— И променяла свою лучшую подругу, с которой дружишь уже больше шести лет, на это, — Сириус кивком головы указал на Эванс.

Марлин закатила глаза и проигнорировала его. Но вот только Бродяга явно не собирался молчать, он сузил глаза и, не отрываясь, смотрел в упор только на Марлс.

— А теперь ты молчишь. Что, нечего сказать? — провоцировал ее Сириус, и МакКиннон сжимала кулаки, чтобы прямо здесь не наорать на него и не высказать все те слова, что накопились у нее внутри. Она решительно собралась уходить, но Бродяга схватил ее за руку и развернул к себе.

— Отпусти, идиот, мне больно, — прошептала Марлин, пытаясь вырваться из его хватки, но он не отпускал.

Она вновь посмотрела в его синие глаза. Марлин увидела в них гнев, ярость и даже долю разочарования. Он сильнее сжал ее руку, и МакКиннон ахнула от боли, согнувшись.

— Сириус, не надо, — попытался вмешаться Джеймс. — Ты ей руку сломаешь.

— Меняешь друзей, как последняя шваль, — проговорил он ей на ушко.

— О-о-о, зато ты у нас такой белый и пушистый, — она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — Думаешь, я не знаю, не вижу, как ты на них смотришь! Как каждый день пропадаешь по особо важным делам! Это ты меняешь всех, как последняя шваль, это ты заставляешь меня страдать. О Господи, когда же ты наконец поймешь, что люди не игрушки? Что у нас есть чувства? И что, если у тебя есть девушка, то никого другого быть не может?!

Марлин заплакала, тушь потекла по щекам, оставляя черные пятна, и она чувствовала себя униженной. Блэк замер на месте, ему нечем было оправдываться, а Джеймс уже не решался вмешиваться. Казалось, никто не замечал, что происходит. Ученики крутились в танце, не обращая внимания на них. Поттер поглядел на Лили. Она стояла, прислонившись к колонне, и грустно смотрела на МакКиннон.

— Прости, — тихо заговорил Блэк. — Я не хотел тебя обидеть. Но… с чего ты взяла, что у меня есть кто-то другой? — Его рука соскользнула с ее запястья. — Марлин, — ласково проговорил он, пытаясь достучаться до нее. — Глупенькая, мне же никто кроме тебя не нужен. Никто, слышишь?

— Правда? — искренне поинтересовалась Марлин, зачарованно смотря в его глаза.

— Честное Мародерское! — весело отозвался Сириус, отчего МакКиннон залилась смехом. Не став церемониться, он схватив ее за руку, потащил в центр зала. Они долго еще вальсировали, совсем не замечаю завистливые взгляды, напряжения, которое исходило от Лили с Джеймсом и слез, которые медленно стекали по лицу Магнии Делюр.

========== Как можно быть такими слепыми? ==========

Лили еще дремала, когда почувствовала холодную руку на своем плече. Резко вскочив, она нос к носу оказалась с МакКиннон, которая была чем-то явно озадачена и напугана. Не говоря ни слова, Марлс поманила ее пальцем, и Эванс решила повиноваться. Они спустились в главную комнату, и на секунду Лили замерла, так как там были все: Джеймс, Сириус, Римус, Питер и Магния. На их лицах была печаль, встревоженность и грусть. Но больше всего выделялось белое, словно полотно лицо Сириуса и Марлин.

— Лили… - Голос МакКиннон дрогнул. — Ребята…

— Что здесь делает она? — возмущенно спросил Блэк.

— Да, мне тоже хочется знать, — кинув на Эванс подозрительный взгляд, проговорила Делюр.

Лили надменно закатила глаза и теплее посмотрела на Марлин. Девушка вздрагивала и была похожа на меленького, беззащитного котенка, попавшего под сильный удар судьбы. Было видно, что блондинка не может выронить ни слова и сердце рыжей сжалось. Она подошла к подруге и обняла ее, тихо спрашивая:

— Что случилось, Марлс?

Новый всхлип.

— Я собрала вас здесь неспроста, — громко начала МакКиннон, обращаясь ко всем и освобождаясь от объятий. — Может… хватит пытаться друг друга истребить? Да-да, Сириус, мне все рассказал Джеймс, — Бродяга метнул в Джеймса злой взгляд, но тот никак не отреагировал. — Война…она забрала у меня родителей, у тебя Сириус — брата, у Джима — отца. Лили, Магния, — она посмотрела на них своими голубыми глазами. — Я ведь знаю… Вы не оставите меня! Так к чему эти споры, игры? Почему бы нам ни объединится?

В комнате повисло молчание. На лицах присутствующих были почти одинаковые эмоции: гнев, возмущение и задумчивость. И только Поттер никак не показывал свои эмоции. Он спокойно смотрел на огонь и казалось, его здесь и нет. Вдруг, Сохатый поднял свои глаза, как будто почувствовав, что на него кто-то смотрит. Эванс стыдливо опустила изумрудные глаза и, набравшись сил, промолвила:

— Марлин права. Мы уже не маленькие, чтобы закрывать глаза на то, что от нас скрывают взрослые. Этот Черный Лорд. Он истребляет толпы таких, как я. Он не щадит даже чистокровок. А ваши дети? Вы хотите оставить им разрушенный мир? — Она подняла глаза. — По отдельности — мы ничего не стоим. Но вместе, - слышите? - вместе мы сила.

Эванс вытянула ладошку и взглянула на МакКиннон. Та еле-еле кивнула, говоря, что она сказала самые правильные слова, и положила свою руку на ее. Следом встал Поттер, который почему-то улыбался. А затем и Римус, на лице, которого выступала радость и Питер. Уже минуты через три на диване остались только Делюр и Блэк. Магния внимательно наблюдала за Сириусом, а тот в свою очередь о чем-то думал.

— Ваша идея хороша, не спорю. - Бродяга встал. — И я согласен быть с вами. Но! Это не значит, Эванс, что я доверяю тебе. Отныне я еще сильнее буду следить за тобой. И хоть один малейший проступок или предательство, и поверь, ты пожалеешь, что на свет родилась.

Он положил свою ладонь, а после и Магния. На лице Марлин засияла улыбка, и она с обожанием взглянула на Блэка. Делюр, заметив этот взгляд, лишь поморщилась, а Эванс усмехнулась.

Как же они не могут замечать такого элементарного, как симпатия, любовь, влюбленность? Как они могут утверждать, что некрасивы, неинтересны, когда на них смотрят чуть ли не с обожанием. Как можно быть такими слепыми? Девушка хмыкнула и с вызовом посмотрела на Сохатого. Тот едва усмехнулся и по-забавному сузил глаза. Она стояла в этой комнате, чувствуя какое-то счастье. Конечно, Лили понимала, что самая главная игра только начиналась.

***

— Так грустить из-за девушки нельзя, друг мой, — похлопав Северуса по плечу, проговорил Говард. — Что ж ты так убиваешься? Неужели думаешь, что она одна такая на свете? Поверь, их куча. Есть даже лучше и чище.

Снейп сверкнул глазами, и Мальсибер замолчал. Мимо прошла стайка Слизеринок, которые в открытую строили глазки Говард, но тому было не до них. Проследив за взглядом друга, Сев заметил младшую Блэк, кажется, Нарциссу и злорадно усмехнулся.

— Хорошо, что на этом факультете не все потеряли мозги.

— Что? О чем это ты? — оторвавшись от своих наблюдений, спросил блондин.

— Нарцисса Блэк. Кажется она первая, кто отшивает тебя? — усмехнулся Снейп. — И какого это быть отвергнутым, Мистер Мальсибер? Впрочем, тебе рассчитывать не на что. Малфой голову свернет, если узнает, кому ты строишь глазки.

— Уж получше, чем предателем, — хмуро съязвил Мальсибер. — А этого павлина я не боюсь.

— Ты слишком самонадеян…

— К чему пустые слова? — усмехнулся Мальсибер. — Я могу прямо сейчас попросить отца наведаться в гости к Блэкам. И я почему-то больше, чем уверен, что алчный и корыстный мистер Блэк расценит это как знак, ведь, как известно, более лучшей партии, чем я, не сыщешь.

Говард пустился еще в долгие объяснения, но Снейп его не слушал. Все его мысли были заняты воспоминаниями о том проклятом дне. Время так быстро течет. Череда событий сменяет другую и как возможно не потеряться в щелях этих дней? Память. Иногда хочется ничего не вспоминать, ничего не помнить. Ведь это такая мука! Чувствовать себя больным, ужасным и грустным только из-за прошлого.

— Я должен идти, — уверено сказал он, на что Слизериниц фыркнул, но комментировать такой поступок никак не стал.

Быстро преодолевая коридоры, Северус оказался на седьмом этаже. Сегодня он назначил встречу одному важному человеку, который должен был принести ему информацию. Время тикало неминуемо. Опять это время, эти секунды, минуты, часы. Все они так скоротечны, так неуловимы и так дороги. Снейп устало потер глаза и мысленно проклял эту затею.