей день.

— Ты сам чуть не попал на этот факультет, и что такого, что ребёнок из семьи чистокровных Гриффиндорцев вдруг попадает в Слизерин? Сириус же попал в команду львов, хотя в роду все были змеи.

Северус усмехнулся, скривив подобие улыбки, что было равносильно похвале. Гарри рассмеялся.

— Это ты хорошо сказал.

Рон поддержал его. Что-то подобное у него всегда получалось спонтанно.

Наконец, просмеявшись, рыжий залпом допил остатки пива и встал.

— Ладно, спасибо за компанию. Надо идти…

***

Драко бежал по коридорам поместья. Портреты его предков, недовольно ворча, поворачивали головы, смотря вслед нынешнему хозяину. Он бежал так быстро, как только мог. Пролетая ступеньки, не задерживаясь на поворотах, он бежал как в своём сне, с одной лишь единственной мыслью, крутившей в голове свою однообразную пластинку.

— Что я наделал?! — его сухие губы шептали это.

Он добежал до заветной двери, на бегу открывая решётку волшебной палочкой.

— Люмос! — Драко резко остановился на верхней ступеньке.

Один беглый взгляд и оставшееся расстояние преодолено в два шага… Он падает на колени и обнимает старика, тело которого уже приобрело синеватый оттенок и стало холодным как пол этого подземелья. Малфой кладёт свою голову на грудь умершего, в которой больше не бьётся сердце и биться уже не будет.

— Альфред… — шепчет мужчина.

Осознание своей вины, тяжести своего преступления, накрывает его и придавливает к телу ни в чём не повинного старика, которого он убил собственными руками, вот этими руками. Малфой долго лежит в одном положении, не двигаясь, не ощущая времени…

— Сер, вы должны встать, сер, — слышит он тонкий голосок домового эльфа.

Драко встаёт. Из его глаз льются слёзы, которые он не может остановить и не хочет этого. Малфой отходит к стене и прислоняется лбом к её холодной чуть влажной поверхности, стараясь не смотреть в сторону умершего, откинуть эту мысль, отгородится от реальности. Но холод мёртвого тела всё ещё чувствуют его руки, мозг не даёт забыть, показывая одну и ту же картинку раз за разом. Он делает шаг назад, чувствуя как нарастает агрессия, от безысходности, от осознания собственной вины и глупости, и безрассудства, замахивается и бьёт кулаком по жёсткому камню, собрав всю свою силу, всю свою злость. Резкая боль и ссадины на костяшках пальцев не перекрывают душевных страданий, а лишь ухудшают положение. Мысли острыми ножами врезаются в его сердце, кромсая и проворачиваясь там. Мужчина снова опирается лбом о стену, не в силах ни прекратить рыдания, ни взглянуть на своего воспитателя, на своего домашнего учителя, на человека, которого он любил едва ли меньше своих родителей.

Любил…

В голове мелькают воспоминания.

Любовь… Любовь?.. А что это?..

Мать и отец погибли по его вине…

Дворецкий убит его руками, его волей…

Он должен исправить, он должен искупить… он должен успеть спасти… спасти ещё одного дорогого ему человека… того, кто тоже может погибнуть по вине Драко… из-за его эгоизма и гордости…