Эванс пожала плечами, ускоряя шаг, пытаясь не отставать за подругой. Настроение было уже давно испорчено, и даже наличие любимого урока никак не исправляло этот факт. Лили нахмурилась еще сильнее, завидев Магнию Делюр, которая спокойным шагом шла к аудитории, и странная ненависть заполыхала внутри. Лили ненавидела ее, ненавидела до озноба и дрожи в коленках, потому что чувства Джеймса Поттера к этой девушке были написаны у него на лице, и это бесило. Убивало, если так можно сказать.

Когда девушки завернули, Лили заметно вздрогнула, увидев Сириус и Джеймса, прислонившихся к окну.

— Легок на помине, — прошипела Эванс, горделиво задрав головку.

— Что, Лилс? — удивленно спросила Марлин, слегка приподняв брови.

— Ничего.

Эванс безразлично разглядывала Мародеров, пока те по-обыденному здоровались с девушками. Она толком не слышала их разговор, вернее, не хотела особо вникать, а только смотрела и смотрела. А ведь совсем недавно, кажется, именно у этого окна они столкнулись в первый раз. Именно на этом месте они встретились лицом к лицу и обоюдно возненавидели друг друга. Это было так давно, но и как будто вчера. Мерлин, сколько же воды утекло с того времени, а теперь они команда. Поверить страшно, как же так вышло. Когда Джеймс поймал ее взгляд и задорно ей подмигнул, Лили, зардевшись, резко перевила свой взгляд в окно. Поттер, однако, со временем не присмирел и по-прежнему продолжал будто бы издеваться над ней. Он то специально начинал взаимодействовать с ней, то делал вид, будто никогда не говорил. Все это было таким сложным и запутанным, что Эванс лишь тихо вздыхала в ответ на такие странные выпады в свою сторону.

— …нам надо пойти в кладовку за атрибутами по Заклинаниями. Давайте с ним? — Лили резко выплыла из мыслей, подозрительно уставившись на парней.

— Что? — тупо переспросила она, хмурясь еще сильнее, хотя, казалось бы, куда еще?

— Что слышала, Эванс, — ответил Блэк, деловито поправив мантию. — По меньше мечтай о принце на белом коне, Мародеры, знаешь ли, тоже неплохи.

Лили закачала головой, поражаясь абсолютно неостроумному остроумию своего сокурсника. И как же ее вообще угораздило с ними связаться?

— Я не против, — просто ответила Марлин, как кошка, подходя к своему парню.

— Подожди, а как же Зелья? — возмущенно переспросила Эванс.

— Ну все, — авторитетным шепотом проговорил Блэк. — Понеслось. Будь проще, дорогуша. Люди, может быть, потянутся.

Лили возмущенно задышала, все-таки последовав за друзьям, но в глубине души злясь на них всех. На занятиях видимого прогресса не было, с Блэком одни только перепалки, так еще отец прислал гневное письмо, что оскорблен ее поведением. Помнится, Эванс расхохоталась тогда так громко и безумно, что соседки опасливо покосились на нее.

Они остановились у кладовки, когда Лили услышала подозрительный шум, исходящий из нее. Сириус открыл дверь ключом, а потом, будто бы назло выронил его. Лили и Марлин одинаково закатили глаза, наблюдая за этим.

— Да уж, Блэк, и ты еще что-то говорил про мою неуклюжесть? — спросила Лили, зайдя в кладовку следом за Марлин.

— Попались! — резко завопил Блэк, прошептав заклинания, из-за чего их сумки и палочки взлетели в руки парням. Лили удивленно приподняла брови, заторможено наблюдая за тем, как дверь с силой захлопывается. — Удачного разговора.

— Что? — переспросила Эванс, резко развернувшись. В углу комнаты сидела Медоуз, лениво перекинув ногу на ногу, презрительно наблюдая за девушками. Лили почувствовала, как внутри закипает злоба, такая привычная и обыденная, что стало тошно до слез. — Блэк! Ты вообще в своем уме? Сейчас же открой эту дверь, придурок! Это совсем не смешно!

— Прекрати орать, Эванс, ты здесь не одна вообще-то, — холодно проговорила Доркас, ленно листая какой-то потрепанный журнал. Казалось бы, что ей было абсолютно наплевать на то, с кем ее закрыли.

— А ты молчи, Доркас, — огрызнулась МакКиннон, сузив глаза. — Поверь, дышать с тобой одним воздухом — золотом не видится.

Медоуз презрительно расхохоталась, насмешливо скривившись, а после упорно стала делать вид, будто не может найти различия между девушками и стенкой. Лили закатила глаза, мысленно готовясь расчленить Блэка при встрече, и медленно осела на пол. Конечно же, ни один учитель не пойдет ее искать, разве что декан. Но и то, не факт, что Мародеры еще не придумали какую-то отговорку для девушек. Эванс провела ладонью по волосам, невольно наблюдая за Доркас, которая по-прежнему читала журнал.

Вскоре, к Лили подсела Марлин. МакКиннон раздраженно щурилась, поглядывая на ситуацию с присущей ей нервозностью, а после, она отчего-то сильно сжала руку Лили, шепча губами еле-еле что-то о том, будто еще немного, и она не сможет контролировать свои действия. Как раз в этот момент Медоуз резко откинула журнал и посмотрела на них откровенно насмешливо.

— Ну что, давайте поговорим, — взмахнув рукой, просто сказала она, дьявольски улыбаясь.

— Нам с тобой говорить не о чем, — прохладно заметила Марлин, с большей силой сжимая ладонь Эванс. — К тому же, в прошлый раз ты достаточно сказала, уж поверь.

— Неужели ты обиделась на меня? Да брось, МакКиннон, перестань обижаться на все, — Медоуз беззаботно улыбнулась.

— Ну да, куда ж тебе Доркас до моих чувств, — сощурившись, просипела Марлин, отвернувшись. — Терять близких явно не твоя ситуация, мы уже поняли.

Но только Доркас смотрела так долго и прямо, будто бы говоря своим взглядом, что МакКиннон ошибается. Она все смотрела и смотрела, когда на ее лице уже давно остыл след улыбки, а в глазах появилась странная ярость. Эванс вздрогнула, подумав, что видимо все неспроста, что-то и у нее приключилось тоже.

— Мой отец сгнил в Азкабане, когда мне было семь, из-за причастности к Первой Магической Войне, а мать убили на одном из рейдов, — качая головой, проговорила Доркас, время от времени сжимая кулаки. — Если ты не знаешь человека, как можешь что-то утверждать?

Доркас закусила губу на мгновение, а потом расхохоталась. Так безудержно и весело, что мурашки прошлись по коже.

— Мерлин всемогущий, как мне вас обеих жаль! Одна по жизни словно половая тряпка, об которую каждый третий может вытереть ноги, и в ответ получить только полуобиженный взгляд ребенка. Вторая гоняется за несбыточными реалиями, надеясь на ответные чувства того, кто уже давно делает ей намеки! — Доркас присела корточки напротив нас, когда Лили почувствовала удивленный взгляд МакКиннон, которая явно прекрасно понимала о ком толковала Медоуз. Эванс закусила губу, ощущая, как забилось в агонии сердце.

— Даже если это и так, то в нас есть то, чего никогда тебе не заполучить. У нас есть понимание, Медоуз. Мы не обиженные на жизнь подростки, которые пытаются задеть каждого, кто хоть немного проникнет в сердце. Мы люди, Медоуз, и мы умеем признавать это.

Доркас отклонила голову чуть в бок и задумчиво стала рассматривать глаза Лили. Вся напряженность и ярость покинула черты лица девушки, а Эванс на мгновение подумала, что, возможно, она все же ошибается. И где-то глубоко внутри Доркас Медоуз все понимает, абсолютно все.

— Но ты все равно до ужаса жалкая, Эванс, — спокойно и безэмоционально проговорила Медоуз, не сводя своих зеленых глаз с девушки.

Лили вспомнила, как убегала в шесть лет от матери, как пролазила в свою комнату, дабы не наткнуться на нее лишний раз. Вспомнила, как стирала память своим одноклассникам, как неизменно выбирала длинные, но одинокие пути. Вспомнила, как доверяла Северусу, как обожала его всем сердцем. И тогда она подумала на секунду, а слабость ли игнорирование? Можно ли считать слабостью то, что Эванс пыталась огородиться от мира, от его боли?

Лили вдохнула тяжело, понимая, что даже если это и не слабость, доказывать или спорить сил уже совсем нет.

— Определенно.

***

Северус Снейп медленным шагом привычно шел по Хогсмиду, пытаясь зрительно запомнить каждый дом, которого уже сегодня, возможно, не будет вовсе. Он часто задерживал свой взгляд на маленьких детях, смотрел на то, как играют они в снежки, как бегают беззаботно и весело, а потом попросту понимал, что он не хочет убивать. Не хочет придумывать новые заклинания, не хочет создавать новые сорта яда. Потому что потом, после рейда и очередного боя, он будет вновь и вновь смотреть на белый снег, по которому линиями будет растекаться кровь, делая его мутно алым.