– Мы считаем, что он белый?

– Все указывает именно на это.

– В таком случае нам нужен бар, популярный среди скинхедов.

– Здесь есть такой?

– Они не склонны выставлять плакаты перед подобными заведениями. Это, скорее, отношение.

Ричер взглянул на карту, пытаясь отыскать нужное место с широкими, пересекающимися улицами, с плотным движением и домами с низкой арендной платой, где есть боковые улочки, на которых удобно припарковать машину. Он нашел одно такое, причем по дороге туда они могли заглянуть в два парка.

– Сегодня отличный день для прогулки, – сказал Джек.

Парки с точки зрения зеленых насаждений оказались настоящим разочарованием. По большей части они были заасфальтированы, с яркими, точно губная помада, цветами в вазонах. Однако там имелись скамейки, по две в каждом, и они выглядели достаточно уединенными. Один человек мог сесть на одну, второй – на другую. Первый сказал все, что хотел, поднялся и ушел. И никто ни о чем не догадается. Обычный горожанин посидел на скамейке. Следом за ним другой. Один пришел, один ушел.

Парки были очень даже вероятным местом встречи.

Днем движение оказалось почти таким же плотным, как и ночью, разве что сейчас было немного больше шума и толкотни. Коммерческие заведения находились на боковых улицах, но недалеко от главных. И среди них – бар, перед которым стояли четыре парня с пивными бутылками в руках. Десять утра. У всех четверых были бритые головы с царапинами и шрамами, как будто они сделали это сами при помощи ножей и жутко собой гордились. Молодые, лет восемнадцати или двадцати, здоровые, как четыре огромные отбивные. Ричер решил, что они явно не местные. Тогда откуда? И что они здесь делают?

– Давайте выпьем по чашке кофе, – предложила Нигли.

– Здесь?

– Этим парням есть что нам рассказать.

– С чего ты взяла?

– Так мне кажется. Они на нас смотрят.

Ричер оглянулся и обнаружил, что парни действительно на него смотрят. В их глазах он увидел нечто первобытное, намек на угрозу и одновременно страх. И животную реакцию, как будто их тела дрожали от возбуждения и никак не могли решить, что им делать – сражаться или броситься бежать.

– И что у них не так? – спросил Джек.

– Давайте спросим, – ответила Нигли.

Ричер встал перед ней так, чтобы оказаться на прямой относительно двери в бар, и парни тут же сомкнули ряды.

– Вы американцы? – спросил тот, что стоял впереди остальных.

– С чего ты взял? – поинтересовался Джек.

– Мы не пускаем американцев в этот бар.

Позже Ричер признался себе, что, если б такое сказал его ровесник, он врезал бы ему без промедления и не раздумывая, еще прежде, чем стихнет последнее слово, поскольку зачем давать тому, кто лезет в драку, шанс устроить ее на своих условиях. Но сейчас перед ним стоял совсем мальчишка, и сострадание требовало предпринять хотя бы одну попытку его урезонить. Поэтому Ричер, очень медленно выговаривая слова, спросил:

– Ты говоришь по-английски?

– А я и сказал это по-английски.

– Видимо, у тебя в голове перепутались все слова, и получилась какая-то ерунда. Будто ты думаешь, что в Германии есть бары, в которые американцы не могут войти, когда им вздумается, и чувствовать себя там как дома. Неужели ты это имел в виду? Если хочешь, я научу тебя правильным словам.

– Германия для немцев.

– Не стану спорить, – сказал Ричер. – Однако я уже здесь, проходил мимо, хочу выпить кофе. А еще дать вам возможность отступить, сохранить лицо и задницы в целости и сохранности.

– Нас четверо.

– Интересно, сколько времени тебе понадобилось, чтобы сделать такие сложные вычисления? Правда, мне жутко любопытно.

Кто-то выглянул в окно бара, оценил происходящее и тут же исчез.

– Мы можем идти дальше, – вмешалась Нигли. – Это не тот бар. Наш парень не смог бы сюда войти.

– А как же кофе? – спросил Ричер.

– Скорее всего, он тут отвратительный.

– Ничего не отвратительный, – возмутился мальчишка. – Он здесь хороший.

– Ты только что помог мне принять решение, так что отойди-ка в сторону, – сказал Ричер.

Мальчишка даже не сдвинулся с места.

– Здесь мы говорим, что будет дальше, а не ты. Американской оккупации конец. Германия для немцев.

– Такое впечатление, что ты предлагаешь мне разрешить наш спор кулаками.

Мальчишка сделал шаг вперед.

– Мы не боимся, – заявил он, подражая плохому парню из черно-белого кино.

– Ты думаешь, завтра принадлежит тебе?

– Уверен.

– Тебе известно, что делать постоянно одно и то же и рассчитывать на иной исход – настоящее безумие? Слышал про такое? Теперь это любимая фраза докторов. Мне кажется, первым ее произнес Эйнштейн. А ведь он был немцем, верно? Подумай.

– Уходите.

– Считаю до трех, малыш. Отойди в сторону.

Парнишка промолчал.

– Один.

Никакой реакции.

Ричер ударил его на счет «два». Строго говоря, он его обманул, но, с другой стороны, какого черта? Переговоры закончились, так что добро пожаловать в реальный мир, малыш. Джек врезал ему прямой правой в солнечное сплетение – проявление гуманности. Все равно как оглушить корову. Второму парню повезло меньше – против него сыграла инерция, и он наткнулся на локоть Ричера, который угодил ему между глазами.

Падая, мальчишка налетел на четвертого громилу, и Джеку хватило времени, чтобы добраться до третьего. Тем же локтем, возвращавшимся в нормальное положение по широкой дуге, он нанес ему сильный удар и на мгновение задумался, как поступить с четвертым. Впрочем, думал он недолго и врезал ему по яйцам – минимум усилий при максимальном результате.

Затем, перешагнув через переплетение ног и рук, вошел в бар. За стойкой совершенно пустого бара стоял старик лет семидесяти. Как Рэтклифф. Но в гораздо худшей физической форме – морщинистый, сморщенный, седой и сгорбленный.

– Вы говорите по-английски? – спросил Ричер.

– Да, – ответил старик.

– Я видел, как вы выглянули в окно.

– Правда?

– Вы же знали про тех мальчишек.

– Что знал?

– Ну, что они хотят, чтобы сюда приходили только немцы. Вы согласны с ними?

– Я имею право выбирать, кого обслуживать.

– Хотите меня обслужить?

– Нет, но я это сделаю, если мне придется.

– У вас приличный кофе?

– Очень.

– Я не стану пить ваш кофе. Зато хочу получить ответ на вопрос, который меня всегда занимал.

– Какой вопрос?

– Каково это – проиграть войну?

Они пошли дальше – и сдались через пять улиц. Слишком много получилось вариантов. Границы поиска можно сузить, если знаешь о вкусах и предпочтениях тех, кого ты ищешь, но все равно остается огромное количество самых разных сценариев. Понять, где могли встретиться те двое, не было никакой возможности.

– Нам придется зайти с другой стороны, – сказал Ричер. – Залечь на дно, дождаться, когда вернется курьер, проследить за ним и посмотреть, с кем он встретится. Но, учитывая все обстоятельства, задача не из простых. Чтобы идти за ним по этим улицам, потребуется настоящее мастерство. И много людей. Нам вообще понадобится команда специалистов по наружному наблюдению.

– Мы все равно не можем это сделать, – сказала Нигли, – чтобы не выдать иранца.

– Мы будем держаться в сторонке и ждать. Столько, сколько потребуется. Сейчас нам нужно только взглянуть на парня, с которым встретится курьер. Если мы будем знать, кто он такой, мы сможем заняться им позже и под другим углом. Например, начнем какое-нибудь совсем постороннее расследование, которое подведет нас к нему. Или переконструируем то, что ведем сейчас. В любом случае курьер останется в стороне. И положение иранца не изменится.

– Неужели у кого-то есть специализированные команды наружного наблюдения?

– Уверен, что в ЦРУ они есть.