Северус остановился возле дома, в темном переулке, и два раза ударил по стене, дабы передать своим соратникам, что улица пуста и пора выходить. Снейп дышал тяжело, выпуская кольца пара на улицу, ощущая, как сердце внутри так сильно и неслышно бьется, что хотелось закричать. Мимо пробежала девочка лет десять со смешными рыжими косичкам, и, глядя на эти волосы, он вспоминал Лили. Вспоминал их детство, первую встречу и почти всю свою жизнь. Как давно они перестали общаться? Как давно стали чужими друг другу? Северус в последний раз задержал дыхание, мысленно приказывая своему сердце перестать биться в такой сумасшедшей агонии.
— Северус, — Снейп дернулся и резко развернулся, увидев Магнию Делюр в длинном плаще и серебряной маской в руках. — Ты готов?
Слизеринец задрожал на мгновение, облизывая сухие губы и не зная, как ответить на этот вопрос. Сегодня Магния выглядела иначе: бледная, безжизненная, она всем своим видом олицетворяла страх и то унылое настроение, в котором он и сам прибывал весь этот день.
— Северус…- она на мгновение замялась, подняв на него свои холодные серые глаза, в которых он видел все ее чувства. — Если я…если я умру…
— Не говори так, — резко перебил он ее, и они замолчали. Снег медленно ложился на черные мантии, оставляя после себя ни единого следа, а ветер усиливался с каждым порывом. Приближалась ночь, людей на улицах становилось все меньше, и только двое друзей с самым обреченным видом на свете стояли, прислонившись к осыпающейся стене, думая об одном и том же. Во что, черт возьми, они ввязались.
— Если я умру, Северус, то я хочу сказать тебе, что ты был моим единственным другом, — быстро и спонтанно заговорила Магния, смотря в одну точку невидящим взглядом. — И всю свою жизнь я любила только одного человека. Только, пожалуйста, никогда не рассказывай ему об этом.
Снег падал и падал, и казалось, что еще совсем немного, и они пойдут в Хогвартс, как обычно делали это по выходным. Но сегодня уже вряд ли что-то будет, как всегда. Сегодня все меняется с ног на голову.
— Мосморде! — громко закричала Делюр, подняв высоко-высоко палочку. Зеленая змея, извиваясь, расстелилась по всему небу, когда десятки Пожирателей резко появились в темное.
Северус Снейп окинул унылым взглядом старый дом, зрительная запоминая это место навеки. И как же, Мерлин побери, ему не хотелось убивать, как не хотелось.
========== На нас напали, Марлин ==========
Лили прижимала колени к себе, внимательно следя за каждым движением Доркас, которая всем своим видом показывала, будто ничего не произошло, и никого в этой кладовке кроме нее нет. Эванс хмурилась все больше, сжимая от нетерпения пальцы, молясь, чтобы проклятые Мародеры выпустили их как можно быстрее, и этот убогий день закончился в ее комнате, а не в пыльной от времени каморки. Внутри нее воспламенялся огонь такой мощной силы, что хотелось резко вскочить и начать сокрушать все вокруг, такую ярость испытывала Гриффиндорка. И самый большой вопрос, мучивший ее вот уже на протяжении всех этих долгих тридцати минут, что же имела ввиду Медоуз, говоря, что она бегает за тем, кто давно обратил на нее свое внимание.
Марлин лениво постукивала пальцем по полу, пустым взглядом уставившись на грязные тряпки и груду потрепанных, потерявших свой вид книг. Лили еще раз тяжело вздохнула, поджав под себя ноги, думая, как же долго продлится их заточении, когда в голове все время сидел один и тот же человек, которого из головного мозга хотелось вырвать с корнем. Проклятый Джеймс Поттер. Чертов-чертов Мародер. И с ним быть нельзя, и без него тоже не живется. Эванс вздрогнула, вспоминая последнюю Мародерскую выходку, из-за ее брови сами собой нахмурились. За стеной было подозрительно тихо, несмотря на то, что уроки уже давно должны были кончиться. Еще страннее было то, что их никто не вызволял: ни Мародеры, ни учителя. Как будто замок в один миг вымер, совсем забыв о них.
Голова с каждой секундой все больше и больше тяжелела, а веки грозились вот-вот опуститься. Хотелось спать, а все тело ломилось от усталости, но Эванс упорно не смыкала глаз, зная, что там, во сне, ее опять ждет один и тот же человек. И это было проклятием, черт побери.
— Я убью Сириуса, — тихо прошипела Марлин, накрыв ладонью живот. С их заточения прошло уже полдня, и есть хотелось очень сильно. Доркас надменно фыркнула, окинув их холодным взглядом, на что МакКиннон попросту закатила глаза.
Прошел не один час с этого момента, когда в коридоре прогремел взрыв. Девушки резко вскочили, переглядываясь друг с другом, а Лили поняла, что все очень и очень плохо. Медоуз прислонилась к двери, прислушиваясь ко всем мимолетным звукам, когда они услышали резкие шаги, которые по отчетливому звучанию двигались по направлению к двери. Сердце билось как угорелое, грозясь вот-вот выпрыгнуть, а легким стало катастрофически не хватать воздуха.
— Эванс, — грозно прошипела Медоуз, кидая девушке в руки поломанную швабру. — Немедленно встань ко входу.
— Ты совсем с ума сошла?! — яростно, но тихо завопила Марлин, у которой тряслись руки.
— У тебя есть идеи получше? — Доркас презрительно улыбнулась, обнажая свои белые зубы. — Валяй, только если не забыла, то палочек у нас нет, а на помощь, как вид…
Медоуз резко оборвала свою речь, когда в двери щелкнул замок. Доркас быстрым движением оттащила МакКиннон к стене, поспешно сжимая рукой рот, а ее прыткий взгляд уставился прямо на Эванс, у которой сердце уже давно отстукивало безбашенный ритм. Дверь резко распахнулась, и Лили закрыла глаза, резко взмахнув обломком, когда почувствовала чьи-то теплые руки, резко останавливающие ее. Это был Джеймс, она была готова поклясться, что это его одеколон. Поэтому, когда глаза пришлось все же раскрыть, Лили ни капли не удивилась, смотря в эти родные теплые глаза.
— Джеймс! — завизжала Марлин, вырвавшись их хватки Доркас. — Да как вам вообще не стыдно!
— Тише, Марлин, тише, — проговорил он, бросив мимолетный взгляд.
— Где Сириус, черт его бери! — не унималась МакКиннон, гневно сверкая глазами. — Клянусь, я самолично раскрошу его череп…
— На нас напали, Марлин.
Марлин замолкла, округлив глаза, когда ее руки безвольно повисли вдоль туловища. Девушка выглядела напуганной, а ее брови, сведенные к переносице, говорили о том, что она прибывала в полнейшем шоке. Медоуз вышла вперед, в центр комнаты, а потом бросила взгляд на открытую дверь. Доркас дрожащей рукой дернула ее в сторону, сжимая вторую в кулак. Лили непонимающе смотрела то на нее, то на Джеймса, а потом резко подалась вперед, когда заметила, что Доркас Медоуз стоит белее мела, пялясь в одну и ту же точку. Эванс вперила свой взгляд на открывающийся вид, точнее на каменную стенку, где кровью было написано: «Смерть Грязнокровкам». Лили ахнула, зажав рукой рот, ощущая, как кровь бежит по венам с неизмеримой скоростью. Внутри все сковал безудержный страх, и только сейчас до нее дошел смысл слов Джеймса - на них напали Пожиратели.
— Нам нужно скорее выбираться из замка, — поспешно заговорил Поттер, хватая Марлин за руку и вытаскивая ее в коридор. Гриффиндорец выжидающе посмотрел на остолбеневших однокурсниц, чувствуя себя как никогда ужасно. Это чертово нападение было настолько неожиданным и серьезным, что Джеймс по-прежнему считал, что все это не более, чем ночной кошмар. И только запах свежей крови, повисший в воздухе, убеждал его в обратном. — Младшекурсников перенаправляют в Лондон по порталу, половина учителей ушла сражаться в Хогсмид, куда ровно час назад был нанесен удар. Некоторые старшеклассники тоже уже там, — он на мгновение запнулся, вспоминая просьбу Сириуса во что бы то ни стало вывести МакКиннон из замка. Джеймс бросил мимолетный взгляд на Лили, прекрасно понимая, что первой переотправлять нужно именно ей, ведь Маглорожденные являются первичной целью убийц. — Вы немедленно должны трансгрессировать, и это не обсуждается.
Джеймс резко развернулся, железной хваткой схватив МакКиннон, таща ее вдоль коридора. По звуку каблуков, что раздавались позади него, он понимал, что остальные тоже идут за ним. В голове отчаянно билась лишь одна мысль: «Их нужно переотправить. Их нужно…». Джеймс Поттер боялся, и это было действительно так. Он до дрожи в мускулистых руках боялся, что не спасет ее. А перед глазами стояли эти изумрудные глаза, наполненные такой болью, что хочется прямо сейчас подойти и начать ее утешать.
