— Ты хотел оглохнуть или как?! — прокричала я, словно мой голос всё ещё заглушала до ужаса громкая музыка. Вернувшись к обычному тону голоса, я продолжала: — И где же твой рэпчик, Эминем, йоу-йоу-йоу? — я внимательно проследила за реакцией друга, надеясь, что пародия на Эминема (то есть, эти йоу-йоу-йоу) хоть как-то развеселят парня. И Тео впрямь улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги.

— Решил подсесть на рок, ну и врубил на самую мощь. Зато отчим был в ярости от криков солиста в два часа утра! — друг рассмеялся.

Кого Тео ненавидел всеми фибрами своей души, так это отчима. Во-первых, приёмный отец постоянно пил. А когда не пил, он спал. Во-вторых, будучи пьяным, мог с лёгкостью избить Тео с его матерью. Что может быть хуже, хочется спросить. Вот может быть, когда понимаешь, что ничего с этим не поделаешь.

Однажды, мама Тео пыталась подать в суд на своего мужа по поводу избиения её и сына, но дело рассматривали так долго, что, в конечном счёте, закрыли и сделали вид, что ничего не было. На тот момент отчиму удалось, как следует пригрозить семье, чтобы те больше не делали ничего подобного. Каждый раз он выходил сухим из воды, словно был абсолютно невиновен. Тео был сыт этим по горло и не раз отвечал на удары отчима, после этого пропуская школу несколько дней из-за полученных ужасных синяков. Мне он не рассказывал, как они появлялись. Я всё и так прекрасно знала.

Развод тоже ничего не решал. Мать моего друга знала, что ничего этим не изменит. Поэтому приходилось придумывать что-то другое, что-то более изощрённое, чтобы избавиться, наконец, от этого человека. Только пока идей не было совсем.

— За что ты с ним так? — я, как идиотка, рассмеялась, а затем, поняла, что поступила глупо. Да как я могла?

— Как будто сама не знаешь, — Тео только вжал ногу в педаль газа чуть сильнее и совсем не улыбнулся. Конечно, зачем тут улыбаться. Я почувствовала себя очень и очень неловко.

К счастью, совсем скоро мы оказались у дома Тео, и я сразу предупредила его, что останусь в машине. В то время как мой друг направлялся к двери, я в который раз разглядывала дом Флетли.

Красная крыша немного покосилась влево, входная дверь еле-еле держалась на петлях, а со стены уже отходила краска. Тео аккуратно прошёлся по давно не стриженному газону и прислонился ухом к двери, не решаясь зайти внутрь.

Окно автомобиля было открыто, и я могла отчётливо слышать ругань отчима и еле заметный голос матери. Внутри всё неприятно сжалось. Если даже мне стало плохо, то Тео… он сморщился и, резко развернувшись, потопал обратно к джипу, звучно захлопнув дверь автомобиля. Заведя машину, он повёз нас в Мак, но я видела настроение друга на его лице. И я прекрасно понимала, что он мог вмешаться в ссору, но не стал, потому что это только бы усугубило ситуацию. Его раздражало и злило собственное бездействие, я знала это. В какой-то степени, собственная немощность во всей этой истории с отчимом.

Мне отчаянно хотелось поддержать Тео, как-то успокоить его, поэтому я неловко подала голос:

— В чём, по-твоему, была причина ссоры?

Тео был раздражён, разозлён. Кажется, невидимый разряд тока прошёлся между нами, в воздухе. Я уже готова была записать сегодняшний день в «Самые худшие дни моей жизни», потому что хуже уже быть не могло. Хоть я и действительно знала, что ссоры в семье Флетли, на самом деле, рождались, будто без причины. Виною было, как, наверное, можно понять, пристрастие отчима к алкоголю и ничего более. Всего лишь эта деталь рушила жизни сына, матери и её мужа.

С такими мыслями совсем не хотелось куда-либо ехать, пусть даже со своим лучшим другом, с которым можно было отправиться хоть на край света. Когда мы оказались внутри Макдональдса с Тео, я лишь беглым взглядом пробежалась по меню, не зацепившись абсолютно ни за что. Кое-как я смогла заказать один шоколадный маффин и молочный коктейль, несмотря на то, что безумно сильно хотела чего-то мясного или сырного. Мой организм лишь вяло отреагировал на мой заказ, и я медленно жевала кекс и запивала его коктейлем без всякого энтузиазма. Тео и вовсе заказал всего лишь один стаканчик воды, к которому даже не притронулся. Друг только следил за тем, как я не спеша ела, мечтая, чтобы всё это поскорее закончилось. Я имею в виду плохое настроение, напряжённую обстановку и… опять это молчание. Взгляд Тео был направлен куда-то дальше того места, где сидела я, лицо его не выражало абсолютно ничего, кроме холодного равнодушия. Складывалось впечатление, что в свои восемнадцать лет парень уже разочаровался в жизни и больше не видел в ней ничего светлого, что могло бы быть смыслом его существования.

Эта картина меня пугала и заставляла содрогнуться и перейти к действию. Я резко поставила коктейль на стол и, тем самым, сумела привлечь внимание Тео. Он мгновенно оживился, не поняв этого неожиданного жеста. Я протянула ему руку, улыбнувшись, и сказала:

— Пойдём, у меня есть одна идея, — пусть мой друг и был целиком и полностью посвящён своим не самым радостным мыслям, в его взгляде был заметен интерес. Я знала, что это была уже маленькая победа.

Тео, стоило нам выйти из здания, тут же пошёл к машине, не отпуская мою руку, но я остановила его, отрицательно помотав головой:

— Нет-нет-нет, стой!

— В см… — я не дала ему договорить, продолжив.

— Тут недалеко, да и я думаю, что ты знаешь, куда я тебя веду, — с этими словами я потянула его в абсолютно противоположную сторону, за здание Макдональдса и чуть дальше. Вскоре мы приблизились к парку, где в детстве мы с Тео проводили много времени вместе. Только в то время мы друг друга терпеть не могли. Как это бывает — соседская девочка невзлюбила заносчивого соседского мальчика, потому что тот часто хвастался новыми игрушками, дёргал её за косички и обзывал. Девочка не любила мальчика вплоть до младшей школы, а там их ещё и за одну парту посадили. Как-то пришлось выживать и даже пытаться общаться. В конечном итоге, мальчик и девочка даже и не заметили, как стали лучшими друзьями к концу школы.

Возвращаясь же вновь в то время, когда и я, и он были только детьми, этот парк, в котором мы сейчас находились, был довольно несуразен. В нём были маленькие деревья, скорее, похожие на кустарники, скамейки с потрескавшейся коричневой краской и одна песочница на всех детей в округе, в которой песок всегда был похож на болотную жижу. С тех пор многое изменилось: деревья выросли, обросли густой кроной; скамейки покрасили в кирпично-красный цвет, а также добавилось две новых песочницы. Помимо прочего, в самом центре парка вырыли пруд, в который частенько слетались белые лебеди. Люди, гулявшие в парке, довольно часто подкармливали птиц хлебными крошками.

Доведя друга до скамейки близ водоёма, я отпустила его руку, и мы вместе сели.

— Так, а теперь ты должен высказаться. Прямо сейчас! Понял? — я внимательно поглядела на Тео, желая поскорее услышать его мысли.

— Всё дело в отчиме, — чтобы это понять, не нужно было быть экстрасенсом. — Он опять кричит на неё, — под «её» подразумевалась «мама». — Опять и опять! Сколько можно?! — от напряжения на его шее проступила вена. — Каждый день он кричит на неё, а я всё боюсь, что он её ударит. Я пытался защитить маму не раз, но лишь попадал под горячую руку, — закатав рукав, Тео продемонстрировал мне несколько тёмных синяков внушительного размера. Я сочувственно и как-то пугливо подняла глаза на друга.

— И что ты планируешь делать? — мой голос прозвучал ужасно тихо, но затем, уже громче, я добавила. — Ведь это не может продолжаться вечно, ведь так?

— Конечно, не может. Поэтому-то я и хочу сбежать. Лишь бы быть подальше от отчима! — на последнем предложении он ещё больше разозлился.

— Что?! А не легче ли будет вызвать полицию? — после этих слов Тео повернулся ко мне и смерил меня удивлённым взглядом, словно я сказала что-то из ряда вон выходящее. Затем вернул прежнее выражение лица и добавил:

— Нет, не легче, — он грустно улыбнулся одними уголками губ и продолжал. — Он только с двойной силой накинется на нас после визита полицейских. Да и как мы докажем его виновность? Я абсолютно уверен, что он может скинуть всё на меня.