Музыка в комнате стала громче. Потом раздался какой-то удар… Женский крик, и ещё раз — удар, как будто телом об стену.

Таджик улыбался, прислушиваясь.

Румын сидел мрачный.

— Войдём по-нормальному, через окна, — сказал командир группы захвата, выслушав сообщение заместителя.

Катышев завистливо вздохнул.

— Значит, берём мягко? — Ни выражение лица, ни голос не выдавали иронию.

— Ага, уговорами.

— Сколько они уже там?

— Давненько, — ББ посмотрел на часы и назвал предполагаемое время.

— Да-а… Не повезло бабам, — командир спецназа курил, держа сигарету в трех пальцах, выпуская дым через нос.

Акулов скрипнул зубами.

— Одна совсем соплюшка, — напомнил ББ.

Как медленно тянется время!

— Ладно, мы почти готовы, — командир затоптал окурок. — Начнём через десять минут. Вам будет слышно.

Он ушёл к своим бойцам.

Катышев повернулся к Акулову:

— Двинули?

Чича зашёл в туалет по малой нужде. Дверь не стал запирать, даже не захлопнул как следует. Пусть все слышат! Стоял, широко расставив ноги. Смотрел вверх, на облупленный потолок.

Начал застёгивать «молнию», когда раздался звон выбитых стёкол. Замер, навострив ухо, и тут же все понял. Сердце подпрыгнуло и ушло в пятки. Обдало жаром.

Сортир и входную дверь разделяло не более полутора метров. Чича преодолел их прыжком. Сзади на него уже кто-то летел. От предчувствия страшного удара свело поясницу. Но руки все же справились с замком, он врезался в дверь плечом и вывалился на площадку раньше, чем его остановили…

Никто не заметил, как готовился штурм. Не видели ни верёвок, ни скользнувших по ним фигур в чёрной форме. Все было прекрасно. Играла музыка, искрилось в стаканах вино. Они чувствовали свою силу и делали своё дело. Только отсутствие главаря несколько давило на нервы. Последние сроки вышли, когда он должен был появиться. А так все было, как в сказке.

И на тебе!

Стекла лопнули на удивление тихо. Раньше осколков на пол приземлились бойцы.

Уговорами никто не занимался…

Таджик пил вино, когда удар автоматом лишил его чувств, впечатав стакан в нижнюю челюсть. Румын успел посмотреть на противника, но это не помогло. Чёрный вихрь сорвал его с табуретки, крутанул и швырнул на горку с посудой. Румын разнёс её вдребезги и не успел упасть на пол, как тот же вихрь его подхватил, раскрутил заново и влепил в стенку так, что содрогнулись капитальные перекрытия.

Греке не повезло. Бойцы, проникшие в спальню, увидели женщину, которую им надлежало освободить, и носатого бандюгана, застывшего перед ней в позе Наполеона. Одного взгляда на женщину было достаточно, чтобы понять: с ней обращались неласково. Свет был притушен, гремел магнитофон. Началось задержание…

Видать, сходство Греки с французским императором не ограничивалось только скрещёнными на груди руками и выставленным коленом. Оно распространялось и на его самомнение. Только после того, как вся мебель в комнате оказалась разнесена в щепки, получилось заковать Греку в наручники. Это было не обязательно: в ближайшее время он все равно не смог бы передвигаться самостоятельно.

Чича выскочил за дверь и увидел двух человек. Они молча стояли, но слов и не требовалось. И без них все было ясно.

Из брючного кармана Чича выдернул нож. Бросился на врагов, закричав:

— Суки!

Фиксатор заклинило, клинок высвобождался из ручки до невозможности долго. За это время можно было разрядить магазин пистолета. А двое ментов стояли и ждали.

Чиче казалось, что он успевает полоснуть по горлу здорового, одетого в камуфляж. И ногой отоварить второго. Можно прорваться! Внизу наверняка ещё один пост, но если проскочить на чердак… Дом длинный, где-нибудь да найдётся лазейка!

Тот, что повыше и похудее, стоял, как и прежде. Разве что на лице появилась усмешка. А второй поднял руку с «пээмом». В огромном кулаке пистолет казался игрушечным.

Выстрел прозвучал хлёстко.

Чича спиной впечатался в стенку. Нож остался в правой руке. Левой, теряя сознание, Чича зажал простреленный пах.

— А ведь целился в ногу, — сказал Катышев, убирая оружие.

— Практически ты туда и попал.

— Люблю стрелять, но не люблю потом бумажки писать…

В квартире первым очухался Таджик. Два его друга лежали ничком и дожидались приезда врачей.

Даша, освобождённая из кладовки, указала на Таджика спецназовцам:

— Он хотел раздавить мою черепашку.

— Да? — хором переспросили трое бойцов.

— Нет!!! — заверещал Таджик. — Я просто шутил!

Ему почему-то никто не поверил. За спиной Акулова, уже вошедшего в спальную комнату, раздались характерные звуки.

Андрей прикрыл дверь — единственный деревянный предмет, оставшийся в комнате относительно целым.

Ольга, успевшая одеться, сидела на поломанной кровати. При виде Андрея попыталась подняться. Сказала с виноватой улыбкой:

— Какая я дура!

Он сел рядом, положил руку ей на плечо:

— Теперь все закончилось. Теперь все будет хорошо.

Рыдания то нарастали, то становились потише. Ольга пыталась что-то сказать. Сперва были понятны только отдельные звуки, потом Акулов, придвинувшись ближе, смог разобрать:

— Я… Я знала, что ты нас найдёшь… Но как… Как ты смог это сделать?

— Я пришёл к одному парню и хорошенько его допросил.

— Дверь там какая?

— Не вышибем. Да и нельзя его в хате брать, там же Вика! Она не в курсе проблемы. И нам помешать может, да и вообще… Сам знаешь, как у неё со здоровьем.

— Я понимаю. Предупредить её можно?

— Как? Мобильник отключён, в квартире два стационарных аппарата. Этот урод может подслушать. Опасно…

— Надо ждать, когда он на улицу выйдет.

— Вчера не выходил. И позавчера тоже.

— Если он главный, то должен поехать с Ольгой поговорить.

— Ничего он не должен. А если и поедет, то когда? Пока мы ждём, с ними неизвестно что могут сделать.

— Значит, надо вламываться и брать. Вика не маленькая, сообразит, что к чему.

— Я туда один зайду. Или его на улицу выманю, или её уведу.

— Рисково, он может тебя раскусить. Знаешь, как они в таких ситуациях чуют опасность?

— Я постараюсь…

Катышев вздыхает. Кивает:

— Удачи! Мы будем рядом. Погоди! Возьми пистолет.

Катышев расстёгивает свою кобуру и начинает доставать «Макаров».

Соблазн велик. Акулов отрицательно качает головой:

— Не надо, Василич. Отвык я от него… Не надо, так мне будет проще.

— Проще всего, когда он в руке и снят с предохранителя.

— Без него я себя уверенней буду чувствовать.

— Странный ты человек…

Лифт занят, и Акулов поднимается пешком. Пара минут ничего не решает, и хочется все ещё раз обдумать, оставшись наедине.

На этаже темновато и пусто, только вдоль левой стены громоздятся коробки и доски. Пахнет сыростью и какими-то химикатами. Через толстую дверь из квартиры не доносится ни единого звука. Андрей давит кнопку звонка резким движением, словно хочет таким образом разогнать опасения: Петушков улетел в Мексику, и значит, главный куш уже сорван. Теперь у Юры, несостоявшегося зятька, одна цель: не даться. Почуяв неладное, может пойти напролом.

Этажом выше занимают позицию Катышев и группа поддержки. Кто-то лязгает затвором автомата. Идиот! Дурацких фильмов, что ли, насмотрелся? Нормальные люди готовят оружие загодя.

Акулов ещё раз жмёт кнопку звонка, и сразу после этого дверь распахивается на всю ширину. На пороге — Виктория. Она удивлена внезапным визитом. Щурится, глядя из освещённого коридора в полумрак лестничной клетки. Придерживает на плечах шаль:

— Вот так сюрприз!

— Я не вовремя?

— Перестань!

Схватить за руку, вытащить на площадку. По двери — ногой. Крикнуть Катышеву…

Не успеть. Из комнаты появляется Лапсердак. На нем спортивные штаны и белая футболка, красиво облегающая накачанный торс. Он идёт лёгким шагом и оказывается рядом с Викторией. Обнимает её за талию, улыбается: