========== 1 ==========
У Мирана от обилия рекламных карточек-подсказок возле стойки администратора глаза разбегались, хотелось записаться везде и испробовать все новинки, появившиеся в любимом салоне за время добровольного домашнего заточения. Сейчас вся семья выбралась в столицу, где остановилась в официальной резиденции Данале, формально принадлежащей теперь двоюродному брату Мирана. Гелла с утра уехал к своей матери, которая узнала о чудесном исцелении своего первенца не от него самого, а от разлетевшихся по Империи слухов, отчего и слегла с непонятным недугом. Как подозревал Миран, с самого начала не поладивший с новой пронырливой родственницей, недуг этот звался “воспалением хитрости”, а не “сердечными болями”, да и с каждым пролетевшим часом он все более уверялся в своей догадке: будь что серьезное, Гелла давно позвал бы мужей, и сам Миран уже разыгрывал бы из себя паиньку, наплевав на неприязнь. У Дареда внезапно тоже нашлись дела в городе, он сейчас сдавал вступительные экзамены в Академию Имперской Службы Охраны на ускоренный курс, но вечером обещался освободиться, так что соскучившемуся по приятным магическим процедурам мужу пришлось выбирать из всего набора услуг самое быстрое и эффективное.
Пяточки распарили, размяли, обмазали лечебной грязью, оставили для глубокого массажа в слабо вибрирующей магией ванночке, а тем временем над пальцами рук уже трудился юный маг со связкой камешков-амулетов, третий же втирал пахнущую конфетами мазь в корни волос. Мечтательная улыбка то и дело посещала симпатичное лицо бывшего архана, ныне всего лишь триала - по первому мужу, все же не лавочником до замужества был Гелла. Миран не был эгоистом, только если самую капельку - он сейчас предвкушал не изысканные комплименты от прохожих, не цветы от новых поклонников, не часы самолюбования перед зеркалом, он предвкушал игривый флирт и томную игру на чувствах мужей, представлял, как восхищение в их взглядах отзовется легкими мурашками возбуждения по коже, как темная жгучая страсть заполнит пространство, доберется наконец до него самого, не всерьез уворачивающегося, окутает жаром двух распаленных тел… Миран любил их так сильно, что готов был хоть целыми днями просиживать в салоне, лишь бы мужья не замечали никого вокруг, да и возраст же… Ну а то, что ему самому нравились все эти пощипывания омолаживающей магии на скулах - это так, мелочи.
Таинственная улыбка, все еще не сходившая с лица окрыленного любовью ухоженного мужчины, молодила того надежнее любого эликсира, пусть он сам и не догадывался об этом, зато замечали другие. Так и старый развратник Дураман, ожидавший в фойе прихорашивающегося для него молодого любовника, аж привстал с кресла, когда увидел это чудо, выпорхнувшее из дверей салона и теперь увлеченно беседующее с администратором у стойки. А уж когда он признал в нем свою давнюю безответную страсть, ринулся следом, позабыв про мальчика, оставленного на процедурах, за которые, кстати сказать, еще и заплатить не мешало бы. Не тягаться смазливому глупому мотыльку с пьянящей аурой власти, изысканной чувственной красоты и острого беспощадного ума - осаживал неугодных поклонников Миран тонко и бескомпромиссно. Пусть власти сейчас и недоставало в этом диком коктейле, но так, на вкус касара Дурамана, даже лучше - теперь он стоял ступенькой выше несносного недотроги. “Хотя и бесподобного недотроги”, - резюмировал почти бежавший за ярким плащом аристократ, даже не вспомнив, почему восемь лет назад не стал искать как никогда уязвимого мужчину, одним махом лишившегося и защитника, и магического дара - да он же тогда, на приеме по случаю отречения от титула, был серым, убитым, с этими страшными синими кругами под покрасневшими от слез глазами, с распухшим носом и обкусанными губами - такого не любить, а жалеть надо было, но на такие эмоции у Дурамана никогда не стояло.
- Стойте! - не справляясь с одышкой, почти просипел Дураман. - Да постойте же Вы!
- Я Вас знаю? - тонкая бровь изящно приподнялась на лице обернувшегося искушения во плоти.
- Конечно! - выпалил тот быстро, а затем, отдышавшись, продолжил спокойнее, пытаясь заигрывать с давним знакомым: - Ну что же Вы, обожаемый Миран, не узнали своего преданного слугу, свою верную тень - касара Дурамана?
- Ах, конечно, что же это я, - таинственная улыбка померкла, голос неуловимо изменился, но витающий в облаках ловелас не заметил, что рядом как будто дрогнуло с таким звуком, с каким остро заточенная сталь рассекает воздух при замахе. - Не признал, извините, уважаемый Дураман - постарели Вы сильно, - беглый взгляд на вывеску заведения, которое сам Миран только что покинул, и тут же холодный огонек блеснул в глубине прищурившихся глаз, но очарованный звуком нежного голоса касар ничего не заметил, развесив уши: - А Вы что же, от самого салона за мной идете? - и следом, даже не дождавшись утвердительного кивка, сразу же меняя тон на фальшиво-участливый: - Как же так?! Неужели на Вас мастер схалтурил?! Гнать такого в шею! Да Вы посмотрите, какие обвисшие щеки, а подбородок! - подчинившись движению тонких пальцев, одураченный старик послушно потянул шею. - Подбородок весь в складках, щетина плохо сбрита, а это - о, магическая кома… - с таким трагическим накалом прошептал Миран, что Дураман, стоя в такой нелепой позе, даже умудрился сглотнуть образовавшийся внезапно комок, - это же прыщ! - подождав, пока у привлеченных зрелищем случайных зевак, обманувшихся с назревавшим скандалом, со стуком захлопнутся рты, Миран затараторил возмущенно: - Гнать в шею таких “мастеров”! Уволить! Сгноить! И… Нет, лучше - самому уйти, - ага, оградить любимый салон от таких неприятных посетителей. - Правильно, нечего кормить этих оболтусов! Да это же просто преступление - такие глубокие морщины оставить без внимания…
Конечно, касара Дурамана бывший архан, не появлявшийся в свете чуть больше восьми лет, узнал с первых слов. Стервятников он делил на две категории (впрочем, иногда делиться на категории они отказывались, совмещая в себе все нехорошее): тянущие свои загребущие лапки до власти и охочие до тела красивого мужчины. Миран даже не знал, кто из них вызывал большее отвращение, но точно понимал, что в глубине души иногда чувствовал самый настоящий страх, когда замечал маниакальный блеск в мутных глазенках и мечтательное выражение на лицах таких вот развратников, пытавшихся с ним заигрывать. И если раньше высокое положение в обществе и наличие хорошего магического потенциала хоть как-то останавливало беспринципных ловеласов, то сейчас оставалось бороться только с помощью остро отточенного языка. По крайней мере, пока рядом не было мужей. Миран уже успел пожалеть, что отказался дождаться Дареда из академии и решил прогуляться в одиночестве, почувствовав по приезду ностальгию по старым добрым временам.
Касар же откровенно млел от привалившего ему внимания, а уж как грела забота, выказываемая его персоне объектом обожания, что он не сразу сообразил, где собака зарыта. Этот строптивый паршивец - намеренно или невольно - прошелся чуть ли не по всем его недостаткам, что оказалось очень неприятным. Дураман поспешил перевести тему, на правах давнего знакомого хватая тонкую фигурку под изящный локоток:
- Дорогой мой Миран, позвольте проводить Вас, - утвердительно вроде как спросил касар и, не дожидаясь ответа - все же не первый день в свете вращается - затараторил не хуже Мирана: - Как я счастлив увидеть Вас вновь! Скажите, надолго ли Вы к нам в гости, или все же проездом?
Миран чуть ли не кривился, с трудом удерживая фальшиво-радостное выражение лица, и поминал недобрым словом императора, из-за указа которого не мог просто отмахнуться или нагрубить касару. Почти сразу после того, как сел на трон, император Вильен, утомленный разборками в доставшейся по наследству внешней политике, рассердился на повздоривших придворных и издал указ, гласивший, что любой подданный, кто затеет склоку, тут же отправится отбывать повинность на службе или лишится чего-нибудь ценного в пользу Империи, а от себя при оглашении указа он добавил: “Если маетесь от безделья, со скуки бросаясь друг на друга, тогда я лично прослежу, чтоб в последующие пару-тройку лет скучать вам не пришлось”. Безусловно мудрое решение - имперский двор никогда еще за всю историю Империи не был таким шелковым, лишь гадюки по углам шипели - иногда приводило вот к такому абсурду, и если матерые интриганы вроде того же Мирана еще имели шанс отбиться от неприятного общества, то молодых юношей и девушек, только вышедших в свет, ему было жаль.
