Не рассеянный добродушный капитан Вэль, но политик, играющий в свою игру и не намеренный делиться запланированными ходами даже с собственной дочерью. Это открытие порождало множество вопросов, но было бы слишком больно озвучивать их даже мысленно. Поэтому я просто замерла, непонимающе глядя на него, в абсолютной растерянности, осознавая свою полную беззащитность, и… это было едва ли не самым жутким, что я испытывала за свою жизнь.

– Сионна. – Отец избегал смотреть мне в глаза; на самом деле он смотрел вверх, на информационное табло. – Тебе пора.

Да, действительно.

Осталось около пяти минут, и за это время предстояло сделать еще многое.

– И это все? – пораженно выдохнула я. Что-то заставляло меня надеяться, из последних сил цепляться за вероятность того, что он передумает. – Ты не скажешь «поговорим после рейда»? Не попытаешься сделать хоть что-то, чтобы твоя единственная дочь тебя не возненавидела?

Отец молчал. Я не могла понять, о чем он думает. Впрочем, это уже было не так важно.

Я развернулась и пошла на загрузку, попутно пнув жалобно звякнувший столик доктора Кары. У самого выхода я хотела обернуться, чтобы взглянуть на отца последний раз перед отправкой.

Но не обернулась.

Я облачалась в панцирь последней, и суетливые движения тонких ручек-дроидов, закреплявших на мне элементы рабочего костюма, почти не отвлекали от моих все еще злых мыслей. Я не знала, что мне с этим делать. Наверное, после рейда нужно будет зайти к отцу.

Может, я успела наговорить лишнего? Может, он поэтому промолчал, давая мне возможность остыть? Мне стоит извиниться? Ума не приложу, за что я должна извиняться, когда очевидно, что неправ – он. Попытаться рассказать еще раз все, что я знаю? Возможно, окажется, что я практически докопалась до правды, и проще будет выдать мне ее всю, чем скрывать и дальше оставшуюся крупицу?

В зоне отправки прямо перед рядом капсул меня ждали Сириус и Тея. Сириус выглядел так, словно всю ночь провел за работой, но все равно улыбался, а Тея по своему обыкновению сияла. Видеть их в последнее время было… согревающе. Как будто это были единственные на Четвертой люди, у которых от меня не завелось секретов.

– Ребята?.. – В моем голосе прозвучала неподдельная радость.

Тея бросилась мне в объятия.

– Я только что из корпуса, Сионна, – быстро затараторила она. – Они сказали, что мои физические характеристики достаточно высоки, чтобы приступать к начальному инструктажу и тренировкам, а еще чуть позже нужно будет написать тест по истории Земли, это очень глупо, зачем рейнджеру знать историю Земли? Но я обязательно хорошо подготовлюсь и напишу, и через два года получу значок, и стану рейнджером, как ты…

– Ух ты, – искренне порадовалась я. – А история Земли… Однажды в мой отряд попал мальчик, который не знал, что в Бельгии говорили на трех языках – французском, нидерландском и немецком. Ему нужно было отсканировать и оцифровать некоторые данные из физического хранилища, но он не нашел в настройках своего сканера бельгийский язык, запаниковал и оцифровал считанные данные в английский. В итоге задание парень провалил, и более того, ему пришлось вручную вместе с техниками приводить данные в порядок. Весь техноблок его в итоге ненавидел.

– Ужас, – прокомментировала Тея, делая большие глаза. – Я выучу историю Земли лучше всех.

– Моя девочка, – гордо заключила я, и она, смеясь, стиснула меня в объятиях еще крепче.

– Галатея, отстань от нее, – фыркнул Сириус, отдирая от меня восторженную сестру.

– Тея! – зашипела она, ненавидевшая свое полное имя всей душой. Но все-таки перестала душить меня в объятиях, против которых я, к слову, ничего не имела.

– Как ты? – спросил Сириус, обеспокоенно нахмурившись. Неожиданно он протянул руку и почти коснулся пальцем свежего рубца, пересекающего мою бровь. – Твой шрам…

– Пройдет, – беззаботно улыбнулась я, и, словно испугавшись моих показавшихся зубов, он убрал руку. Мне показалось, его щеки порозовели.

– Я видел с этого уровня, что ты говорила с капитаном, – понизив голос, чтобы Тея не слышала, сказал Сириус. – Ты потом еще и столик пнула. Вы поругались?

– Семейные недоразумения. – С равнодушной веселостью я махнула рукой; не хотелось говорить на эту тему сейчас, пока я ничего не обдумала и не пришла к какому-либо решению. – Ну, ты-то в этом понимаешь…

Я запнулась, увидев, как недоверчиво вытянулось лицо моего друга. И только тогда до меня дошел смысл сказанных слов. После нашего последнего разговора со всеми шокирующими подробностями о жизни на Седьмой, об отношениях Сириуса и Теи с их отцом… это звучало как очень жестокая шутка.

– Ох, черт, Сириус, я не хотела… Я не это имела в виду, просто…

– Ничего, – быстро выпалил как-то сникший Сириус, пряча руки в карманы.

Есть ли в этом мире хоть что-либо, что ты еще не испортила, Сионна Вэль?

– Что случилось? – Тея заинтересованно переводила взгляд с меня на Сириуса.

Как вовремя.

Малодушно радуясь, что голос в динамиках заставил меня прервать этот неловкий разговор, я поспешно распрощалась с Теей и Сириусом, все еще избегающим моего взгляда, и поспешила на загрузку.

Когда я ступила в капсулу и металлическая дверь за мной опустилась, отрезая от станции, все мои негативные эмоции, вся ноша, оставшаяся после напряженных перепалок с отцом, и весь стыд, испытанный от короткого разговора с Сириусом, куда-то делись.

Пришел легкий мандраж – черт, я совсем забыла, как это бывает.

Мягкий голос виртуального оператора начал обратный отсчет.

ДЕСЯТЬ… ДЕВЯТЬ…

Я проследила за тем, чтобы все ремешки безопасности были закреплены так, как им положено согласно правилам.

ВОСЕМЬ… СЕМЬ… ШЕСТЬ…

Провела облаченным в форменную перчатку пальцем по сенсорному мониторчику справа от себя, выставляя режим подачи кислорода на норму. Двадцать второй век, почему они не сделают эту функцию автоматической?

ПЯТЬ… ЧЕТЫРЕ… ТРИ…

Ох черт, мне стало жутко. Но жуть эта находилась где-то на грани между радостью, страхом и азартом.

ДВА… ОДИН…

Я зачем-то зажмурилась.

НОЛЬ… ПРИЯТНОГО ПОЛЕТА, РЕЙНДЖЕР!..

Четвертая почти бесшумно выплюнула капсулу со мной, и вот я уже летела вниз, запутавшись в заботливо сплетенном коконе страховок, стремительно и быстро. Это падение не было свободным. Его спроектировали заранее, и каждый миг контролировали из транспортного отсека станции.

В первые секунды полета через прозрачные стены, на местах сплавки покрывшиеся изморозью, я могла видеть только непроглядную громаду облаков. Белые, местами ослепительно белые, они клубились так плотно, что казались непроницаемыми. Но затем капсула наконец взрезала их податливую плоть, уничтожая эту иллюзию, и взору открылся мой потерянный мир. Неровно склеенные пятнышки выжженной почвы и редких лесков, рыжих полей и разрушенных городов, водоемов и горных хребтов.

Высвободившись из страховок, ослабших сразу после того, как капсула отдалилась от станции на приличное состояние, я прилипла к стеклу, постепенно освобождающемуся от ледяных паутинок.

Синтетический голос принялся рассказывать о подробностях задания, но я слушала его лишь вполуха.

Я вспомнила, почему Земля меня так тянет. Вспомнила, почему я так по ней скучала. И чуть ли не задохнулась от восторга, осознавая, что осталось совсем немного.

Еще немного, еще несколько минут – и я буду дома.

Лифт немного затормозил перед тем, как вонзиться в землю и поднять кучу пыли. Дождавшись, пока она осядет, я проверила снаряжение, затем зажала открывающую дверь кнопку и наконец вышла из кабины. Вдохнула полной грудью неочищенный воздух и как-то совершенно по-детски обрадовалась непривычной мягкой почве под подошвами ботинок. Наконец-то. Долгие четыре месяца, но вот я снова здесь.